самом начале Томас немного волновался, операций такого масштаба и согласованности ягеры еще никогда не проводили. Но индивидуальная выучка, привычка к действиям малыми группами, а так же приборы ночного видения обеспечили сокрушительный успех.
Томас слушал доклады полковых командиров и как собственными глазами видел действия кампфгрупп, огнеметчиков, гренадеров, проткнувших вражескую оборону, как горячий нож масло, и теперь добивавший немногие узлы сопротивления, чтобы расчистить дорогу вперед. Короткий удар за два часа до рассвета, без долбежки окопов артиллерией, привел к ближнему и рукопашному бою с абсолютным перевесом штурмовиков.
«Это не война, это сбор грибов» - пошутил один из командиров. Преувеличил, конечно, прорыв еще не закончился. Но приукрасил не намного, потому что результат был предсказуем и неизбежен.
* * *
- Итак, прошу внимания.
Зимников провел по карте матовыми от многочисленных царапин металлическими пальцами. Таланов ощутил дежа-вю, почти так же Петр Захарович, тогда еще майор, раздавал указания два с лишним года назад. Только не бригаде в несколько тысяч человек, а батальону, числом менее двух сотен бойцов. Чувство «забытого будущего» отозвалось неприятным холодком под сердцем – Виктор слишком хорошо помнил, чем закончилась выразительная, но короткая одиссея аэродесантного батальона после того инструктажа. Дай бог, сейчас будет по-иному.
Зимников внимательно осмотрел комбатов, удостоверяясь, что безраздельно завладел их вниманием. Как их много… Русские, алеманнеры, англичанин Ванситтарт. Майоры, капитаны, даже один подполковник. Вспомнилось, что по довоенным расчетам рядовой командир не в состоянии полноценно управлять соединением, если в нем больше трех частей. Теоретический максимум – пять. Дальше либо наступает разброд, либо командир начинает инстинктивно упрощать обстановку, придерживая «лишних». И то, и другое – очень скверно.
Как много не успели… И как-то объединить батальоны в полки – тоже. Теперь уже поздно. Что ж, остается представить, что он не простой, а прямо-таки выдающийся бригадный командир.
- Как вы знаете, мы не должны были принимать участия на начальной стадии сражения, - размеренно, внушительно заговорил он. – Вторая, отсечная линия обороны и резерв на случай наших контрударов. Что ж, сложилось иначе.
Он ткнул пальцем в пучок синих стрелок, упирающихся в красную дугу на крупномасштабной карте.
- Сведения уже несколько устарели, но общее впечатление дают. Вчера днем противник использовал атомное оружие и почти прорвал фронт. Почти, потому что Первая Бронеармия успела выдвинуться к прорыву. Сейчас грядет большая потасовка между нашими и вражескими… танкистами. Первая против «черных».
Среди комбатов пронесся единый слитный выдох. Что такое вражеские танки здесь почти все знали на личном опыте. Что такое танки «черных братьев» - хорошо представляли по скупым пересказам немногих выживших.
- Но хуже всего не это. Нацистская авиация хорошо потрепала наш тыл. Ей это очень дорого обошлось, но Кнорпель не всесилен. Почти сутки их самолеты держали господство в воздухе. В итоге получается вот что…
Зимников сдвинул палец, указывая на ничем не примечательную точку на карте, отмеченную жирным черным крестом.
- Наши броневики смогут удержаться только если будут непрерывно получать подкрепления и боеприпасы. Очень много боеприпасов. И вот это - единственная нормальная трасса, по которой можно гнать автоколонны, и которая сейчас связывает Первую Броневую с тыловыми складами и железной дорогой. Прочие раздолобаны или не могут быть быстро переориентированы на снабжение броневиков. Если она перестанет действовать хотя бы на несколько часов, тяжелая артиллерия сожрет боезапас, и «черные» продавят оборону. Мы это знаем, они – тоже знают.
Полковник перевел дух.
- Сегодня ночью они ударили здесь, чуть в стороне, внезапная атака. Штаб восемнадцатой пехотной пропал со связи после сообщения об обстреле. Думаю, все понимают, что это значит.
Действительно, пояснять не было нужды. Означать это могло лишь одно – штаб полностью вышел из строя, прежде чем успели добежать вестовые. Прежде чем кто-нибудь успел поднять трубку и вызвать тыл.
- Сейчас они догрызают оборону и заслоны, которые пытается сымпровизировать командование, укрепляют фланги прорыва. К счастью, у нас есть один перебежчик.
Комбаты вновь выдохнули, на этот раз удивленно. Пленные не были редкостью, война есть война, но вот добровольные перебежчики…
- Кто же такой молодец? – пробасил отец Афанасий, тоже присутствовавший на совещании.
- Точно не знаю, он уже у разведчиков фронта. Вроде бы какой-то молодой связист. Впечатлительная натура, насмотрелся… разного нехорошего. И сбежал к нам. Вот примерный образ того, что идет на острие атаки.
По рукам пошли листы с плохо отпечатанным, смазанным текстом. Бумаги готовили в страшной спешке, поэтому они изобиловали многочисленными опечатками и ошибками. Но смысл был вполне ясен. Никто из командиров не сказал ни слова, но им и не нужно было ничего говорить. Зимников читал их мысли на посеревших лицах.
- «Ягеры», - наконец-то вымолвил Ванситтарт. – Каратели, но необычные. Не гезен-команды, а настоящие бойцы. Я слышал о них… от… Отзывались в основном презрительно, но критиковали всегда только происхождение. Подготовку и боеспособность – никогда.
- И танкисты из «черных», - эхом отозвался подполковник-танкоистребитель, отмечая, по понятным причинам, самое важное для себя.
- Все, закончили сеанс саможаления, - твердо оборвал всех Зимников. – Это была преамбула. А амбула заключается в том, что сейчас противопоставить этой… штурмовой дивизии некого, кроме нас. Либо мы их затормозим, либо они вырвутся в тыл, пришибут восьмой транспортный и перережут снабжение бронеходчиков.
- Предполагается, что мы должны их разбить? – деловито уточнил танкоистребитель.
- Нет, очевидно, что это нам не по силам. Задержать на сутки, может быть на двое, пока командование фронтом перетасует части и подкинет подкреплений.
- Только верой, - сардонически заметил англичанин. Зимников подозрительно взглянул на него, но Ванситтарт благоразумно промолчал.
[«Sola fide» (лат.), один из ключевых тезисов протестантской Реформации, гласящий, что спасение людей происходит «только верой». Иногда используется, как намек на невозможность достичь некоего результата человеческими силами]
- Не справимся, – с сомнением протянул один из пехотных комбатов.
- Еще одно такое замечание – расстрел перед строем, - кратко вымолвил Зимников. – Должны справиться.
- Красиво, - почти с восхищением изрек Таланов. – Это же мы сейчас почти что судьбу фронта решать будем. Значит, предлагаю вот что, - он коротко взглянул на полковника, Зимников кивнул, молчаливо разрешая продолжить. – Уставная полоса обороны у нас …
- Простите, что вмешиваюсь, господа офицеры, - неожиданно пробасил Афанасий, и его могучий глас легко перекрыл заговоривших комбатов. – Но есть еще одно дело.
- Хотите помолиться и благословить на бой? – проницательно спросил комбриг.
- Увы, не могу, – с неподдельным огорчением сказал служитель церкви. – Даже случайно проливший кровь священник должен быть запрещен в служении. Он не может оставаться совершителем церковных таинств. А я проливал не единожды и сознательно. Но произнести речь все равно надо, полезно для морали, да и вообще так на бой идти легче.
