Ожидание возле второй двери, ведущей на причал, показалось Андрею вечностью. Затем снаружи послышался условный стук, а затем дверь открылась, и Андрей увидел долгожданного Дороха в мокром рыбацком плаще.
— Карета подана, господа! — широко улыбнулся он и хитро подмигнул Андрею.
Снаружи бушевал и клубился мрак, и сперва Андрей не понял, где земля, а где небо. Все смешалось, верх перепутался с низом, в лицо яростно хлестало ледяной соленой водой, и он в ужасе подумал, что до берега им не добраться. Потом тьму располосовало многорукой молнией, и Андрей увидел причал и крошечную лодку, в которой уже устраивался Супесок.
— Идемте, доктор! — проорал Дорох, пытаясь перекричать бушующее море и схватив Андрея за рукав. — Скорее!
Потом лодка металась на волнах, следуя совершенно невообразимым курсом, молнии вспыхивали одна за одной, и гром слился в непрекращающийся грохот сотен орудий на поле битвы, а Андрей вцепился судорожно сведенными пальцами в единственную крепкую вещь в этом мятежном мире — доску, на которой он сидел — и молился всем богам и вслух, и про себя, упрашивая бушующие силы смириться и не губить. Где-то далеко была Несса, Нессе нужна была помощь, и он не имел права утонуть возле безвестных северных берегов — это было бы не слабостью, а предательством и даже больше и хуже, чем предательство.
Он не сразу понял, что лодка достигла берега — Дорох снова потянул Андрея за руку, и тот, сделав шаг, по колено плюхнулся в воду.
— Ничего! — услышал Андрей крик Супеска. — Приплыли!
Берег размыло — прежде крепкая земля стремительно превращалась в вязкое глинистое болото. Андрей послушно шагал за Дорохом, увязая в грязи, дождь лил все сильнее, и кругом была только вода, словно жизнь вдруг закончилась, и мир обратился вспять, к темной бездне вод в самом начале творения.
Но, несмотря на ливень, под ногами наконец появилась относительно твердая земля, и Андрей увидел перед собой огни. Это оказались фонари, которые держали в руках два бородача совершенно необычной для этих мест восточной наружности. Андрей услышал конское всхрапывание и перезвон упряжи — неподалеку стояла повозка, запряженная крепкими приземистыми лошадками. Дорох издал радостный возглас и принялся обнимать бородачей.
— Ну здорово, браты! Заждались, поди?
— Заждались, — ответил один из бородачей. — Все живы?
— Живы, — сказал Дорох. — Лодке конец, разумеется, ну да мне на ней не возвращаться.
Забравшись в повозку и устроившись на жесткой лавке, Андрей, наконец, понял, насколько устал. Супесок моментально уснул; Дорох посмотрел на Андрея и сказал:
— Вы бы тоже прикорнули, доктор. Тут долго ехать.
Андрей послушно закрыл глаза, но заснуть так и не сумел. Если тело взывало об отдыхе, то разум никак не мог провалиться в сон, и этот диссонанс терзал и мучил Андрея. Опять став из ссыльного свободным, он словно бы вспомнил заново все, что оставил в столице, и воспоминания, нахлынув тяжелой соленой волной, не принесли ему ничего, кроме страха и опустошенности одиночества.
Лишь бы только с Нессой все было в порядке, размышлял Андрей, вслушиваясь в плеск колес по лужам и негромкой разговор бородачей и Дороха о добыче жемчуга. Лишь бы только с ней все было хорошо — а там мы плюнем на все и отправимся на Землю, или в любое другое место. Куда бы вы ни отправились, вы возьмете с собой себя, не замедлил встрять внутренний голос с интонациями Виля, однако Андрей к этому времени уже впал в тревожный сон, и, по счастью, ему ничего не снилось.
Хутор оказался двумя аккуратными домиками среди леса. Выбравшись из повозки и следуя за фонарями бородачей, Андрей подумал, что это место крепко смахивает на перевалочный пункт контрабандистов — хотя откуда бы в этих местах взяться контрабанде… В одном из домиков горел свет; когда вся компания вошла внутрь, то их приветствовали радостными возгласами, и Андрей первым делом почувствовал сытный запах мясной каши, а затем, смахнув с лица дождевые капли и всмотревшись, увидел, что обстановка в доме самая простая и незатейливая, а за небольшим столом сидят двое — один был точной копией бородачей с фонарями, такой же нестриженный и широкоскулый, а второй оказался самым настоящим сулифатским эфенди — смуглым, темноглазым, с тонким горбатым носом и аккуратной бородкой. Всмотревшись в эфенди, Андрей подумал, что где-то его уже встречал, и тут Супесок учудил.
— Спаси Заступник! — заорал он, судорожно обводя лицо кругом. — Мертвяк!
— Да какой мертвяк, где? — спросил Дорох, за которого поспешил спрятаться Супесок — уже из-за плеча бывшего революционера тот делал в сторону эфенди жесты, отпугивающие нечистого.
— Кембери! Сгинь! Сгинь, погань!
Действительно, это был Вивид Кембери — теперь Андрей узнал его, хотя внешность господина посла порядком изменилась с их последней встречи.
— Сгинь! Провались! Спаси Заступник нас грешных…
— Чего это «сгинь»? — хмуро осведомился Кембери. — Я не за тем сюда седмицу тащился… Добрый вечер, доктор Андерс. Как добрались?
— Неплохо, спасибо, — ответил Андрей, пожимая протянутую ему руку. — А вы сильно изменились, милорд.
— Еще бы! — воскликнул Супесок. — Он же от контузии скончался после взрыва. Я сам твое тело видел, погань! Ты зеленел уже! Сгинь!
Кембери улыбнулся с облегчением.
— А, так вот вы о чем! Успокойтесь и не переживайте. Меня оглушили фумтом и похоронили заживо, спасибо его величеству. Но, — тут он чуть ли не дословно повторил древний земной афоризм, — слухи о моей гибели оказались преувеличенными.
Супесок, готовый в любой момент отпрыгнуть и убежать неведомо куда, осторожно приблизился к Кембери и потрогал его за руку. Как видно, рука оказалась самой обычной, человеческой — бывший глава охранного отделения моментально обрел утраченное присутствие духа, сел за стол и произнес:
— Что ж, тогда приношу свои извинения, милорд. Согласитесь, не часто увидишь восставших из мертвых.
— Ничего страшного, — улыбнулся Кембери, и по его знаку Дорош сел за стол, а один из бородачей принес стопку глиняных плошек и пузатый чугунок с мясной кашей. Сам же Кембери тем временем полез за пазуху и извлек тщательно запечатанный толстый конверт.
— Доктор Андерс, а это вам.
Вскрывая плотную бежевую бумагу конверта, Андрей заметил, что у него от волнения трясутся пальцы. Внутри лежали документы — новенькие удостоверения личности на имя Андерса Клу и Парфена Тарха, и еще какие-то бумаги — насколько понял Андрей, документы на дом в Загорье и банковские книжки. Последним он вынул тонкий белый листок, исписанный торопливыми строчками на русском, и от волнения едва не выронил его.
— Ее величество и моя госпожа шлет вам поклон, — значительно произнес Кембери. Дорох поставил перед ним миску каши, но тот не удостоил ее вниманием.
— Они жива, — глухо промолвил Андрей. Письмо дрожало в его руке, и строчки расплывались и дробились. «Отец! — прочел он. — Я верю, что это письмо тебя найдет…».
Андрей опустил руку с письмом и некоторое время пытался унять неистово стучащее сердце.
«Мне очень тяжело без тебя. Я всегда теряла близких и теперь нахожу спокойствие лишь в одной мысли — что ты жив и здоров, и у тебя все хорошо. Если ты читаешь мое письмо, то это значит, что ты наконец свободен, и лорд Кембери нашел тебя. Прошу: уезжай в Загорье и оставайся там. Только так я смогу быть уверена в том, что твоя жизнь в безопасности. Документы и деньги в конверте, для господина Супеска тоже, если он с тобой. Поверь, все будет в порядке, и я сделаю все возможное и невозможное, чтобы мы встретились как можно скорее.
Надеюсь, что до скорого свидания.
С любовью, Несса».
Прочитав письмо дважды, Андрей аккуратно сложил его и опустил в конверт к прочим документам. Супесок смотрел на него с сочувственным пониманием. За столом воцарилась тишина — даже стук ложек
