Проводили мы сеньориту до деревушки в Кала С’Аренал. Вернулись на корабль, когда поздний вечер настал. Вахтенный пробил очередные склянки. И, хоть меня еще мутило, но порядок быть должон! Ужин, сэр! Заношу поднос в каюту. Вижу — кэп сидит за столом. А между локтями — купленная у Билловой вдовы цацка.
Честно сказать, на вид — безделица, каких на любом портовом рынке — два мешка за дублон! Железяка железякой. Нет, врать не буду — работа, конечно, искусная, вылитый морской конек! Но боле ничего такого. Ни тебе алмазов царя Соломона, ни бирманских рубинов, ни золота хоть на карат. Стальная чушка, всего разговоров-то. Но кэп наш к вещице так и прикипел, что твои моллюски к днищу. У Джо глаз намётанный. Как-никак, мы с ним две посудины проводили ко дну. Стоя в шлюпке, треуголка у сердца, слезы на глазах. Что? Кто плачет? Много болтаешь, сосунок! А ну, плесни-ка мне рому, да не жалей.
И вот, стою я, смотрю на кэпа и пробирает меня от непосебения. Потому как, сидит вроде кэп… а вроде и не он. Понимаешь? Да куда тебе…
Короче, ставлю я тарелки на стол. У самого в животе натуральный шторм. Это я разбросанный ливер Билли позабыть не могу. Тут кэп поднял глаза… я так и застыл! Он у нас ведь ирландец — чуть ли не ихний пэр. Не знаю, может, насчет пэра и врал…. Но, якорь мне в глотку! — был кэп кареглазый, а стал….
В общем, один глаз синее неба в штиль. А второй — зеленый, как изумруды Атауальпы. Вот, чтоб меня на месте гром поразил!
Кэп и сам испугался не меньше моего. С тех пор шляпа на брови, через лоб повязка, хоть оба глаза у него зрячие. А ты думал? Но на этом чудеса только начались, да.
Вышел я той ночью на палубу, и первый раз узрел корабль мертвеца. Какого, какого… слушай, да не перебивай! Каждой истории своё время.
Так вот, прошли Минорку, на небе — полный штиль, но ветер дует исправно, рулевой правит по звёздам. И тут дернули меня черти на корму повернуться. Мать честная! За нашим барком по лунной дорожке странное корыто тащится. И сразу так муторно мне стало от вида этой адской посудины. Уж многое успел Джо повидать, но впервой, как судно мчит по морю без парусов. А уж когда оно нас нагнало, то я готов был за борт прыгнуть, только бы этого не видеть. И прыгнул бы, да ноги отнялись! И вот стою я, по корме за нами адский галеон, а на его капитанском мостике стоит мертвец и тыкает культей в мою сторону. А мертвец тот — весь светится от плесени, что наш покойный Билли!
Эх, молодой ты еще, дурной, как есть. Говорю же: не пил я! Полбутыли грога на ночь после дневных приключений — не та порция, чтобы старому Джо стали призраки мерещиться.
Хочу крикнуть — а не могу, в горле пересохло, как у трезвого. Полундра! А посудина мертвяка уж вплотную к нам подошла. И в тот-то момент я все-все на том галеоне разглядел. Каждую деревяшечку. Как сейчас помню: черный корабль, черная ночь и только абордажная сабля мертвяка сверкает серебром в лунном свет! И вдруг понял я, что идет та пиратская калоша по наши души. Уж на корсаров я насмотрелся, поверь! Разок даже по доске пройтись пришлось.
Бенни, мальчик мой! Я тебя сейчас выброшу за борт! Акулы, как и мы, тоже любят мясо. Кто так режет шпинат?! А главное, на хрена ты его режешь вообще? Сказано же — яишня с беконом!
И вот, застыл я, что твой якорь на дне. И понимаю, что больше никто ни мертвяка, ни чертова корабля-призрака не видит. Рулевой уснул на штурвале, впередсмотрящий на марсах тоже затих. Остальные же давно ушли на боковую. А галеон пиратский все ближе и ближе.
Вот наши борта сошлись почти вплотную. И видел я на том корабле все так, как вижу тебя. Ошметки парусов, развороченные жерла старых пушек и дыры ниже ватерлинии. Да, Бен, пират был дыряв, как мой дуршлаг. Вот только чертово судно не тонуло, а мертвяк, которому дано пора гореть в пекле, готовился устроить пекло нам.
Ты вот смеешься, когда старик Джо по ночам кричит и выпрыгивает из гамака. Что «нет»? Я же знаю! Так вот, это я вспоминаю, как сабля мертвеца меня чуть не пошинковала на бекон для адских церберов.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы не выскочивший на палубу кэп. Откуда он только учуял беду? Не иначе, чертова вещица упредила. Уж не знаю, как он это сделал, но посудина мертвяка развалилась на куски, только он на неё зыркнул. Вот только я глядел в провалы глазниц мертвеца — и он уже летит ко всем чертям в морские глубины. Только знаешь, что я скажу, Бенни? Те глазницы, покрытые плесенью, светились синим и зелёным. А на груди у него висело ожерелье из таких же цацек, как у кэпа. Жуть, да?
Эй, эй, Бенджамин! Хочешь узнать, что там были за вещицы? Тогда ноги в руки и бегом отбери самые свежие яйца! Да, самые крупные и самые свежие. Поэтому шкипера не трожь! Шутка, малыш, х-хе!..
Уже вернулся? Да ты быстр, как любовь портовой шлюхи. Так вот… Солонину в Марсель мы доставили и получили расчет. Но кэп после того случая сильно изменился. Стал бросаться на команду и даже на меня — мыслимое ли дело? И чуть что — в драку лез, что твой ирландский волкодав. А после того, как на наших глазах он одним взглядом разорвал боцмана, вся команда стала его откровенно бояться. Как разорвал? Ну вот натурально: стоял Рыжий Том, готовый кинуться на капитана, и — бах! — разлетелся на куски! Юнге потом пришлось неделю палубу оттирать.
Что? Не веришь старику Джо? Ах ты ж чертов недоносок каракатицы и выкидыш тюленя! Не скажу больше ни слова, хоть ты тресни! Что? Вот как заговорил, гаденыш? «Простите, дядюшка Джо, больше не буду»? То-то же! Так на чем я остановился? Ах, да…
Слышал ли ты о Генри Моргане, салага? Как это, при чем тут он к нашей истории? А при том, что мертвяк, которого наш кэп отправил на дно у Балеаров, был ни кто иной, как старина Генри. Откуда я это знаю? А вот ты слушай дальше и не смей сомневаться в рассказе старого кока.
В юности Моргану ужасно не везло — ну, прям ходячее несчастье. Этот шалопай нанялся юнгой на одну посудину, а оказался в рабстве на Барбадосе. Там-то от одного умирающего негра ему и досталась первая вещица. Сначала она помогла Генри выбраться из рабства. А ему с той поры стало жутко фартить буквально в каждой пакости, которую он затевал. Карты, грабежи или поножовщина — тут он был первым. С таким везением не мудрено, что парень подался в корсары. Как-то на Юкатане в индейской гробнице он откопал вторую безделушку. Прирезал парочку верных дружков, но заполучил еще одну тварь в свой зверинец.
Бенни! Разуй глаза! Яишня горит! Как я такое капитану понесу? Сам будешь в наказание это жрать! Ничего салаге доверить нельзя…. Ладно, приготовлю сам. Ээх…
В общем, штурм Панамы и прочие подвиги, которые приписывают Моргану — это всё они, фигурки эти. Только не один Генри охотился за ними, да. Были еще желающие прибрать к рукам неведомые силы, а как же!
