сеньору Месос. Я был уверен, что увидел их первым из чужестранцев. Так оно потом и оказалось.
На обратном пути к кокалю я рассмотрел, что камни, подложенные под стволы деревьев, были обтесаны. Их, несомненно, взяли из развалин.
На мой вопрос сеньора Месос, не задумываясь, ответила, что это тоже жилища карликов. Ведь у часовни на верху пирамиды была такая маленькая дверь, что ни один человек нормального роста не смог бы пройти через нее. Эту легенду о карликах я слышал потом не раз. В нее верили почти все индейцы и мексиканцы, которым приходилось видеть постройки майя.
Но от сеньоры Месос я узнал еще кое-что, от чего у меня сильно забилось сердце. Я спросил, не случалось ли им находить глиняные сосуды (я не знал этих слов по-испански, поэтому мне пришлось очень долго объяснять, что именно я имею в виду). Нет, керамика им не встречалась, зато у сенота они нашли каменную свинью и ступню человеческой ноги из глины. Когда я спросил, где эти вещи, сеньора Месос спокойно ответила, что приказала детям выбросить их. Но я продолжал неотступно осаждать ее вопросами. В конце концов сеньора Месос отпустила со мной одного из своих сыновей, чтобы тот показал место, где он выбросил кочино (свинью) и пье (ногу). Порыскав немного вокруг сенота, мальчик нагнулся и подобрал какой-то бесформенный на первый взгляд камень. Он перевернул его и с торжеством показал мне, заметив при этом, что камень все-таки не очень похож на свинью.
И действительно, это была не свинья, а какое-то странное существо с головой свиньи, утиным носом и передними лапами, как у белки. Сделав несколько снимков, я попросил мальчика отыскать ногу. Ему это не стоило большого труда, так как он оставил ее на верхушке самой большой пирамиды. Увидев аккуратную глиняную ступню с тонкими ремешками сандалий древних майя, я сразу же решил, что, если тут есть одна нога, где-нибудь среди обломков камней должна быть и другая, а может быть, даже весь идол. Мальчик точно показал мне то место, где он первый раз нашел ногу, и я с воодушевлением принялся за поиски. Глиняных обломков попадалось много, но все они были слишком малы и бесформенны. Одной рукой я разгребал камни, другой старался отгонять крутившихся надо мной комаров. Наконец после часа бесплодных поисков я решил, что на сегодня хватит, надо возвращаться на берег, ведь времени уже было немало, и к тому же все мое лицо нестерпимо зудело от комариных укусов. После душной сырости джунглей кокаль показался мне раем. Я сразу разделся и бросился в море. Весь следующий день надо было как следует потрудиться на развалинах.
Мой небольшой запас продуктов уже совсем иссяк, я питался одними лепешками, а в тот вечер наконец отважился попробовать черепашье яйцо. В сумерках вернулся сеньор Месос. На поясе у него болтались две окровавленные игуаны, гигантские плотоядные ящерицы, которые водятся в Кинтана-Роо в изобилии. Игуаны — потомки динозавров, очень противные на вид существа, зато приятные на вкус, в особенности в приготовлении сеньоры Месос. Но в тот вечер, после героической попытки отведать черепашье яйцо, я уже не смог заставить себя есть мясо игуаны, хотя меня и уверяли, что по вкусу оно напоминает куриное.
Ночью мне снились нефритовые сокровища, а себя самого, сделавшего два скромных археологических открытия, я видел необыкновенным героем.
Жизнь на кокале казалась мне просто восхитительной, поэтому я не торопился с отъездом, решив сначала все тщательно обмерить и сделать точные описания, чтобы от моих находок была какая-то реальная польза. В своем дневнике я с гордостью записал: «Пуа, открыто две пирамиды», а на карте доктора Руса поставил две новые точки.
Все следующее утро я провел у развалин, но сколько ни старался, не смог отыскать среди обломков ничего похожего на идола или вообще на скульптуру. Пришлось ограничиться лишь составлением подробного плана этих трех построек. Когда в полдень я вернулся на кокаль, «Лидии» все еще не было. Спасаясь от жары, я выкупался в море и лег спать. Знай я в то время, сколько барракуд шныряло в прибрежных водах, купанье не доставило бы мне такого удовольствия.
В тот же день мы с Росалио отправились по берегу на юг и прошли мили четыре, сначала по песчаному пляжу, потом по скалистому участку, перепрыгивая без конца через расселины в известняках, круто обрывавшихся к морю. В одном месте Росалио вдруг остановился и показал на джунгли, где среди пальм, всего в нескольких футах от берега, скрывалась каменная постройка — такой же храм, как в Йочаке, только чуть поменьше. Несмотря на большие трещины в стенах, храм был не очень сильно разрушен. Видно, он мало изменился со дня своей постройки. В храме было два входа, один обращен к морю, другой — к джунглям. Не думая ни о каких предосторожностях, я прополз внутрь храма. Надо мной сразу взвились тучи гудящих ос. Два укуса в лицо заставили меня поспешно отступить и ограничиться внешним осмотром храма. Вот уж действительно жилище карлика, просто сторожевая будка у моря! Возможно, это был какой- нибудь маяк или наблюдательный пост. И несомненно, его должен был видеть Грихальва, когда впервые появился у берегов Кинтана-Роо около четырехсот пятидесяти лет назад. К своему удивлению и восторгу, на карте я этого храма не нашел, так же как и развалин в Йочаке и Пуа.
Когда мы вернулись домой, я спросил у сеньора Месоса, есть ли поблизости еще какие-нибудь храмы. Нет, он ничего тут больше не видел. Но, немного подумав, сеньор Месос сказал, что в глубине монте, за тем храмом, около которого я сегодня побывал, есть еще постройки, только он не знает точно где, так как видел их еще года два назад, когда ходил на охоту. Я упросил его повести меня туда на следующий день и отыскать постройки.
Вечером, поев лепешек, я уже собирался было идти спать, когда Росалио с двумя братьями снова позвали меня на черепашью охоту. Мы вышли из хижины и тихонько направились вдоль берега. Прикрывая рукой яркий огонек лампы, Росалио на ходу старался объяснить, что я должен буду делать, если мы увидим черепаху. Как раз начинался сезон (темпорадо), когда гигантские черепахи выходят на берег класть яйца. Такие черепахи (называются они кавамо, или большеголовые черепахи) откладывают за один раз по сто — сто восемьдесят яиц, причем каждая черепаха выходит класть яйца раз в две недели. Вот мы и собирались теперь подкараулить черепаху, когда она выйдет на берег. Росалио был еще слишком мал, он не мог одолеть такую громадину, поэтому мне поручалось трудное и, возможно, опасное дело — схватить черепаху сзади за панцирь и перевернуть ее. Я думал об этом не без страха. А что, если мне не удастся справиться со своей задачей? В это время Росалио махнул рукой — знак, что он выследил черепаху.
Но я видел только темный берег и фосфоресцирующее сияние рифа. Росалио пополз вперед, приказав мне следовать за ним. Вскоре я разглядел на песке две широкие параллельные борозды, прочерченные ластами. Громадная, должно быть, черепаха — расстояние между бороздами было не меньше трех футов. Потом я понял, почему сразу не смог увидеть такую большую черепаху: она уже почти зарылась в песок. В том месте, где обрывался след, на поверхности торчала только голова и верхушка панциря. Голова была размером с человеческую, а длина всего животного, наверное, не меньше четырех футов.
Не теряя времени, я бросился к черепахе. Она уже заметила нас, стала шипеть и угрожающе трясти головой. Такие челюсти могли бы отхватить у человека полноги. Я теперь знал, что мощные челюсти черепах без труда перегрызают кость. Меня также предупредили, что при обороне черепаха начинает отбрасывать задними конечностями песок, чтобы ослепить противника, поэтому я поспешил ухватиться сзади за панцирь, пока черепаха еще не успела высвободить ласты. Однако, несмотря на все усилия, я смог приподнять эту махину лишь на несколько дюймов. На секунду я даже растерялся, но тут Росалио поспешил мне на выручку. Все вчетвером мы приподняли черепаху сзади, и она упала на шею. Ее задние ласты теперь болтались в воздухе и бешено колотили нас по рукам и плечам. Сделав мощное усилие, мы одним рывком перевернули черепаху на спину. Совершенно беспомощная, она болтала ластами, шипела и упиралась шеей в песок, отчаянно стараясь перевернуться. Но, увы, вес ее тела оказался слишком велик, черепаха была обречена. Я и до сих пор толком не пойму, как нам удалось ее перевернуть, ведь этот гигант весил фунтов двести. Дети помчались к хижине объявить о своей добыче. Сеньора Месос оценила мое участие в охоте, и в награду я получил кокосовый орех.
За все время пребывания в Пуа я, опасаясь амеб, пил только кокосовую воду. Прежде я даже не представлял себе, какой это прекрасный напиток. Каждый орех содержит около пинты[17] жидкости. Однако выбрать орех для питья — дело довольно мудреное. Оказывается, в зависимости от расстояния до моря пальмы имеют плоды разного вкуса. Кроме того, и на каждой отдельной пальме плоды тоже отличаются друг от друга, что зависит от степени их зрелости. Упавшие коричневые орехи слишком солоны, маленькие зеленые — студенисты и противны на вкус. Лучше всего большие зеленые орехи, только что начавшие буреть. Два взмаха мачете — верхушка ореха отлетает, в твердой
