Пожав плечами, Лесь открыл банку и обнаружил в ней сухой корм. По крайней мере, пахло от «сухариков» – почти как в зоомагазине. Задержав дыхание, чтобы не нюхать этот «аромат», Лесь сыпанул коту в миску немного и, услышав довольное урчание, понял, что угадал. Кот перестал голосить, захрустел своим кормом, и мальчик полез в холодильник разбираться, есть ли и для него чего-нибудь пожевать.
Найдя банку йогурта и пару сырков, Лесь сгрузил всё это на стол и обнаружил там полный чайник с зелёным чаем, пусть и холодным. «Меню» начало вырисовываться, а робкий голос совести только вздохнул – Лесь был слишком голодный, чтобы ему внимать.
Нет, он по-честному всё за собой аккуратно помыл и сложил у раковины. Выкинул банку из-под йогурта и обёртку сырка в мусорку. Протёр стол. В общем – всячески постарался сделать «налёт на холодильник» по возможности как можно более культурным.
А потом успокоено почистил себе мандарин и, отправляя одну за другой дольки себе в рот, пошёл в комнату за вещами. Пора идти. Куда? А фиг его знает, если честно. Но куда-то точно пора. «Меня в детстве подменили. Я не Ильин, я Свалялкин, всё время откуда-то сваливаю», – подумал он, опуская рюкзак у зеркальной двери шкафа и краем глаза ловя своё отражение. А что, в кои-то веки не чумазый, даже причёсанный мальчишка. Обычный совершенно.
Проблема с «обычностью» была только во взгляде – Лесь даже на своё отражение смотрел слишком настороженно, словно оно могло устроить ему какую гадость.
Или это уже просто кажется, воображение, фантазия буйная и всякое такое? А взгляд – совершенно нормальный?..
– Ле-есь? – за его спиной возникло отражение сонной Лены. Девушка стояла на пороге, кутаясь в плед, как в мантию, и прижимала к груди большую игрушечную лошадь. Жмурилась сонно и зевала.
– А я, это… пошёл я, – Лесь вбил ноги в кеды – шнурки на них он давно не развязывал. – В общем, спасибо за гостеприимство и всё такое. Откроешь? – он мотнул головой в сторону двери, помня, что путь ему за ней преграждает ещё и железная «калитка».
– Ну… – Лена некоторое время сосредоточенно размышляла, потом пожала плечами и, взяв с тумбочки в коридоре ключи, протянула их Лесю: – На, сам открой-закрой и мне кинь. Не хочу тапки искать… – она переступила босыми ногами и протёрла глаза. Лесь подумал, что она совсем девчонка ещё, чуть старше его. Особенно когда такая сонная.
Хотя постарше Василиски, конечно…
Отбросив все лирические мысли, Лесь подхватил рюкзак и отпер дверь. Открыл «калитку», вышел, закрыл её за собой и, просунув руку сквозь прутья, кинул связку Лене.
Та не поймала – и не ловила, – и ключи со звоном брякнулись на пол. Пока Лена наклонялась за ними, Лесь скороговоркой бросил: «До свиданья!» – и сбежал по лестнице вниз. На третий, потом на второй, потом на первый этаж, оттуда на улицу…
Так, где он, кстати, находится? Лесь притормозил у подъезда, вертя головой. Переулок, заставленный машинами – некогда двусторонняя улица… Так, а вон на том углу дома, кажется, висит табличка с названием улицы. Да и сама улица видна где-то впереди, в той стороне…
«Улица Строителей», – прочёл Лесь, задрав голову, когда остановился у угла дома. Воскресив в памяти карту, Лесь вспомнил, что эта улица проходит аккурат между Вернадским и Ленинским – и за Ленинским её продолжением является улица Парфёнова.
То есть – Лесь совсем недалеко от дома! Минут десять, не больше!
Воодушевлённый этим открытием, Лесь почти бегом тронулся с места, уворачиваясь от проезжающей машины. Как хорошо, всё-таки, выучить карту района! Правильно папа говорил: земли вокруг дома надо знать хорошо. А ещё лучше – исходить вдоль и поперёк своими ногами. Только тогда человек в городе будет себе хозяином, а без знаний он – так, растерявшийся и беспомощный ребёнок.
А Лесь уже давно не был беспомощным ребёнком. И знал не только улицы родного города, но и места вокруг дома, где жил теперь. А что не знал – то хотя бы на карте регулярно смотрел. Он её специально распечатал и повесил на стену в комнате – точно так же, как сделал это для него папа четыре года назад дома, когда родители окончательно отпустили Леся «в свободное плавание» по близлежащим дворам.
На улице было солнечно и тепло – май. Редкие облака, похожие на разбросанную то тут, то там по небу вату, предпочитали гнездиться у антенн, высоток или просто где-то за домами, не засоряя собой бездонную, чистую голубизну. Лесь шагал по улице, и перед ним плясало сквозь листву деревьев солнце – то вспыхнет, то скроется. Лесь глядел на пятнистую тень под ногами и старался ни о чём не думать. До Ленинского проспекта было уже рукой подать, как мальчик вдруг налетел на кого-то, и весёлый окрик: «Ой, Лесь!» – заставил его почему-то забыть обо всём на свете.
Василиска стояла перед ним, удивлённо уперев руки в боки. На одном плече белая сумка, в другой руке – поводок, на конце которого с подозрением обнюхивал ноги мальчика йоркширский терьер и то и дело начинал рычать.
– Привет, – удивился Лесь.
– Привет, – столь же удивлённо откликнулась девочка. – А ты что тут делаешь?
– Домой иду.
– А ты где живёшь? – Василиска натянула поводок, не давая йорку загрызть подлого врага – левый кед Леся.
– На Панфёрова, – пожал плечами Лесь, отодвигаясь от Василискиного «защитника». Тот поверил в своё могущество, решил, что Лесь его попросту испугался, и довольно загавкал, как и положено мелкой собаке – высоко и самую капельку истерично.
– Ляп! – снова натянула поводок Василиса. – Помолчи!
Но пёс разошёлся и так просто замолкать не собирался, пришлось девочке подхватывать своего «защитника» на руки. На руках Ляп послушно повис и только изредка взбрехивал, когда Лесь оказывался слишком близко.
– В общем, – Лесь почувствовал странное смущение и уткнулся взглядом в свои кеды, – я пойду тогда… А ты тут живёшь?
– Вон, через дорогу, – кивнула Василиса на дом напротив. – Удачи! В храме в воскресенье будешь?
– Буду! – зачем-то пообещал Лесь, хотя в планах этого и не стояло. И торопливо попрощался.
Странно было ещё раз столкнуться с кусочком той, вчерашней жизни, с которой Лесь собирался распрощаться прямо сейчас и больше не вспоминать. А если и дать воспоминаниям забраться в голову – то как доброй сказке, не более… Может, и правда придти в храм в воскресенье? Ну, разумеется, если будет возможность и желание. И если ничего с Лесем за неделю не случится… И…
На этом условия сами собой иссякли. Лесь обернулся и какое-то время глядел на Василиску с Ляпом и пожилого мужчину, идущего рядом с ней, – деда, наверное.
Ладно, Лесь, забудь про романтику, пора в квартиру заглянуть. Вдруг – внутри что-то ёкнуло – письмо от папы пришло?!
Но как назло светофор долго-долго горел «машинным» зелёным светом, словно в нём что-то заело – и время остановилось. Даже таймер под «красным человечком» не мигал, а машины всё ехали и ехали, сами по себе и, наверное, совершенно независимо от людей, сидящих за рулём. Ведь иначе откуда они знают, куда ехать? Люди же не учат наизусть карту всей Москвы… А так, садясь за руль, они едут вместе с машиной, уж та-то точно объехала за свою жизнь почти все улицы!
… Лесь не успел закончить мысль, потому что огонёк замигал – и наконец-то загорелся «зелёный человечек». Лесь заторопился, помня из какой-то своей прогулки нрав местного светофора менять цвет именно тогда, когда ты оказываешься на середине проспекта. Правда, в этот раз всё прошло благополучно, и Лесь затормозил только перед последней узкой дорожкой-дублёром. Там был свой светофора, и снова пришлось ждать.
Всю оставшуюся дорогу Лесь то и дело сбивался на торопливый, не поспевающий за сердцем бег, но каждый раз старательно себя тормозил, напоминая, что надо быть осторожным и не выделяться. Может, в квартире – или около квартиры – кто-то его караулит. Мало ли. Ведь столкнулся же Лесь с полицией почти сразу после того, как включил телефон со старой симкой и созвонился с мамой, узнать, как у неё дела.
Кстати, и сегодня надо будет созвониться, а то она переживала, что у Леся телефон всегда
