красного плеснем в хрустали — и прекрасно нам целую осеннего ангела он жизнь перепишет мне набело… Октябрь без… ах, не до смеха мне опять мое лето уехало рисую озябшими пальцами картину — октябрь без пятнадцати… Свежему ветру окно распахнется навстречу флаг занавески рванет и умчит в небеса в черное небо гляжу — сентября не замечу все мне казалось — до осени есть полчаса есть полчаса — я успею запомнить все песни кожей впитать все тепло, все принять, что дают я ошибалась — минут нам осталось тринадцать осень настигнет нас через тринадцать минут В штабе осеннем докурят сентябрь командиры В небе осеннем осенняя птица кричит Армия осени желтые чистит мундиры армия осени красные гладит плащи Осенний вальс — сжимают скрипку пальцы тонкие осенний бог в лесах играет песни звонкие багровый марш и желтый вальс и блюз оранжевый осенний сон хоронит солнце в бронзе заживо все что октябрь сыпал мне червовым золотом сметет зима восточным ветром зимним холодом осенний реквием играет осень — жжет мосты в осеннем пламени спалю пустые хлопоты янтарным глазом смотрит осень в небо черное клянется быть со мной всегда — но я ученая — целуй меня и обнимай и смейся, а потом произнеси свое «прощай» декабрьским шепотом Испания, Гибралтарский пролив, город Тарифа
Какая Африка, оказывается, через пролив видна громадная! И горы, и небеса, и дома на горах, и леса под небесами, и корабли туда-сюда снуют, и глазастый «Ferry» — белоснежная громадина-паромище, который всего за полчаса до этой Африки домчит.
Я думала раньше, что 12 км по прямой — это громадное пространство, а это проливчик небольшой. Я на самолете над землей как раз иногда на эти 12 км вверх забираюсь и не охаю!
А когда мы уезжали, над Африкой дожди шли проливенные — нам все видно было, как будто за речкой этот дождь: туча лиловая нависла прямо брюхом над берегом, и с нее вода каскадами падает и поливает белый город на берегу, и горы зеленые, и полоску пляжа…
И тогда началась Сказка Исполнения Всего!
А напоследок я скажу…
«Не ходите, дети, в Африку гулять!» — так говорила в детстве мама, смотрела значительно на Семирамиду и грозила ей пальчиком. Семирамида была послушной девочкой, и в отличие от остальных детей, которые то и дело бегали гулять в эту самую Африку, мирно сидела дома, не высовывая носу. И нос у нее от такого образа жизни сделался совсем коротенький, прямо кнопочка мелкая, а не нос. Но желание
