пище.
— А он везет чернокожих рабов, — вполголоса промолвил шкипер. — Потому и не напал, хотя и мог бы. Зачем ему связываться с нашей пенькой? С живым-то товаром…
Боцман наконец перевел дух и ухмыльнулся:
— К тому же они не знают, сколько нас! И это тоже неплохо.
«Красный Барон» запасся пресной водой намного быстрее, нежели захваченный беглецами бриг, и тут же отвалил, вежливо отсалютовав флагом. В ответ расторопный «сеньор капитан» грохнул из кулеврины холостым зарядом в небо, выказав еще большую вежливость, уже граничившую с подобострастием — в конце концов «Барон Рохо» — это не строевой английский фрегат, чтобы приветствовать его таким образом. Впрочем, капитан Гаррота воспринял сие как должное.
— Слава богу, ушли, — утерев выступивший на лбу пот, шкипер посмотрел на марсовую площадку и хмыкнул. — А девчонка-то ничего, глазастая, жалко, что маленькая еще, на мальчишку похожая…
— Да, титек почти нету еще! Ничего, вырастет! — похотливо хохотнул боцман.
— Вырасти-то вырастет — так это сколько ждать?!
Неожиданно обозначенная сеньором проблема была общей для экипажей всех отправляющихся в дальнее плаванье кораблей — нерешенный сексуальный вопрос доводил моряков до изжоги, и это еще в лучшем случае. Именно для того, чтобы не вызвать неизбежных в данном случае зависти и раздора, брать в плаванье женщин строго-настрого запрещалось… хотя вполне в традициях считалось использовать вместо женщин юнг, однако и юнги нередко являлись причинами для кровавых разборок и драк. Все секс, будь он неладен!
«Красный Барон» оставил после себя кучу мусора — какие-то разбитые бочонки, ящики, щепки — их как раз использовали для костра.
— «…ан-Хосе» — подняв обломок, прочитал Громов. — Наверное, Сан-Хосе. Такой город.
Стоявший рядом шкипер скривил губы и хмыкнул:
— Да нет, не город. Это большой корабль, один из «серебряных» галеонов Испанского королевства. Странная находка!
— Почему странная?
— «Барону Рохо» при всем желании не справиться с таким галеоном, даже с одним. Хотя, судя по этой находке… Ладно, что зря гадать? Не пора ли обедать?
Индейцы явились к вечеру. Высокие, статные и красивые люди, некоторые — в английских кафтанах с клапанами на карманах и лентами. Сам Саланко, вместо привычной набедренной повязки на чреслах, красовался в красном, с золочеными пуговицами, камзоле без рукавов, кюлотах и высоких ботфортах, надетых, как видно, из желания подчеркнуть свой социальный статус. Воротник ослепительно-белой рубашки сына вождя был широко распахнут, выставляя напоказ изящный золотой крестик на тонкой цепочке. Вообще, юный индеец сейчас больше напоминал какого-нибудь знатного испанского гранда, а не племенного главаря дикарей.
— Мы принесли вам провизию, — добравшись до корабля на специально высланной шлюпке, поклонился Саланко. — И еще — привели людей. Это беглые… они просятся на корабль, а уж взять их или нет, решать вам.
— Беглые? — услыхав знакомое английское слово, боцман тотчас же засобирался на берег. — Надо прокатиться, сеньор капитан. Посмотрим, что там за сброд? Может, да пригодится кто-нибудь.
Среди беглых оказалось полтора десятка белых и дюжина негров, последние вообще плохо понимали любой цивилизованный язык, не имели никакого представления, что делать дальше. Пожалуй, одно было хорошо — белых каторжников они слушались беспрекословно.
Конечно, Андрей прекрасно понимал, чем грозит принятие в экипаж «Эсмеральды» таких людей, однако сложившаяся ситуация не давала никакой возможности быть переборчивыми: когда каждая пара рук на счету, рад будешь и неграм, и каторжникам… тем более что сам-то Громов — кто?
За принятие новых членов активно выступили и боцман, и шкипер Хименес — этих двоих можно было понять, ведь, как сильно подозревал лейтенант, оба они связывали свое ближайшее будущее с лихими пиратскими рейдами — а для этого нужны были люди, желательно — смелые и готовые на все. Как раз такие, какие и явились, точнее — были приведены соплеменниками Саланко, не скрывавшими своей радости при столь удачном для племени повороте дела. Что и говорить — сбагрили беглых, и ладно, можно сказать — помогли, могли ведь и просто убить… наверное. Впрочем, Саланко уверял, что нет, не могли — каторжники ведь не жили в племени, обитали рядом, правда, пока особых хлопот маскогам не доставляли, но кто знает, как пошло бы дальше? А тут появилась такая возможность — ищущий команду корабль… и желавшие иной жизни люди.
Пока знакомились, пока боцман со шкипером беседовали с новыми «матросами», давно уже стемнело. В бархатном темно-синем небе повисла луна, и отражениями далеких звезд вспыхнули на берегу разложенные индейцами костры.
— С вашего разрешения, я усилю вахту, сеньор, — войдя в капитанскую каюту, испросил разрешения шкипер. — Мы с боцманом не доверяем этим краснокожим дикарям — их слишком много. Вдруг захотят напасть?
Громов с сомнением покачал головой:
— Не думаю, что им нужен корабль. А хотя… усиливайте — местность незнакомая, разумная осторожность не помешает. Что-то еще?
Хименес на пороге обернулся:
— Я бы посоветовал вам, сеньор, отправить завтра с индейцами нашу парочку — парня и девку. Боюсь, во время плаванья они могут вызвать раздоры, а это нам ни к чему.
— Посмотрим, — неопределенно отозвался Андрей.
— Вот-вот, подумайте…
Шкипер нынче вел себя не так, как всегда, как-то более уверенно, а боцман — так и вообще нагло! И причину тому Громов знал, а потому и сам не стал сидеть сложа руки, выйдя на палубу и накоротке переговорив со всеми, кому доверял. Худшие опасения лейтенанта подтвердились! По словам Рамона Кареды, вновь прибывшие после беседы с боцманом вели себя вызывающе, отпускали соленые шуточки в адрес прежней команды, и пару раз уже пытались пристать к Аньезе… правда, пока принимали ее за мальчика.
— Узнают, что девка, — никто их не удержит, — хмуро бросил Рамон. — Кстати, наш Сильвио, похоже, тоже захотел стать рыцарем удачи.
Громов угрюмо хмыкнул:
— Скатертью дорога! А ты? Что намерен делать ты?
— То, что решил раньше! — упрямо набычившись, заверил Кареда. — Я хороший каменщик — ты знаешь, Андреас. Открою кирпичную мастерскую, заведу семью. И честным трудом заработаю денег больше, чем весь этот сброд!
— Поистине достойные слова.
— Нашему Деревенщине тоже не по душе вся эта компания. Гонсало — парень простой, и в душегубы подаваться не хочет.
— Я тоже не собираюсь…
— Я вижу.
Чуть помолчав, каменщик обернулся к левому борту, где гуртовались каторжники и — чуть подальше — негры:
— Что ж, даст Бог — до Виргинии доберемся, а там — пропади они все пропадом!
— Твои б слова да Богу в уши, — усмехнулся «сеньор лейтенант»… или капитан? Пока еще капитан…
Впрочем, утром все пошло гладко. Дул легкий бриз, в голубом небе ярко светило солнце, и пенные языки бирюзовых волн ласково лизали белый песок пляжа. Побрившаяся и вымывшаяся команда — молодец
