шестнадцатого года рождения, хорватка. Кличка «Пирра», рыжая убийца, адская стерва и куча подобных эпитетов. И огромное, потрясающее сердце, с которым мало кого сравнишь. Мы с ней немного на ножах были, отчасти из-за Альбины, отчасти из-за того, что она вообще была против нашего набора. Считала тех, кто был родом из второй половины двадцатого века, изнеженными хлюпиками. Пришлось доказывать.
— Потрясающая тетка, — оценил Мельников, разглядывая картинку. — Эту ты мне раньше не показывал.
— Наконец, восьмой номер, — стал закругляться Иван. — Тони Марано, бывший начинающий мафиози, отказавшийся пройти «крещение». Сколько он при этом замочил народу из числа своих бывших дружков, я даже не знаю… Но главное не это, Тони у нас главный по финансам. Ну, по нашим подпольным финансам, которые нужны наблюдателям для операций по всему миру. По слухам, Нартова имеет доступ к этим деньгам, но больше, похоже, никто. Что касается меня, то ничего плохого про Тони не могу сказать. Итальянец в самом лучшем смысле слова. Если при разговоре с вами не машет руками, значит, в этот момент держится за какую-то девку…
— Исчерпывающе, — подвел итог Орлов. — Спасибо, я теперь немного лучше понимаю и вас, и ваших бывших коллег.
— Понятно, что кто-то отправляет подальше тех, кто может чему-то помешать, — предположил Мельников. — Но чему именно и кто за этим стоит?
— Есть сведения о том, кто из отосланных должен вернуться первым? — уточнил Орлов. — Это может быть важно.
— Это Альбина и Альварес, — ответил Иван. — У них обратный рейс через три дня.
— Ну, в таком случае, вот мое предположение, — начал рассуждать Верховный. — Хотел бы ошибиться, но мне кажется, что Альбина Барсова потеряла доверие Четверки и ее хотят заменить. А для этого, отсылают подальше всех, кто мог бы за нее вступиться хотя бы теоретически.
— Вот те раз, — почесал в затылке Иван. — Я даже подумать о таком не мог… А ведь логично, черт возьми! Ну, спасибо вам, Николай Витальевич! Вот, что значит свежий взгляд профессионала…
— Получается, что Стовер и Клатт пытаются выдавить твою Альбину из Четверки, — более уверенно перешел на личности Мельников. — Но кем они ее заменят?
— А разве непонятно? — хмыкнул Иван. — Вэя Тьяо никуда не отправили, его сейчас к приезду Альбины обработают и все будет в лучшем виде. Черт побери! Она тут вообще не при делах, зачем устраивать ей обструкцию, если я уже покойник?
— Это может быть ловушкой для тебя, — предупредил Мельников. — Может, «они» не совсем уверены в твоей гибели. И теперь ставят Барсову под угрозу, чтобы ты кинулся на выручку.
— Это маловероятно, — ответил Иван, обдумав и взвесив такое предположение. — Для начала, мое нынешнее отношение к Альбине для них величина неизвестная. Могу и не кинуться никуда. А еще, вряд ли они рассчитывают, что я способен вскрыть такой план, не имея доступа к «инсайду». Но я в любом случае буду осторожен, это без вопросов.
— Остается главная интрига, — добавил Орлов. — Зачем это им вообще надо?
— Как насчет простой перестраховки? — предложил вариант Иван. — Вэй под подозрением, Сарги для наших «небожителей» это вовсе не пустой звук. Теперь Вэй в Четверке, там за ним будет легче приглядеть, а сам он вместе со Стовером и Клаттом будет думать, что очень ловко все провернул. И одновременно, Альбину на всякий случай отодвигают от всего интересного и вкусного. Вдруг, я не такой уж и покойник?
— Скорее всего, — согласился Орлов. — Но мы не владеем всей информацией.
— Я боюсь, что когда Альбине скажут о такой комбинации, будет скандал, — мрачно усмехнулся Иван. — Она не станет молчать, получив такой удар в спину. В принципе, у меня есть задумка, как предупредить ее, при этом не засветившись самому и получить хоть и жиденький, но инсайд. И есть еще один интересный вопрос…
— Одни вопросы и почти без ответов, — прокомментировал Мельников.
— Тут ничего не поделаешь, — пожал плечами Иван. — Но вопрос и вправду интересный. Как эту новенькую ввели в состав наблюдателей всего за три дня? Понятно, что имплантов она пока не получит, тут может пройти еще несколько лет. Но как быть с испытанием?
— Что за испытание? — с интересом спросил Орлов. — И в чем оно выражается?
— Смерть, — жутковато усмехнулся Иван. — Испытание это смерть. Уж простите, что не говорил этого раньше. Все наблюдатели на самом деле однажды умерли. Это главное мерило того, чего стоит человек. Когда глядишь в глаза смерти, проявляется твоя истинная сущность. И ты показываешь, и доказываешь, есть ли в тебе хоть капля человеческого. Мы все через это прошли, до того, как узнали цену приза.
— Вам подстроили несчастные случаи? — недоверчиво спросил Мельников. — Чтобы проверить?
— Вовсе нет, — отверг Иван его предположение. — По крайней мере, в моем случае все чисто, авиакатастрофа. Но меня уже вели, следили, оценивали. В последний момент вытащили и дали спастись. Так я и попал к ним. Я знаю про некоторых других, но без особых подробностей. Альбину зверски убили в драке, два удара ножом. Знаю про Риту Ярвич — погибла в войну от рук карателей. Еще про нескольких знаю, рангом пониже. Если Рьялхи и подстроили какие-то случаи, то только минимум и в особых обстоятельствах. Например, сейчас, когда новенькую всего через три дня выбрали… Нартова может знать, а остальные вряд ли. Так что, «инсайд» нам нужен, любой. Чтобы не бродить в потемках…
Иван видел, как впечатлила эта информация его соратников. Да уж, пусть поймут, что наблюдатели — это не просто клуб по интересам для счастливчиков, от которых ничего не зависит. Цена за вход каждым из них заплачена страшная. Случайных людей там нет. Ну, почти нет… Даже Рьялхи могут ошибиться в анализе того, как человек повел себя в критической ситуации.
Если неправильно оценить причину того или иного поступка, можно очень жестоко ошибиться, и такой человек, став одним из избранных, способен натворить неприятностей. Такие случаи были и потребовали жесткой «коррекции», если так можно назвать, по сути, физическое устранение провинившихся…
Но и с проверенными кадрами, получается, нет никакой гарантии. Даже с учетом нескольких прошлых ошибок, до сих пор больше всего проблем доставил Рьялхи честно прошедший свое испытание Иван Родин…
Околоземная орбита, 25 марта 1959 года
— Ну что, Паша, видно что-нибудь? Сейчас выходим из тени! — стараясь не показать нетерпение, спросил Андриян Николаев своего бортинженера и друга.
— Ты, главное, по ветру держи, — усмехнулся в ответ Павел Попович, подстраивая оптику. — Вижу звездочку какую-то… Кажется, оно! Нет, точно, оно! Очень яркий объект. Почти не движется.
— Как в аптеке, — с облегчением вздохнул Николаев и доложил на Землю: — Я «Сокол-1», вышли из тени Земли, цель наблюдаем отчетливо! Готовы работать по режиму! Прием.
— Я «Заря», — прохрипела в ответ Земля. — НИПы параметры орбиты подтверждают. Работайте, «Соколы»!
— Земля дает «добро», — делово сказал Николаев напарнику. — У нас первый режим через четыре минуты, давай строиться.
С этими словами командир перещелкнул тумблер УО (управление ориентацией — прим. авт.) на «ручной» и еще раз сверился с индикатором БЦВК, исправно отсчитывавшим время до первой попытки маневра.
Все это время бортинженер «висел» у правого иллюминатора, где был закреплен довольно нехитрый оптический визир с простыми градусными делениями. Теперь, его задачей было диктовать командиру инструкции, чтобы тот удерживал цель точно в середине перекрестия.
— Крен вправо три с половиной, — бегло начал Попович.
— Есть крен вправо три с половиной, — четко ответил командир, неуловимыми прикосновениями к РУО (ручка управления ориентацией — прим. авт.) корректируя угол.
