— Заколочено, а радиаторы…
— Да, я знаю: либо на полную, либо вообще никак. Условия тут… — Холмс покачал головой.
— Да ничего такого страшного — нужно только руки приложить.
— Забавно, — сказал Холмс. — Вы никогда не казались мне сентиментальным.
— Сентиментальным?
— По отношению к этому месту. Я хоть сейчас готов переехать на Сент-Леонардс или Феттс.
Ребус сморщил нос.
— Беспринципный какой, — сказал он.
— Кстати, есть какие-нибудь новости о нашем члене?
— Эта шутка уже с бородой, Брайан. Придумай что-нибудь поновее. — Ребус шумно выдохнул через нос и бросил авторучку, которую вертел в пальцах. — На самом деле ты спрашиваешь, — сказал он, — есть ли новости о миссис Джек. Ответ на это — нет, пусто, зеро. Я разослал описание ее и машины, проверяются все шикарные отели. Пока — ничего.
— Из этого мы делаем вывод, что…
— Ответ тот же: нет никаких выводов. Она могла отправиться на какой-нибудь остров Иону, в христианский центр духовного совершенствования. Или же ее приютил какой-нибудь гэльский фермер. Она могла разозлиться на своего муженька, а могла слыхом не слыхивать о случившемся.
— А как быть с тем, что я нашел, со всеми этими штучками из секс-шопа?
— И что такое с этими штучками?
— Ну… — Холмс, казалось, не нашел ответа. — Вообще-то, ничего.
— Вот теперь ты сказал что-то дельное, сержант. Вообще-то, ничего. Извини, мне нужно работать. — Ребус торжественно положил руку на кипу протоколов и папок на своем столе. — А тебе?
Холмс встал:
— Да, у меня масса дел, сэр, за меня не беспокойтесь.
— Беспокойство у меня естественное, Брайан. Ты же мне как сын.
— А вы для меня как папаша, — ответил Холмс, направляясь к двери. — Чем дальше от вас, тем меньше пашешь.
Ребус смял в шарик лист бумаги, но дверь закрылась раньше, чем он успел прицелиться. Да, бывают дни, когда за работой можно посмеяться. Или хотя бы улыбнуться. Если бы можно было забыть про Грегора Джека, у него гора бы свалилась с плеч. Где сейчас Джек? В палате общин? Заседает в каком-нибудь комитете? Угощается за счет бизнесменов и лоббистов? Все это казалось таким далеким от этого кабинета и жизни Ребуса.
Уильям Гласс… Нет, имя ничего ему не говорило. Билл Гласс, Билли Гласс, Уилли Гласс, Уилл Гласс… нет, ничего. Живет на Семпл-стрит, 48. Погодите, погодите… Семпл-стрит в Грантоне. Ребус подошел к шкафу и вынул папку. Точно, в прошлом месяце. Поножовщина в Грантоне. Серьезное ранение, но не смертельное. Жертва проживала на Семпл-стрит, 48. Теперь Ребус вспомнил. Дом, разделенный на комнаты. Все сдаются внаем. Если Уильям Гласс живет на Семпл-стрит, 48, значит он снимает там такую комнату. Ребус потянулся к телефону и набрал номер Лодердейла, которому и рассказал эту историю.
— Когда его привез туда патрульный автомобиль, кто-то за него поручился. Полицейским сказали, что он точно там живет. И, судя по всему, так оно и есть. Зовут его Уильям Гласс, как он и говорил.
— Да, но эти комнаты не сдаются надолго. Арендаторы получают социальную компенсацию и половину денег отдают домохозяину. А может, и больше половины, кто их знает. Короче, я хочу сказать, что это никакой не адрес. Он может в любую минуту исчезнуть оттуда.
— С чего вдруг такая подозрительность, Джон? Мне казалось, ты с самого начала считал, что мы с ним только попусту тратим время, разве нет?
Да, Лодердейл всегда знал, какой вопрос нужно задать — вопрос, на который у Ребуса не было ответа.
— Так оно и есть, сэр, — ответил он. — Просто решил поделиться с вами информацией.
— Спасибо, Джон. Приятно быть в курсе. — Последовало короткое молчание: приглашение Ребусу присоединиться к «лагерю» Лодердейла. Наконец, после паузы: — Есть какое-нибудь движение по делу профессора Костелло?
Ребус вздохнул:
— Нет, сэр.
— Ладно, не буду тебя задерживать, работай. До встречи, Джон.
— До встречи, сэр. — Ребус протер ладонью лоб. В кабинете и в самом деле было жарко, словно им тут устроили генеральную репетицию перед кальвинистским адом.
Он достал и включил вентилятор, а примерно еще через час пришел доктор Курт и принес свою бумажонку: нате, разгребайте дерьмо.
— Да, это убийство, — сказал он. — Почти наверняка убийство. Я консультировался с коллегами, и мы все пришли к единому мнению. — Он принялся объяснять про пену, про несжатые руки, про диатомеи — водные микроорганизмы. Остановился на проблеме разграничения признаков утопления трупа и утопления живого человека. Утопленница, женщина около тридцати лет, перед смертью выпила немалое количество спиртного. Но она умерла до того, как попала в воду, и причиной смерти был, видимо, удар по затылку, нанесенный праворуким убийцей (удар нанесен с правой стороны головы).
Но кто она? Они сделали фотографию лица мертвой женщины — зрелище отнюдь не способствовало аппетиту. Разослали описание женщины и ее одежды, но никто ее так пока и не опознал. Ни особых примет на теле, ни бумажника, ни сумочки, карманы пусты…
— Нужно снова обыскать окрестности. Может, найдется сумочка. Или бумажник. Ведь что-то при ней должно было быть.
— И реку тоже обыскать, сэр?
— Для этого уже, пожалуй, поздновато, но попытаться стоит.
— Алкоголь в желудке, — сообщил между тем доктор Курт всем желающим оценить его остроумие, — замутил воду, а в мутной воде, как известно… — Он улыбался своей задумчивой улыбкой. — И рыбки поработали на славу: пальцы объедены, ноги, живот…
— Да, сэр, понимаю, сэр.
Ребус, слава богу, сумел от него увернуться. Как-то раз он сдуру пошутил еще гаже, чем Курт, и в результате заслужил его благосклонность. Но Холмс когда-нибудь придумает каламбур похлеще, и вот тут Курт обретет нового ученика и единомышленника… Ребус проскользнул мимо доктора в кабинет Лодердейла. В этот момент Лодердейл как раз закончил говорить по телефону. При виде Ребуса его лицо окаменело. И Ребус сразу же понял почему.
— Я только что послал человека проверить, на месте ли Гласс.
— А его и след простыл, — добавил Ребус.
— Да, — сказал Лодердейл, все еще держа руку на трубке. — И он ничего или почти ничего после себя не оставил.
— Ну, найти его будет довольно просто, сэр.
— Займись этим, ладно, Джон? Он, вероятно, еще в городе. Сколько там… Часа не прошло. Возможно, прячется где-нибудь в Грантоне.
— Мы немедленно туда отправимся, сэр, — сказал Ребус, радуясь тому, что можно заняться хоть какой-то живой работой.
— Между прочим, Джон…
— Сэр?
— Нечего так самодовольно ухмыляться.
День шел к концу, вечер надвигался с поразительной скоростью. Но Уильяма Гласса пока так и не нашли. Ни в Грантоне, ни в Пилмьюире, ни в Ньюхейвене, ни в Инверлите, ни в Каннонмилсе, ни в Лите, ни в Дэвидсонс-Мейнсе… Ни в автобусах, ни в пабах, ни на берегу, ни в Ботаническом саду, ни в столовках, ни на стадионах. У него не было ни друзей, ни семьи, был только номер страховки, выданный министерством здравоохранения и социального обеспечения. Вполне возможно, думал Ребус, что этот тип
