— Что-то жажда мучит с утра, — сказала она. — Извините, о чем мы говорили?
— Вы рассказывали о Грегоре Джеке.
Она удивленно посмотрела на него:
— Неужели?
Ребус кивнул.
— Ах да. Я читала об этом в газетах. Пишут всякие ужасы. О нем и о Лиз.
— О миссис Джек?
— Да, о Лиз.
— Что она собой представляет?
Ему показалось, что Кэт Киннаул вздрогнула. Она медленно встала и поставила пустую чашку на поднос.
— Еще чаю?
Ребус отрицательно покачал головой. Она налила себе молока, положила сахар, много сахара, потом налила чая.
— Сегодня с утра жажда мучит. — Она подошла к окну, держа чашку обеими руками. — Лиз всегда была сама по себе. Ею можно восхищаться. Нелегко жить с человеком, который все время в поле зрения публики. Он ее почти не видит.
— Хотите сказать, что он все время в разъездах?
— Да-да. Но и она тоже. Живет собственной жизнью, у нее свои друзья.
— Вы ее хорошо знаете?
— Нет-нет, я бы так не сказала. Вы не поверите, что мы в школе вытворяли. Кто бы мог подумать… — Она прикоснулась к окну. — Вам нравится этот дом, инспектор?
Довольно неожиданный поворот разговора.
— Он… мм… внушительный, — замялся Ребус. — Столько места.
— Семь спален, — сказала она. — Рэб купил его у какой-то рок-звезды. По-моему, не купил бы, если бы дом не принадлежал звезде. Зачем нам семь спален? Нас здесь только двое… А вот и Рэб.
Ребус подошел к окну. По дорожке к дому подъезжал «лендровер». Сквозь лобовое стекло видно было массивную фигуру человека за рулем. Машина, взвизгнув тормозами, остановилась.
— Что касается этих книг, — сказал Ребус, мгновенно превращаясь в следователя. — Насколько я понимаю, вы коллекционер?
— Да, собираю редкие книги. В основном первые издания. — Кэт Киннаул тоже сменила роль, всем своим видом выражая готовность оказать содействие полиции…
Открылась и закрылась передняя дверь.
— Кэт, чья это там машина?
Массивная фигура Рэба Киннаула появилась в комнате. Росту в нем было шесть футов два дюйма, а веса, вероятно, не меньше пятнадцати стоунов.[16] Его широченная грудь распирала клетчатую рубашку, в которой преобладал красный цвет. На нем были мешковатые коричневые вельветовые брюки, стянутые тонким ремнем. Он начал отращивать рыжеватую бородку, а его волнистые каштановые волосы оказались длиннее, чем помнилось Ребусу, — прикрывали уши. Он выжидательно посмотрел на Ребуса, который шагнул ему навстречу.
— Инспектор Ребус, сэр.
Киннаул удивленно посмотрел на него, потом вздохнул с облегчением, потом, как показалось Ребусу, забеспокоился. Что-то у него было не так с глазами; они словно не меняли выражения. Ребус невольно спросил себя: уж не почудилось ли ему, что на лице у Киннаула промелькнуло удивление, облегчение и беспокойство?
— Инспектор, в чем… То есть я хотел сказать, что-то случилось?
— Ничего особенного, сэр. Просто похищены несколько редких книг, и мы объезжаем частных коллекционеров.
— Вот оно что. — Теперь на лице у Киннаула появилась улыбка. Ребус не мог вспомнить, чтобы в каком-нибудь из своих фильмов он улыбался. И понятно почему. Улыбка превращала Киннаула из грозного тяжеловеса в великовозрастного подростка, лицо его сразу светлело, становилось невинно-добродушным. — Так, значит, вам Кэт нужна? — Он через плечо Ребуса посмотрел на жену. — Все в порядке, Кэт?
— В полном, Рэб.
Киннаул снова посмотрел на Ребуса. Улыбка исчезла.
— Вероятно, вы хотите взглянуть на библиотеку, инспектор? Вы могли бы там и поговорить с Кэт.
— Спасибо, сэр.
В Эдинбург Ребус возвращался задворками. Там и ехать приятнее, и машин меньше. В библиотеке ему не много удалось узнать, кроме того, что Рэб печется о своей жене, так печется, что даже не счел возможным оставить ее наедине с Ребусом. Чего он боится? Он все время торчал в библиотеке, делал вид, будто ищет что-то, потом уселся с книгой, прислушиваясь к незамысловатым вопросам Ребуса и наблюдая за тем, как Ребус вручает ей список книг с просьбой быть начеку в случае чего. Кэт Киннаул взяла у него ксерокопию и молча кивнула.
Библиотека располагалась наверху, в одной из комнат, изначально отведенных, вероятно, под спальни. Две стены были заставлены шкафами, в основном застекленными. И за этими раздвижными стеклами хранилась скучнейшая книжная коллекция — скучнейшая, на взгляд Ребуса, хотя одного ее вида оказалось достаточно, чтобы Кэт Киннаул вышла из своего сомнамбулического состояния. Она обратила внимание Ребуса на некоторые экземпляры.
— Великолепное первое издание… переплет из телячьей кожи… некоторые страницы так и не разрезаны. Вы только представьте: эта книга напечатана в 1789 году, но если я разрежу страницу, то буду первая, кто их прочтет. А вот это томик стихов Бёрнса, издание Крича…[17] первое издание Бёрнса в Эдинбурге. Есть у меня и кое-какие современные книги. Вот Мюриэл Спарк… вот «Дети полуночи»…[18] Джордж Оруэлл.
— И вы все это прочли?
Она посмотрела на Ребуса так, будто он спросил про ее сексуальные предпочтения. На выручку ей пришел Киннаул:
— Кэт коллекционирует книги, инспектор. — Он подошел и приобнял ее. — Она могла бы с таким же успехом собирать марки, фарфор или старинные китайские куклы. Верно я говорю, детка? Но у нас книги. Она собирает книги. — Он слегка привлек к себе жену. — Она их не читает. Она их коллекционирует.
Ребус покачал головой, постукивая пальцами по рулевому колесу. Потом вставил в магнитофон кассету с «Роллинг стоунз». Подмога конструктивному мышлению. С одной стороны, профессор Костелло с его великолепной библиотекой, книги которой читаются и перечитываются и стоят целое состояние, но они доступны, их можно взять и
Не успел он вернуться в кабинет, как ему позвонили из Даффтауна. Пока он поднимался по лестнице, он узнал, что, по слухам, к середине следующей недели поступит официальное сообщение: участок на Грейт-Лондон-роуд закрывается. «Вот тогда я и отправлюсь восвояси — в Марчмонт», — подумал Ребус.
В кабинете звонил телефон. Он всегда звонил, когда Ребус открывал дверь кабинета — чтобы войти или выйти. Зато когда он сидел за столом, телефон мог молчать часами, и хоть бы один…
— Ребус слушает.
Последовала пауза, а потом раздался такой треск на линии, будто звонили из Сибири.
— Инспектор Ребус?
Ребус вздохнул и расслабился.
— Да. Слушаю.
