у военной части в море имелась своя база, с которой раз в неделю красным заревом поднимались в небо ядерные грибы и прочие непонятные фигуры.
Для непривычного человека вой воздушной тревоги, мог стать шокирующей вещью, но для жителей Лунного, это был лишь сигнал к тому, что в ближайший час из дома лучше не выходить. Хоть и дальние взрывы в море никак не могли отразиться на жизни поселка, меры безопасности — есть меры безопасности.
Частенько в небе можно было встретить боевые машины, кадеты из Петропавловского училища не редко летали в Лунный, на пограничные посты, чтобы нести дежурство, дабы сохранять условия Объединения человечества. Местные школьницы пожирающими глазами смотрели на молодых пилотов.
— Меня всегда привлекали мужчины в форме, — тараторила одна, глядя, как кучка кадетов гуляет по центральной улице, — вот вырасту и обязательно женю на себе кого-нибудь из этих красавцев.
— Да, ну, — кривила лицо другая, — сама подумай, их же все девять лет только и учат, что убивать людей. Нет, мне перспектива свадьбы с военным не нравится, я пацифистка.
— Ну и не смотри тогда на моих мальчиков «пацифистка»! — возмущенно вопила первая, загораживая своей подруге обзор.
В общем, жизнь здесь была не так отвратительна, как может сначала показаться, перспектива поселиться на берегу Охотского моря.
В виду столь большого количества воды по соседству климат в Лунном был далек от мягкого тропического, но за вредность, как говорится, молоко выдают, поэтому мотиваций, чтобы осесть на краю земли было достаточно много.
Декабрь — прекрасный месяц. Последний месяц уходящего года. Предновогодня суета, елки игрушки подарки, школьные экзамены, зимние сессии. А снега нет. Какой же новый год без снега?
Сегодняшний день выдался очень хорошим, свежо, даже холодновато, солнечно, небо чистое голубое.
Во дворе перед пятиэтажным домом небольшой палисадник с деревьями. Летом под ними можно спрятаться на скамейке, а зимой так здорово смотреть на лазурь неба сквозь серые голые ветви.
К слову скамейка лишь в редкие ночные часы оставалась пуста, по вечерам на ней сидела молодежь, а с утра это почетное место занимали две давние подружки-болтушки. Ирина Петровна и Ирина Александровна.
Местные их в шутку называли «одноногий Джо и его говорящий попугай». Эти две дамочки в возрасте дружили со школьной скамьи и любимейшим своим занятием считали перемывание костей соседям и мировой оборот сплетен.
У Ирины Петровны вместо ноги и впрямь был углеродный протез, но она не жаловалась, потому что попривыкла к нему за те двадцать лет, что жила с травмой. А у Ирины Александровны действительно никогда не закрывался рот, она вечно что-то говорила.
Сейчас же две подружки, как ни в чем не бывало, укутавшись в теплые пальто, сидели на скамейке под деревьями, смотрели в небо и обсуждали последние новости.
— Слышала, что происходит? — вопросительно поглядела на свою подружку Петровна.
— А «что» где происходит? Здесь или в мире вообще? — Александровна поправила шарф.
— Да здесь, же. Внучка то твоя. Ишь что вытворяет.
— Интересненько, и что же она такого наделала?
Петровна поскребла мерзлую землю под ногами своей тростью, начертав на ней решетку, словно собиралась поиграть в «крестики нолики».
— Знаешь ведь Мишку Масальцева?
Александровна задумалась.
— Масальцева? Это тот, который на погрузчике работает в порту что ли?
— Да нет, же. Сын его!
— Ах, ну так кто же этого шалопая не знает то? А причем тут моя Алиса?
— А вот притом. Иду я, короче, вчера вечером из магазина. Иду и слышу голоса знакомые. Смотрю назад, а там твоя Алиска с этим хулиганом в обнимку идет. Правда, там еще было много кого. В общем, этот Мишка идет, курит весь такой, а внучка твоя все смеется и смеется. Я, конечно, понимаю молодость и прочее, но Мишка же хулиганье еще то. Ты бы поговорила с ней что ли.
Александровна посмотрела на свою подругу, в голове роились десятки способов наказать человека, от банального лишения карманных денег, до изощренных пыток святой инквизиции.
— Ладно я поговорю с ней… А ты кстати слышала, что Громов вернулся?
Петровна мигом встрепенулась и как-то даже похорошела.
— Как это вернулся? Уже?!
— Да, уже! И не один!
— Небось, с женой молодой, — Петровна поникла, опершись на свою трость.
— Если бы. Все куда хуже.
— Да куда уж хуже?
— А вот. Приехал он не с женой… а с внуком!
Александровна внимательно начала смотреть на подругу, ожидая какой-нибудь самой странной реакции.
— Эва как! — удивилась Петровна, ее глаза открылись так широко, что она стала похожа на нахохлившуюся сову, — а я всегда думала, что для того чтобы были внуки, должны быть сначала дети! Вот ведь старый кобель, а всем говорил что холостой. Небось, настрелял детей у себя в университете. Вот теперь внуки к нему и едут… Профессор еще называется…
— Да что ты, Петровна.
— А что я? Я ничего.
— Профессор просто очень культурный чтобы привозить сюда жену свою. А внук у него вроде бы из Москвы.
Ирина Петровна встала со скамейки, чтобы поправить свое пальто, затем вновь опустилась на свое нагретое место.
— А что ж он к нам из такой дали-то приехал? Жил бы у себя в Москве.
— А я фиг его знает, вроде в семье какие-то неурядицы.
— Лет то сколько ему?
— Да, вроде под восемьдесят уже.
— Да я про внука спрашиваю!
— Ах, ну ему лет семнадцать вроде, может больше.
Александровна сунула руки, одетые в мягкие пуховые варежки, в карманы.
— Ну, тогда нужно отправить внучку твою, Алиску к профессору, якобы с письмом, а она с ним и полепечет. Да и с парнями твоя внучка ладит очень хорошо, вона как Мишку охмурила.
— Ну, а что за письмо?
— Да открытку «С наступающим» ему отправить от дирекции порта. Алиска ведь частенько курьером подрабатывает в порту, вот и сбегает…
Профессор Громов и впрямь работал в порту, но не как официальный работник.
На базе он ставил некоторые эксперименты, за проведение которых Магаданский Государственный Университет достаточно хорошо платил дирекции портовой компании. Поэтому Станислав Федорович Громов быстро стал там своим человеком.
С ним здоровались за руку, иногда помогали материально, поздравляли с днем рожденья и прочими праздниками, но новость о внуке была для всех шокирующей.
Жил Громов довольно-таки далеко от порта, в одноэтажном доме с двором и пристройками. Сам дом был обставлен очень просто без шика, по максимуму практично. В нем не было ни дорогих картин, ни резной мебели. Даже технически этот дом отставал от соседских. Станислав Федорович вечно утверждал, что технологии должны помогать человеку лишь в том случае если он не может что-то сделать по сути вещей, поэтому не стоит отдавать право приготовления пищи и многие другие права роботам и комбайнам. На свою университетскую зарплату Громов пожаловаться не мог, из чего вытекала полнейшая искренность
