— О боже! — сказала мисс Прайс печально. — Мне очень жаль. Может, нам лучше вернуться домой?
— Нет, — мрачно ответил Эмилиус. — Харон[3] поджидает каждого из нас. Жить долго — это еще не значит жить счастливо. Я не видел свою тетю с детства… — Он вздохнул. — К сожалению, если есть свет, то должна быть и тьма…
— Да-да, я читал об этом… — начал было Чарльз.
Мисс Прайс резко обернулась:
— Неужели?
— Ну, мне так показалось… — смутился Чарльз и наклонился, чтобы поднять камень.
— Наверное, мистер Джонс думает о своем доме, — предположила Кери. — Может, попытаемся отыскать его?
— Веди себя прилично, Кери! — начала мисс Прайс, отчего-то испугавшись.
— Я только хотела сказать, если мы близко, то почему бы не зайти? Все равно возвращаться рано. Дома делать нечего. Мы только будем сидеть и хандрить. А прогулка может нас немного взбодрить. Мне, например, очень интересно, каким дом мистера Джонса стал теперь…
— Может, он все еще стоит на старом месте? — спросил Эмилиус.
Мисс Прайс задумалась.
— Не вижу причин, почему он может оказаться в другом месте, — произнесла она наконец и повернулась к Эмилиусу. — Вы помните дорогу?
Дорогу Эмилиус помнил хорошо. Но теперь, как выяснилось, это была не дорога, а просто тележная колея, упирающаяся в ферму.
— Вы уверены, что там нет быка? — время от времени спрашивала мисс Прайс, осторожно поглядывая в сторону фермы.
Скоро изгороди кончились. Холм возвышался впереди.
Когда путники обогнули его, обзор стал шире, а лица коснулся легкий бриз. Кери нашла в известняке окаменелую ракушку, зато мисс Прайс потеряла перчатку.
Эмилиус шел впереди. В очередной раз свернув, он неожиданно исчез. Когда наконец остальные наткнулись на Эмилиуса, он стоял в овраге по колено в лопухах. Среди лопухов встречались камни и даже валуны. «Это вполне может быть развалинами дома», — подумала Кери. Слезы разочарования подступили к ее глазам.
— Дом действительно стоял здесь? — спросила она, надеясь, что Эмилиус мог ошибиться.
— Действительно, — кивнул Эмилиус. Казалось, он совсем не опечалился. Наоборот, настроение у него было приподнятым, словно он гордился своим прыжком через столетия. Взяв мисс Прайс за руку, он помог ей спуститься в овраг. Затем Эмилиус принялся, осторожно прыгая с камня на камень, показывать общее расположение комнат. — Здесь была гостиная, здесь — маслобойня. А здесь, — воскликнул он, спрыгивая в яму, — был огород, где моя тетя выращивала морковь.
Он смахнул ногой гальку с каких-то валунов.
— А это ступеньки в подвал.
Затем Эмилиус показал, где располагались яблоневый сад и амбар.
— Это был очень хороший и очень красивый дом, — повторял он гордо. — И никаких наследников, кроме меня.
Когда путники вернулись на дорогу, случилась странная вещь. Эмилиус внезапно исчез. Всего мгновением раньше он шел прямо за ними, но в следующую секунду пропал. Мисс Прайс остановила старый «форд», в котором ехал доктор Ламмонд, и спросила, не заметил ли он на дороге светловолосого молодого человека.
— Да, — кивнул доктор. — Когда я поворачивал, он шел за вами, а затем бросился бежать через поле.
Нашли Эмилиуса за изгородью. Он был бледен и сильно дрожал. Оказалось, что это автомобиль его напугал. При виде такого чудовища Эмилиус совершенно позабыл о вежливости. Прошло некоторое время, прежде чем мисс Прайс успокоила его. Позже, когда мимо проехал грузовик, Эмилиус выдержал, но пот ручьями тек по его лбу, и он дрожал всем телом. До самого дома Эмилиус не проронил ни слова.
Глава шестнадцатая
Умеренное волшебство
Привыкнуть к жизни двадцатого столетия Эмилиусу было нелегко, но мисс Прайс обладала огромным терпением. Эмилиус учился чистить туфли и вести себя за столом. Его речь стала более современной, а однажды дети услышали, как он сказал: «О’кей». Они уже почти приучили его к машинам, но когда он увидел трактор, все их старания пошли насмарку. Эмилиус восхищался самолетами, может быть, потому, что они не подлетали близко. С каждым днем, все больше узнавая о современном мире, он старался как можно ближе держаться к мисс Прайс. Похоже, она казалась ему единственной надежной опорой посреди кошмарного хаоса.
Теплыми вечерами, после того, как дети отправлялись спать, мисс Прайс с Эмилиусом гуляли по саду, обрывая с деревьев сливы (мисс Прайс заготавливала их для консервирования) и разговаривая о магии. Кери часто слышала их споры через окно. Солнце опускалось за деревья, сливы падали в корзину, а голоса, то понижаясь, то повышаясь, разносились по саду.
— Я никогда не счищаю чешую с гадюк, — убежденно говорила мисс Прайс. — Это ослабляет заклинания. Я, конечно же, не имею в виду те случаи, когда в состав входят болиголов и укроп. Я вообще только раз в жизни чистила гадюку. Но это было зелье против пляски святого Витта. В этом случае, не знаю почему, гадюка без чешуи дает лучшие результаты…
Эмилиус с чем-то соглашался, с чем-то нет. Порой мисс Прайс презрительно восклицала:
— Ну, если вы хотите вернуться к восковым фигуркам и булавочной школе…[4]
Кери всегда удивлялась, зачем Эмилиусу нужны восковые фигурки и почему он, окончив школу, снова хочет туда вернуться.
Однажды вечером Кери подслушала особенно любопытный разговор. Начался он с довольно странных слов мисс Прайс:
— Вы когда-нибудь пробовали интрасубстанционное передвижение?
Со стороны Эмилиуса последовало таинственное молчание. Затем он довольно неуверенно сказал:
— Нет. По крайней мере, не часто.
— Это очень забавно! — продолжила мисс Прайс. — Я прямо с ума сходила по нему когда-то.
Сливы тихо падали в корзину, и Кери, затаив дыхание, слушала.
Мисс Прайс засмеялась. Ну прямо как маленькая девочка.
— Конечно, заклинания — это детская игра. Но иногда и самые простые вещи дают блестящие результаты, не так ли?
Эмилиус прокашлялся.
— Я не уверен, что понял правильно, — отважно заявил он. — Может, я это путаю с…
Мисс Прайс засмеялась громче.
— О, интрасубстанционное передвижение нельзя спутать ни с чем!
Казалось, разговор ее забавлял.
— Да, — признался Эмилиус. — Полагаю, что нельзя.
— Если только не… — начала вдруг мисс Прайс, устремляя взгляд вдаль, — если вы не имеете в виду…
— Да, — добавил Эмилиус поспешно, — именно это я и имел в виду.
— Что? — изумленно спросила мисс Прайс.
