давали каждому новое имя. Всякий раз, когда кто-то был «окрещен», остальные смеялись над этим новым именем. Когда подошел черед Педро, никто иной как Хуичо «окрестил» его. Наконец, Педро выбрал имя для Хуичо, который не мог избежать «крещения» только потому, что был маракаме. Для нас на этом церемония завершилась. Затем последовали несколько более оживленные события — включая разделывание и зажаривание козла, и трапеза этого дня. Неожиданно маракаме отрядил нас двоих содрать с козла шкуру. Этот выбор оказался для нас сюрпризом, но нас выручил Гуадалупа. Он предложил нам руку помощи в делесвежевания козла, в котором он имел уж куда больше опыта, чем мы.
Церемония закончилась. Мир начал постепенно становиться обычным повседневным миром и для виррарика, и для нас. Хотя мы приняли участие в ней только как «участники-наблюдатели», мы были очень благодарны этим людям; ведь они дали нам возможность принять вместе с ними участие в действе, позволившем заглянуть, хоть и мельком, в их волшебный мир.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ЗНАМЕНИЕ НА СВЯТОЙ ГОРЕ
(В нижеследующем повествовании опущены некоторые специфические подробности ритуалов и упражнений — они слишком сложны, что бы их можно было повторить без специально созданных условий и в отсутствие должным образом подготовленного руководителя. Любая попытка воспроизвести их самостоятельно заведомо обречена на неудачу.)
После той первой встречи с виррарика прошло десять или тринадцать лет, если считать от начала моих исследований культуры различных индейских племен, и одиннадцать с тех пор, как я начал руководить группами духовного развития. Рассказ пойдет о том, как я впервые решился привести такую группу к святыням индейцев. До того я уже несколько раз участвовал в таких паломничествах, но тогда со мной была лишь пара моих друзей-единомышленников, а о том, чтобы привести с собой группу, я и не помышлял.
С самыми продвинутыми из групп я предпринимал походы по высокогорью. Их маршруты проходили неподалеку от ареалов обитания племен, сохранивших весьма необычные практики достижения измененных состояний сознания. К контактам с потомками тольтеков я всегда относился чрезвычайно осторожно, отлично понимая, что не стоит приобщать друзей и даже единомышленников к миру индейцев, если на то не было дано особого знака. Ничего страшного, если этот знак так и не появлялся, или появлялся слишком поздно, в любом случае, при работе с группами опыт индейцев являлся для меня всего лишь отправной точкой и указанием к действию, а отнюдь не целью.
Я всегда исходил из того, что не следует стремиться вступить в контакт с иными формами культуры, особенное такими, которые трудно воспринимаются современными представителями западной цивилизации, — если не привел в порядок свои личные дела. Чтобы упорядочить свою жизнь и действовать более эффективно, чтобы сбалансировать свое осознание мира, следует разобраться в своих отношениях с людьми в настоящем и в прошлом, натренировать внимание, ликвидировать болезненные состояния сознания и нездоровые эмоции, отказаться от всех нездоровых привычек, добиться общего — физического и энергетического обновления организма, открыть в себе ранее недоступные формы восприятия и развить способность к прекращению внутреннего диалога. Только после этого общение с представителями индейских культур может оказаться полезным для внутреннего развития личности.
Итак, не наведя порядка внутри себя, не укрепив достаточно свой тоноль, невозможно проникнуть в мир иной реальности. А если бы и удалось добиться какого-то результата, то, при отсутствии должной подготовки, последствия этого могли бы оказаться самыми плачевными. Точно так же, общение с индейцами превратится для неподготовленного ученика в простую туристическую прогулку по индейским поселениям. Если он и сумеет продвинуться чуть дальше в неизведанные области, то это может оказаться весьма опасной прогулкой. Мне приходилось работать с людьми, достигшими значительных успехов в деле духовного продвижения к истинной жизни, много работавшими в упомянутых мной сферах духовного опыта. Однако нам пока не удавалось достичь такого уровня при работе в группе. Некоторые из нас, обладая большими способностями к духовному развитию, сумели упорядочить свою жизнь и достичь контроля над собой, но мало кто оказался готов к встрече с неведомым. Многие, особенно те, кто проявлял самый сильный интерес к контакту с экзотической культурой, были в духовном и энергетическом отношении отнюдь не в лучшей форме, и их интерес к индейцам был в основном продиктован тем же стремлением, что заставляло их заниматься измененными состояниями сознания это была попытка убежать от самих себя. К счастью, подлинная инаковость мира индейцев недоступна для тех, кто не отвечает необходимым требованиям. Это относится и к ритуалу. Чтобы воспринять иной мир, нужно обладать «особым зрением». Им обладает каждый, только вот открыться оно может лишь после долгой борьбы и поисков истинной жизни.
Вот почему я редко беру с собой посторонних, когда отправляюсь на встречу с миром индейцев, хотя втайне мечтаю, чтобы при этой встрече присутствовали и мои «соплеменники». Мне нужен кто-то, кто сумел бы разделить мои чувства по поводу открытия этого странного и чудесного мира, кто-то, с кем я мог бы поговорить о нем! Но увы, я давно уже понял, что спутниками тех, кто дерзнул выйти за пределы обыденного, являются только одиночество… и ощущение смерти. Те тайны, в которые им удается после стольких трудов проникнуть, они вынуждены лицезреть в одиночестве. То же ощущение знакомо многим выдающимся альпинистам — мало кто даже из их коллег был способен разделить восторг альпиниста на вершине высочайшего пика. Впрочем, по эту нормальную сторону бытия достойных партнеров еще меньше. Не случайно, решив вернуться в Икстлан, Хенаро сказал: «Тут одни только призраки!» Да, за пределами этой клетки, именуемой «нашей реальностью», народу довольно мало — зато каждый встреченный там гораздо более «реален», чем те, с кем приходится сталкиваться ежедневно.
Возвращаюсь к моему рассказу. Я стремился создать для своей группы нечто вроде усредненного, доступного для всех ее членов подхода к миру уцелевших тольтеков, — для этого-то и нужно было отправиться в пустынные ненаселенные области Сьерра де Пуэбло и нагорья Оахака. В этих землях на каждом шагу ощущается присутствие теней индейцев. Эти горы, ущелья и каньоны духовно и физически питали и питают тольтеков. Именно поэтому я решил, что лишь здесь, при условии должного прилежания в упражнениях, мы сможем достичь наибольшего духовного прогресса, а если будет суждено и нам будет подан знак, то и вступить в контакт с индейскими общинами. Главное — ничем не потревожить эти, закрытые для чужих, общины, когда мы будем проходить по их землям, оставаясь один на один с первозданной природой. Такой опыт сам по себе оказался очень полезен, ибо благодаря подобным странствиям мы многое узнали и о мире, и о себе. Именно тут были разработаны многие духовные практики, в особенности требующие приобщения к осознанию Земли. В мои планы достижения усредненного подхода для групп достаточно продвинутых учеников входил еще один проект, который, впрочем, так и не был осуществлен в рамках групповых занятий — пересечь священную пустыню, где обитали остатки самого «тольтекского» из индейских племен: виррарика. Для меня это место всегда было особо значимым, так как оно изначально наполнено особой Силой и Знанием, однако я прекрасно понимал, что оно еще и чрезвычайно опасно!
Попытка пересечь эту пустыню, не будучи собранным в энергетическом отношении, — как на личностном, так и на групповом уровнях, — была бы равносильна самоубийству. Недостаточная подготовка влекла за собой двойной риск: либо не увидеть ничего, кроме своих ментальных проекций, либо подвергнуть себя чисто физической опасности. В этом смысле то, что эта местность кишела гремучими змеями и скорпионами — сущая безделица. В общем, было ясно, что соваться на эту территорию без должной подготовки просто не имело смысла, слишком много опасностей подстерегало на пути, и брать на себя такую ответственность было совершенно излишне.
За три года всего четыре раза мы достигали нужного состояния группы, при котором можно было попытаться ступить на эту землю. Трижды эти попытки кончались ничем. Мы следовали проверенной тактике: подготовиться к марту через пустыню как можно тщательней, а затем идти вперед, до тех пор,
