— Смотри, ловлю на слове!
— Бабочек ловят! И рыбу! — неожиданно рассердилась Бьянка. — А меня не надо ловить. Ну спрашивай же — времени нет совсем.
Громов обнял гостью за плечи:
— Тебя и в самом деле устраивает… вот так…
— Не устраивает! — с обидою выкрикнула девушка. — Но что я могу поделать? Убить своего мужа? Так толку… после его гибели я уже распределена.
— Что? — удивленно переспросил Андрей. — Что значит — распределена? Я не ослышался?
— Ничего такого не значит, — Бьянка отмахнулась, закалывая локоны острой золотой булавкой. — Нет, не надо меня провожать — это опасно.
— Но милая…
— Опасно для меня, не для тебя.
— Такой грозный муж? — открывая дверь, усмехнулся Громов.
— Да нет, дело тут не в муже, — девушка обернулась и подставила губы. — Целуй! И знаешь, дай-то бог, чтоб мой дражайший супруг протянул как можно дольше. Не прощаюсь — ведь мы еще встретимся, правда?
— Конечно, встретимся, — поцеловав гостью, Андрей галантно проводил ее до лестницы. — Тебя точно не надобно провожать? А то я мог бы послать слугу, коли ты меня не хочешь.
— Не надо слугу. До встречи, милый!
Поправив шляпу, юная баронесса выбежала во двор, и Громов метнулся к окну, проводить любимую хотя бы взглядом. Грациозная фигурка лихо взметнулась в седло, тронула поводья…
Оглянется или нет?
Оглянулась. Помахала рукою. Выскочивший из людской привратник проворно распахнул ворота, и гостья скрылась из глаз в жемчужно-серой дождевой пелене, растворилась, исчезла… Андрей надеялся, что ненадолго. Да что там надеялся — знал.
Назавтра в Барселону в сопровождении англо-австро-голландских войск и пышной свиты торжественно въехал великий герцог Карл Габсбург, тут же признанный королем уже воочию, не только Каталонией, но и Арагоном, Валенсией, Мурсией и Балеарскими островами.
На площади дель Рей играл полковой оркестр, звенели литавры, ухали барабаны — собравшаяся на улицах Барселоны толпа, не жалея голоса, приветствовала «доброго короля Карлоса», видя в нем единственную надежду своей свободы.
— Слава королю!
— Да здравствует свободная Каталония!
— Многие лета славному королю Карлу!
Честно сказать, чисто внешне эрцгерцог (а ныне — провозглашенный испанский король) — Карл Громову не понравился. Какой-то заносчивый щеголь, потасканный плейбой с заметным брюшком и брезгливо выпяченной нижней губою — родовым знаком Габсбургов. Ежели судить по портретам, Филипп Анжуйский выглядел куда как представительнее, хотя тоже — не очень. Да всех европейских монархов в это время вряд ли можно было назвать красавцами, взглянешь на портреты — истинные упыри!
На следующий день прямо с утра сеньор лейтенант отправился к де Кавузаку, учителю фехтования и танцев, где провел время почти до полудня, напряженно тренируясь во владении клинком и ритмом, после чего, усевшись все на ту же смирную гнедую кобылку, не особенно торопясь, поехал на гору Монтжуик, в крепость. Налетевший с моря ветер к обеду разогнал тучи, и дождливая серость уступила место сияющей небесной голубизне, тронутой ажурными перистыми облаками, подсвеченными золотистыми лучами солнца. Резко потеплело, наверное, градусов до десяти-двенадцати, а то и больше, Андрей даже снял теплый, с меховым подбоем, плащик, да, свернув, положил его перед собой, на луку седла. Молодой человек улыбался, откровенно радуясь погожему, почти что уже весеннему, дню; пробегавшие мимо такие же радостные мальчишки помахали лейтенанту руками и со смехом унеслись дальше по каким-то своим делам.
В воздухе пахло весной и морем: пряностями, йодом и свежей рыбой, ветер дальних странствий надувал паруса выходящих из бухты кораблей, над двухэтажным зданием таможни гордо развевался красно-желтый каталонский флаг. Громов улыбнулся еще шире, вдруг подумав, что уже сегодня вечером — ну в крайнем случае завтра — он снова увидит Бьянку, услышит ее смех, окунется в синие бездонные очи… очи любви. Андрей уже не представлял себе жизни без этой девушки, неожиданно для него вдруг ставшей такой любимой, родной… в отличие от той же Влады, которая ни той, ни другой так и не стала. Бьянка… Баронесса Мореное дель Кадафалк-и-Пуччидо. Как бы решить вопрос с твоим мерзким стариком мужем? И что это значит — «распределена»? Загадки, загадки… От всех этих тайн, что частенько проскальзывали в разговоре с любимой, молодому человеку становилось не по себе. И самое-то главное, Бьянка вовсе не желала ничего объяснять, и Андрей не настаивал, ведь их кажущиеся такими давними и крепкими отношения еще только зарождались, ведь с момента первой встречи влюбленных не прошло и трех месяцев, Громов просто боялся обидеть девушку излишним своим любопытством или просто не очень вежливым словом.
И все же эти проблемы надо было как-то решать, и как можно скорей — неизвестно почему, но Андрей чувствовал это всей своей душою, собираясь в самое ближайшее время разобраться во всем. Да, Бьянка ничего не говорит, и эта тема ей неприятна, но… ведь есть и обходные пути! «Барон Рохо» — Красный Барон — неужели о нем никто ничего не знает? Быть такого не может! Знают — и о секте, и о проклятом корабле, с помощью которого, быть может, все же удастся вырваться отсюда, вернуться в свою эпоху. И вернуться не одному — с Бьянкой! Вырваться! А что уж юная баронесса станет делать в двадцать первом веке — дело десятое. Может быть, историком станет, ведущим специалистом по эпохе барокко и рококо, а главное, родит сына… или дочь, все равно. Нет, пусть и сына, и дочь, даже пускай…
— Ты что такой веселый, Андреас?
В воротах крепости Громова встречал сам комендант, капитан Педро Кавальиш, и сеньор лейтенант был несколько озабочен — с чего бы такая честь? Не иначе, комендант хочет выпить, и не один — давно б уж напился, — а с приятным собеседником.
— Так день хороший, — спешившись, усмехнулся Андрей. — Вот и радуюсь солнышку.
— Рано радуешься, — нервно поежившись, огорошил его капитан. — Пошли-ка ко мне, да побыстрее.
Сеньор Педро Кавальиш выглядел каким-то непривычно хмурым и озабоченным, такое впечатление, что это не союзный английский флот стоял сейчас в Гибралтаре, безраздельно господствуя в западной части Средиземного моря, а с минуты на минуты в гавани ожидался вражеский десант. Хотя — нет… Проходя по двору, молодой человек скосил глаза на солдат: те занимались своим обычным делом, никакой суеты в крепости не наблюдалось.
— Проходи, — расположившись за большим конторским столом с бронзовым письменным прибором и массивным подсвечником с одиноко горящей свечою, Педро махнул рукой:
— Садись и слушай. Новость первая — вчера в своем доме внезапно умер откупщик налогов барон Амброзио дель Кадафалк-и-Пуччидо!
— Умер? — еще не до конца понимая, переспросил Громов.
Комендант хмыкнул:
— Умер, умер. И сеньор губернатор почему-то полагает, что барон был отравлен!
— Вот как!
— Да, именно так. И раскрыть это преступление милостиво предоставляется нам… потому что наш любезнейший сеньор губернатор больше никому не доверяет! И это вторая новость, довольно грустная.
— Почему же грустная? — озадаченно переспросил молодой человек. — Подумаешь, паучина-барон помер — кому его жалко-то?
— Да барона-то не жалко, — отмахнулся сеньор Кавальиш. — Дело не в бароне, а в нас. — Выражение
