добрых двадцать дюймов к треугольной скамеечке в углу примерочной. Она вспотела, разлохматилась и была сильно возбуждена. — И ничего больше, — настаивала Холли. — Вы вбили себе в голову, будто с первого взгляда влюбились в меня, и из упрямства не желаете сдавать своих позиций.
— Я здесь не единственный упрямец, — заметил Сэм. — Вы так говорите из желания убедить меня… или себя?
Вздохнув, Холли сжала ноги, чтобы укротить мучительное возбуждение. «Это вполне естественно», — заверила она себя и вновь взглянула на него. Маккензи стоял, прислонившись плечом к перегородке, засунув руки в карманы, и не говорил ни слова.
— Вы живете в другом городе. О том, какую жизнь ведете вы, я почти не знаю, — промолвила девушка. — И я…
— Что вы желаете знать?
— О, Сэм, не в этом дело. Разве вам не ясно? — Ей хотелось расплакаться. Надежда и страх терзали ее, пробуждая доселе неведомые чувства. Наконец ей в голову пришла здравая мысль: — У вас своя жизнь, а у меня своя, и они проходят в разных городах. Лето кончится, и вы вернетесь обратно. — Сэм отрицательно качал головой. — Вы предлагаете мне замужество с необычайной легкостью. Могу поспорить, вы не подумали, как следует не подумали о браке.
— Я только и делаю, что думаю об этом.
Однако планы на будущее составляют вместе, совсем иначе. Девушка замотала головой. Он не понимает, и она не знает, как еще ему объяснить. Но она не смогла противиться, когда Сэм упал перед ней на колени, обнял се, прижался головой к ее бедру. Его шелковистые волосы щекотали обнаженную кожу.
— Все выйдет, — приглушенно произнес Маккензи. — Мы продумаем все до мелочей, Холли.
У нее перехватило горло. Ей хотелось верить в это, хотелось верить ему. Она желала обладать убежденностью Сэма, но не могла.
— Как? — прошептала она. — Как же моя работа… и твоя? Где мы будем жить? О, Сэм… как же быть?
Он молчал. Она нерешительно подняла руку и, запустив пальцы в его волосы, принялась ласкать их. Как хорошо! Ему хорошо… и ей, когда она с ним. Но довольно ли этого?
— Мисс Олдридж, как вы? — раздался громкий голос снаружи. — Мистер Маккензи, где вы?
Продавщица отдернула шторку. Одного вида головы Сэма, зарывшейся в колени Холли, оказалось достаточно, чтобы их обоих прогнали из бутика — навсегда.
Глава 9
Отель «Чешир» был самой прекрасной гостиницей во всем Сагуаро-Виста. В нем собирались любители игры в гольф и останавливались те, кому летом хотелось отдохнуть в более теплых краях, чем Миннесота.
Впрочем, в середине июня гостиница заполнялась местными жителями, которые и при тридцати пяти градусах носили пиджак. Когда они с Сэмом вошли в прохладный вестибюль, Холли поняла их.
— Спасибо, что сопровождаешь меня, — промолвила она, глядя на него снизу вверх. Состроив рожицу, девушка созналась: — Большие официальные мероприятия не по мне. Не люблю бывать одна на подобных вечерах.
Сэм улыбнулся:
— Ты уже не одна.
Сколько волшебства в его словах! Даже когда она собиралась жить с Брэдом, Холли не казалось, что они — две половинки одного целого. Она сознавала: у каждого — своя жизнь. Если Брэд все-таки решит придать их отношениям завершенный характер, она как-нибудь свыкнется с этим.
Они направились в зал, вечер был в разгаре.
Вспомнив о происшествии в бутике, Холли пожала плечами:
— Должно быть, слухи уже гуляют по городу. Теперь, по всей видимости, я никогда не буду одна. Хозяйка магазина — одна из самых больших сплетниц. Сейчас все, пожалуй, считают, что я — городская шлюха.
По некоторым причинам ее не очень-то тревожили кривотолки среди горожан. Ничего преступного она не совершила, а ведь это главное.
Девушка улыбнулась Сэму.
— Мужчины выстроятся в очередь, чтобы назначить мне свидание, — пошутила она. — Вот увидишь.
Его рука крепко сжалась вокруг ее талии.
— Нет, у меня найдется для них пара ласковых слов.
Мать Холли первой поздоровалась с ними. Очевидно, разогретая несколькими бокалами мартини, она взяла дочь за руки.
— Я так рада, что вы пришли вдвоем, — улыбнулась Линда.
Как ни удивительно, ее улыбка казалась неподдельной. Даже Холли, ожидавшая укоров, уверилась в искренности матушки. Радостно сознавать, что мать не откажется от собственной дочери за появление на публике без Брэда.
— Спасибо, мама. — Девушка подтолкнула Сэма. — Разве мой кавалер не хорош собой?
Миссис Олдридж с головы до ног оглядела Маккензи и сказала:
— Да, хорош. Вы изрядно почистили перышки, Стэн.
— Сэм.
— О, конечно. Простите. — Повернувшись к дочери, она нахмурилась: — Ты так и не ходила к той парикмахерше, о которой я тебе говорила? — Облизав кончик пальца, Линда убрала с лица дочери волос. — Вижу, что нет… твои волосы по-прежнему взъерошены, дорогая.
— Мне так нравится, — возразила Холли. Ее раздражала такая чрезмерная забота.
Поправив ей прическу, мать отступила на шаг, чтобы полюбоваться творением своих рук.
— Вот, — с довольным видом произнесла Линда. Холли подавила желание опять сбросить челку на глаза и улыбнулась ей в ответ. — Сейчас мне надо побеседовать с мэром Андерсоном насчет его нового дома, вы простите меня?
Они попрощались, и Линда растворилась в толпе разряженных женщин и мужчин в смокингах. Холли восприняла ее уход с явным облегчением. Едва не отказавшись пойти на вечер без Сэма, она тревожилась, как матушка отнесется к их появлению. Впрочем, у ее матери с мистером Маккензи вроде бы всего одна проблема: она никак не может запомнить его имя.
— Знаешь, — после ухода Линды заметил Сэм, — у миссис Олдридж чрезмерно развит материнский инстинкт. Однако, по-моему, она желает нам добра.
Холли изумленно посмотрела на него:
— Неужели?
— Разумеется. Если б она не любила тебя, то с какой стати ей тратить силы, объясняя, что для тебя лучше?
Улыбнувшись, Сэм взял у проходившего официанта два бокала с «Маргаритой» и вручил один девушке.
— За настоящую любовь, — произнес он, поднимая бокал.
— И за упрямых мужчин, — ответила Холли, приподнимая свой.
— Принято.
Они выпили. Поставив бокал на столик и оглядевшись по сторонам, Маккензи спросил:
— Теперь, когда мы показали себя и произнесли тосты, нельзя ли нам удрать с этой вечеринки?
— Ты тоже не в восторге от приемов?
Скорчив гримасу, Сэм потянул за бабочку.
— От таких — безусловно. Довольно я извел на них времени, хватит. Но если ты желаешь, я
