отличие от Испании Марокко открывало широкие возможности для быстрого продвижения по службе, не говоря уже о возможности повлиять на ход истории. Здесь брало начало нечто новое, обернувшееся затем ужасом. Во всяком случае, именно отсюда начался взлет одного героя-африканиста, к которому Энрике относился по-дружески, возможно, потому, что своим невысоким ростом тот напоминал ему меня.
Об этом периоде жизни брата я знаю только из книг. Это не хвастовство. Кому понравится выискивать подробности о жизни родного человека на страницах равнодушных повествований, сознавая, что больше никогда не услышишь их из первых уст?
Так, я прочитал, что Энрике был одним из лучших картографов в своем батальоне. Он никуда не ходил без компаса, полученного в наследство тогда же, когда мне достался смычок. Я узнал, что он помог провести воду от ближних гор к казармам. Конечно, среди легионеров находилось немало таких, кто издевался над пленниками и размахивал пиками с насаженными на них головами мавров. Они не придумали ничего лучше, как отправить одной герцогине, посвятившей себя уходу за ранеными, две таких головы в корзине с розами.
Но Энрике никогда бы не сделал ничего подобного, в этом я был уверен. Как и большая часть настоящих кадровых военных, заброшенных в это богом забытое место и не жалевших себя, чтобы удержать квадратные километры пустынной территории, за которую мы сражались многие годы. Как объяснял мне Энрике, Испания пошла на это, чтобы компенсировать потерю Кубы и Пуэрто-Рико. Одно несчастье порождало следующее, и так далее, и так далее —
Несколько раз я приглашал к себе Аль-Серраса, но он отговаривался тем, что очень занят, и я посчитал это хорошим знаком. Директор музыкального фестиваля в Сеговии, проходившего неподалеку, буквально умолял нас выступить дуэтом. Я был не против, но Аль-Серрас даже не ответил на слезную телеграмму директора. Поступили еще два приглашения: из Леона и Авила. Опять-таки я склонялся к тому, чтобы их принять, но Аль-Серрас только отмахнулся и велел не отвлекать его. Наш менеджер заподозрил, что мы нарочно скрываемся от публики, надеясь поднять свои ставки. Если это так, писал он, то наша стратегия себя оправдывает. В самом деле, спрос на нас рос день ото дня.
В конце концов Аль-Серрас согласился меня навестить — пообедать, сыграть для собственного удовольствия и прогуляться вокруг университета. Он подшучивал над моим новым высоким положением и корил за то, что я становлюсь домоседом.
— Ты и сам безвылазно сидишь в Малаге вот уже девять месяцев, — возразил я.
— Да ну? — удивился он. — А я и не заметил. Правда, я редко покидаю свою комнату. Даже слуги забывают, что я вернулся. Я и карнавал пропустил. Как-то вечером предложил своей хозяйке, донье де Ларроче, пойти посмотреть на праздничное шествие, так она засмеялась: оказывается, карнавал давно кончился, а я все на свете прозевал.
Я уговаривал его остаться еще на день, но он был непреклонен. Не помогло даже обещание закатить в его честь грандиозный обед. Провожая его на железнодорожную станцию, я спросил:
— Ты что, решил вообще прекратить концертировать?
— Пока не закончу то, что начал. Да это уже скоро. Потерпи до лета. И еще. Мне понадобится твоя помощь для первого показа. Это сюита для фортепиано. Не знаю, может, потом я ее оркеструю. Но пока мне надо найти, где ее исполнить.
— Нет ничего проще. Здесь отличный концертный зал.
— Нет, извини. — Он покаянно склонил голову. — Вообще-то я думал о Мадриде. О королевской премьере.
— Да, это, конечно, лучше.
— Королева-мать мне благоволит, хотя, говорят, у нее проблемы со слухом. Ты пользуешься благосклонностью королевы. Я надеялся, что ты поможешь мне организовать выступление. Можно будет устроить концерт из нескольких отделений, чтобы не привлекать излишнего внимания прессы к моей особе. Пусть ждут Аль-Серраса — исполнителя Шопена и Листа, а не Аль-Серраса — композитора. Пусть аудитория будет непредубежденной. Я хочу их удивить.
— А как насчет предварительного прослушивания? Лично для меня?
— Это автобиографическая работа. Ты был со мной долгие годы. Это и есть твое предварительное прослушивание.
— Значит, сочинение посвящено несварению желудка и милым шалостям.
Он не улыбнулся.
— Скажи хоть, как называется вещь.
Стоял теплый, но ветреный весенний вечер. Мимо нас пробежала девушка с модной короткой стрижкой — она гналась по улице за слетевшей шляпкой, похожей на упавшее с дерева птичье гнездо. На тротуарах толкались студенты, скапливаясь у входа в дешевые ресторанчики. Я пребывал в отличном настроении.
— Так что же это будет? — снова начал допытываться я. — Фантазия на тему Альгамбры? Мечта об Андалусии?
Его лицо потемнело.
— Ничего подобного. После нашего последнего турне я полностью пересмотрел свои взгляды.
Его обидчивость меня удивила.
— Прости, Хусто. Я тоже очень надеюсь на твой успех. На твой новый старт.
Месяц спустя я сообщил ему хорошие новости:
Появилась прекрасная возможность. Лучше, нем Мадрид. 25 июля король Альфонсо планирует грандиозное мероприятие в Бургосе, совпадающее с праздником в Сантьяго.
Почти вслед за первым я отправил и второе письмо:
Я слышал, что король выступит с речью в честь Эль-Сида, останки которого перенесут в кафедральный собор Бургоса. Говорят, он намерен воспользоваться удобным поводом, чтобы заодно вознести хвалу нашим войскам в Марокко; очевидно, рассчитывает, что его последний фаворит, генерал Сильвестр, сумеет обеспечить к этой дате достойные вести. Ты хотел концерта из нескольких отделений? Так их будет, как минимум, полдюжины. И далеко не все будут отданы на откуп артистам.
Я нанес визит королеве Эне. Современные веяния коснулись и ее: волосы были коротко острижены и завиты, а юбка со дня нашей последней встречи, кажется, укоротилась на пару сантиметров. Она взяла мою руку в свои, спросила про семью и заметила, что часто видела мои фотографии в газетах. Похоже, ее не волновало то, что пресса связывала мое имя с политическими движениями, отнюдь не всегда положительно оценивавшими позицию ее супруга.
Она выглядела усталой, но тем не менее проявляла искренний интерес к готовящемуся событию. В ряде церквей пройдут торжественные богослужения. Вечером состоится концерт — не в соборе и не в самом большом зале, а на площади, чтобы на нем могли присутствовать тысячи зрителей. Необходимо было разослать дипломатические приглашения. Согласовать расписание движения поездов. Организовать все так, чтобы лйдям было весело. Меня немного беспокоило, не помешает ли нашим планам основная программа, не затмят ли другие музыканты Аль-Серраса. Но оснований для волнения не было никаких — перед началом классического концерта планировалось выпустить детский хор, который исполнит несколько средневековых кантат. Оставалось найти для моего партнера и друга подходящую площадку.
Для себя я отобрал две пьесы: одну сольную, а вторую в сопровождении фортепиано. Хусто интересовался, не могу ли я пригласить другого аккомпаниатора. Ему не хотелось выходить на сцену со мной, чтобы не смазать впечатление от показа собственного сочинения. Королева-мать запротестовала было — она воспринимала испанских музыкантов как модные аксессуары, отбор которых принадлежал лично ей, — но королева Эна сумела ее переубедить.
За неделю до концерта я написал Аль-Серрасу:
