— Разве ещё утро?! — изумился я. — Столько уже плывём...
— Всё вообще спуталось. — Димка привстал, будто хотел оглядеться, но покачнулся. Тихо и наполовину шутливо вскрикнул. — Теперь не могу понять, сплю я или нет. Я так себя никогда не чувствовал!
— Я-то вообще ничего не понимаю. У нас нет такой реки... И плавать я, кажется, всё-таки не умею...
— Серёжка, город!!!
Он словно выкристаллизовался из солнечного света. Сияние не стало слабее, но глаза наши, наверное, привыкли, и мы различили впереди, прямо под солнцем, удивительно длинный и лёгкий арочный мост. Белый-белый. Позади и с боков от него поднимались тонкие башни, а ещё дальше — едва различимо проступали громады трёх горных вершин.
* * *
...Можно было не вслушиваться — и так все слова доносились отчётливо. И мамин голос, и папин. Раз сыночек пропадал где-то целые сутки, надо его наказать. Не выпускать из дому неделю — хорошо бы, да неразумно, погода стоит чудесная, а он и так хилый да бледный. Может, отобрать все его книжки? А самое правильное — не пускать к этому странному Альби!..
Я еле удержался, чтобы не выбежать и крикнуть им, что вот уж это — фиг получится! Благоразумно сообразил, что добьюсь самого отрицательного результата.
Тут что-то ударилось о стекло, я вздрогнул.
Моя комната была на втором этаже. Осторожно глянув в окно, я увидел на тротуаре Димку.
— Ты не придёшь сегодня? — громким шёпотом спросил он.
— Не пустят. А если убегу — тогда совсем...
Он кивнул.
— Хочешь, я залезу к тебе? У тебя есть верёвка?
...-Альби всё ещё нет дома, — сообщил Димка, оказавшись в комнате. — Если бы нам придумать что- то, чтобы тебе разрешили уйти хоть на пару часиков!.. Альби задумал какое-то важное дело, и сегодня мы могли бы об этом узнать. Я прямо чувствую — мы тогда были на самом краешке тайны!
— Есть только один способ. Если ты попросишь мою маму...
— Я?!..
— Ну... она всегда тает, когда видит тебя.
Димка глянул на меня удивлённо, но не стал спорить.
— Тогда я лезу назад?
— Да не надо! Папа через полчаса уйдёт, а мы пока можем...
...Мы с Димкой почти бежали. Я уже успел рассказать ещё одно приключение — оно случилось на окраине неприметной деревушки, в заброшенном сарайчике. Димка, промокший и продрогший, набрёл на обиталище призрака-отшельника, и этим призраком был я.
— ...И сказал, что тебя послала ведьма! Но зачем она тебя посылала?
Димка мотал головой.
— Не знаю. Наверно, это было как раз когда она колдовала. Может, она хотела понять, куда я путешествую в своих снах, и велела мне идти тою же дорогой, какой я хожу всегда... Но интересно, что её так обескуражило?!
— Промокла под дождём? — весело предположил я.
В этот раз дом господина Альби показался мне по-особенному отстранённым от всего окружавшего. Шпили на башенках были выше, а соседние дома будто ужались и посерели, растворяясь в обыденности.
Я представил на миг, что дверь не пожелает впустить нас... и как расстроится Димка, а мне придётся возвращаться домой, и день сделается тоже серым и пустым... Я отдёрнул руку:
— Открывай ты! — И Димка, догадавшись видно, чего я боюсь, распахнул дверь.
— Оно убежало!
— Ты тоже почувствовал?
В коридоре было почти совсем темно. Если Альби отлучался надолго, дом будто засыпал — сами собой закрывались ставни и занавески, темнели зеркала и гасли шары-светильники на лестницах. Вчера ещё дом гостеприимно впускал в себя дневные краски, а сегодня...
Но главное — я был уверен, что кто-то, таившийся у порога, с проворством и бесшумностью дикого зверька прыснул прочь, затаился в одном из закоулков волшебного дома, едва Димка открыл дверь.
— Зажги свет! — попросил я дом — уже чувствуя, что меня не послушаются. Где-то наверху засветились две крохотные люстрочки.
— Издевается...
— Да нет. — Димка взял меня за локоть. — Мы же ничего плохого не делали. Он кого-то прячет.
— Значит, мы не вовремя?
— Или наоборот. Идём?
Несколько шагов — а потом должна быть лестница наверх — но мы шли и шли... я обо что-то споткнулся.
— Ступенька?!
— Нет... Будто корень. Мне показалось — кто-то пискнул!
— В доме Альби — мыши! — Димка хихикнул. — Вот он удивится... Серёжка, дверь!
— Постой, не открывай. Посмотри налево.
— Ой!
— Видишь, да? Я думал, мне мерещится.
— Что это? Будто тени... только какие тени в такой темноте?
— Пропали...
— Пойдём туда!
— Кто-то дышит! Это не ты?
— Я не так дышу... Эй! Хватит прятаться!
— Да не орите, вы их распугаете! Это пастухи.
Мы с Димкой прижались друг к другу. Голос шелестел у самых ушей, а потом — два круглых, тускло горящих жёлтых глаза и существо, похожее на фонарный столб, взмахивая кривыми палками-руками, сгущало темноту, играло, словно фокусник — чёрным плащом. В доме горели лампы, даже небольшой костёр посреди комнаты — те, кто развёл огонь, спрятались, а 'Фонарщик' сжимал огни, распахивал тени, отбрасывал лучи света от оконных стёкол прочь.
— Мастер задерживается... А пастухи явились в назначенный срок, о них нужно позаботиться.
Он скользнул в боковой коридор, потянув с собою сквозняки, шёпоты и самые тёмные клочки темноты.
...Я ненавижу врать. Но если кто-нибудь говорит мне, что не врёт никогда — я знаю точно, что он врёт так же легко, как дышит. Мне врать случается, но чтобы это выходило удачно, я должен подготовиться заранее. Иначе я просто растеряюсь и сделаю какую-нибудь глупость.
Но я никогда не видел, чтобы Димка врал. Поэтому мне хорошо было с ним говорить о чём угодно. Если он чего-то боялся, он просто признавался: 'я боюсь'. И его совсем не мучило, что кто-то будет за это над ним смеяться... Хотя, я думаю, над Димкой никто и не смеялся.
Я как-то спросил у Димки, врал ли он кому-нибудь.
— Наверно, да, — сказал он. — В школе, наверно. Если учительница спрашивает — видел ли я, кто пустил из-под парты самолётик — глупо же говорить, что видел! Ведь от этого никому лучше не будет — даже учительнице.
...И вечером к нам домой пришёл директор школы. Он поговорил о чём-то пять минут с папой, а потом позвали меня, и директор спросил, что мы изучали у Альби последние два дня. Я удивился и растерялся, и сказал, что ничего. Тогда он поинтересовался, не знаю ли я, где Альби сейчас.
И я соврал, совершенно не понимая, зачем я это делаю.
А когда я уснул, я первый раз сумел остаться на месте. Я лежал, думая о том, что сейчас делает
