Священномученик Николай родился 10 мая 1893 года в селе Благовещенье Дорогобужского уезда Смоленской губернии в семье диакона Иакова Кобранова. В 1913 году Николай окончил Смоленскую Духовную семинарию и поступил на юридический факультет Варшавского университета, в котором проучился три года. В 1918 году он оказался в Крыму, был сначала певчим в симферопольском соборе, а затем иподиаконом у Таврического архиерея. В 1920 году он был рукоположен во диакона к крестовой церкви в Симферополе, а в 1921 году во священника. Во время отступления армии Врангеля из Крыма отец Николай принял решение остаться в России и служил в храме в одном из сел в Мелитопольском уезде. В 1922 году он в течение полугода служил в Новоспасском монастыре в Москве, а в 1923 году был направлен служить в храм в село Воскресенское Можайского уезда Московской губернии.
В 1925 году священноначалие направило отца Николая настоятелем в храм Святой и Живоначальной Троицы в Кожевниках в Москве, и он был возведен в сан протоиерея. Храм был выстроен в 1689 году и носил на себе следы древнего величия и щедрой благотворительности благочестивых купеческих семейств. Но в начале ХХ столетия прежнее величие храма стало быстро угасать, что было связано со строительством заводов в этом районе, — со всех сторон он оказался окруженным фабричными и заводскими постройками. Резко уменьшилось число прихожан, и в храме стал ощущаться недостаток средств, так что назначавшиеся сюда священники старались как можно быстрее перейти на другой приход, смотря на это место как на беспокойное и ненадежное. Разруха резко увеличилась после безбожной революции, и дело кончилось тем, что в 1925 году храм был закрыт. Две недели храм простоял без богослужений, когда в него был назначен отец Николай. Священник начал с того, что создал вокруг этого храма живой приход.
Понимая, что поддержание благолепия храма — это дело самих прихожан, он обратился к ним с воззванием, в котором писал: «Пусть придет на помощь… общехристианское безграничновеликое милосердие. Помогите на ремонт храма. Гибель святыни — есть гибель чести нашей славной и благочестивой веры».
Отец Николай часто служил и за всеми богослужениями проповедовал; он устраивал богословские беседы, приглашая на них известных и авторитетных профессоров. Беседы проводились в воскресенье вечером и стали подлинным духовным утешением и приобретением для прихожан в оскудевшее духовными сокровищами, проникнутое духом злобы время. В храм по просьбе отца Николая приносились из других храмов для сугубых молений чудотворные иконы Богоматери и святого мученика и чудотворца Трифона. Из числа прихожан было создано общество постоянных жертвователей на ремонт и благоукрашение храма: они жертвовали по двадцать рублей на содержание храма четыре раза в год, и им выдавался билет, в котором значилось, что они имеют нравственное право участвовать во всех церковных делах прихода, и напоминалось, что «храм существует только жертвами прихожан».
Было заведено как добрый порядок, чтобы настоятель храма ежегодно отчитывался перед собранием прихожан о сделанном в приходе и потраченных средствах. В третий год своего настоятельства отец Николай, обращаясь к прихожанам на приходском собрании, сказал: «Дорогие и любезные друзья мои, третий год вернул нас назад к первому году нашей работы, то есть приход средств в храм выразился в сумме около 10 500 рублей, когда второй, предпоследний год дал 12 500 рублей. Причины уменьшения приходной суммы в нашем храме — осмеливаюсь указать — следующие:…стесненность в средствах у всех. Те многоразличные слухи и толки, которые усиленно распространялись в приходе некоторыми известными вам лицами, желавшими лишить меня вашего священного и любезного доверия. Говорилось, что я на церковные средства посещаю курорты, говорилось, что я безрассудно трачу средства на торжественные богослужения, на устройство бесед, на длительные богослужения и даже — на ремонт и украшение храма. Враждебность против нашей любви к храму доходила до того, что отчет за прошлый год стал в подробностях известен гражданским учреждениям, хотя он был составлен только для приходской среды. Мне приходилось доказывать, что мы насильно руководимся расходом, а не приходом средств, и разными усиленными способами дотягиваем приход до расхода. Мы просим, умоляем всех о помощи, занимаем, нуждаемся всегда в средствах и всегда год оканчиваем с долгом и в самых тяжелых материальных условиях. Вся эта враждебность, противодействие и безразличие к храму досужих и бесполезных прихожан имели плохие последствия на поступление средств в храм.
Создалось пагубное мнение, что я один что?то могу сделать без вашей помощи. Напуганные запустением родного и близкого храма вы лучше мне помогали в первые годы, чем потом. Помните, что запустение отдалено нашими совместными усилиями, но оно не уничтожено и может вновь наступить, если вы меня одного оставите.
Многие оставляли храм и возвращались, но всегда с храмом было Милосердие Божие. Наш храм порой из приходского обращался в беспризорного, ищущего общехристианского милосердия, но Всемогущая Рука Божия провела нашу жизнь с честью и через третий год. Я выматывал жилы своими просьбами о помощи храму, по словам соседнего священника, а Бог родил жалость в сердце человеческом к этому дивному храму. И мы чудом, не видимою, но явно осязаемою помощью Божественною в этом году сделали ремонт храма, сшили два облачения, черное и белое, поправили три Евангелия, приобрели сосуд, крестильный ящик, ризу на икону Богоматери, две иконы преподобного Серафима. Я говорю это, чтобы вы воздали славу Богу, дивно действующему через нас, недостойных и немощных, во святом этом храме молящихся».
Затем, поблагодарив некоторых из прихожан поименно за оказанную помощь, отец Николай сказал: «Не смею вам указывать и предлагать, что нужно сделать в четвертом году нашей работы и пребывания в этом храме. Я глубоко верю, что ваше сердце не изменит и в этом году храму Святой и Животворящей Троицы, дающей попущение бедности, заброшенности, оставленности, но по вере и дивно помогающей во всем».
К престольным праздникам и к памятным дням отец Николай отправлял поздравительные открытки прихожанам, которые иногда сопровождал наиболее созвучными его сердцу стихами русских поэтов; одной из прихожанок, например, он отправил в поздравление стихи Хомякова:
«Подвиг есть и в сраженье,
Подвиг есть и в борьбе,
Высший подвиг — в терпенье, любви и мольбе.
Если сердце заныло перед злобой людской
Иль насилье хватило тебя цепью стальной,
Если скорби земные жалом в душу впились, —
С верой бодрой и смелой ты за подвиг берись.
Есть у подвига крылья,
И взлетишь ты на них,
Без труда, без усилья
Выше мраков земных,
Выше крыши темницы,
Выше злобы слепой,
Выше воплей и криков гордой черни людской.
Подвиг есть и в сраженье,
Подвиг есть и в борьбе,
Высший подвиг — в терпенье, любви и мольбе.
Не забудьте храм своею милостью в праздник святой мученицы Параскевы», — закончил свое письмо отец Николай.
Власти пристально следили за ревностным пастырем, и 28 октября 1929 года он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. 2 ноября состоялся допрос. Отвечая на вопросы следователя, отец Николай сказал: «Я являюсь священником Троицкой церкви, которая представляет из себя историческую ценность… и приходится принимать усиленные меры к изысканию средств на его поддержание, к тому же этот район чисто рабочий, где мало верующих людей.
Сестричество организовано мной в начале моего назначения в этот храм… на него возложена главная забота о храме, чем оно и занимается… Для этой же цели были введены членские взносы от верующих, которые поступают и вносятся в книги прихода.
В притворе храма при входе висит доска для объявлений, на которой объявляется о богослужениях. Таким путем мной вывешено объявление о взносах на храм.
