Это все равно, как если бы цветок, который ты холила и лелеяла, поливала, рыхлила ему почву — «иногда» на несколько часов вырывала из почвы, а потом — опять сажала. Или — била бы его «иногда», или иногда — ставила на несколько часов в холодильник. И ты думаешь — это не отразилось бы на внешнем виде цветка? На его состоянии? Ты уверена, что у тебя вырос бы полноценный цветок?
Наши дети измучены нашей нестабильностью. Наша любовь вперемежку с ненавистью, спокойствие — с рявканьем, нежность и поцелуи, сменяющиеся одергиванием и шлепками, — сделают тревожным и неуверенным любого ребенка. Может, просто перейдем к любви? Может, хватит уже шлепков и криков?
Мало того, мы боимся разбаловать детей, боимся их испортить (это тоже одно из неосознаваемых нами убеждений, что когда ребенка любят — и он об этом знает — это может его испортить!). Поэтому мы редко выражаем детям наши чувства в полном объеме. Мы редко говорим им о нашей любви, редко выражаем любовь в телесных прикосновениях, объятиях, в похвале, даже восхищении ребенком. Мы думаем, что строгость — это лучший стиль воспитания. Но подумай сам: с ним все — строгие и требовательные! В школе, в транспорте, в детском саду, на улице — с ним все строгие и требовательные. Но мы, их родители, должны же для них отличаться от других людей? Или еще и мы должны быть такими же строгими и требовательными!
Нам нужно осознать этот недостаток любви, ненаполненность любовью наших детей. Нам нужно компенсировать этот недостаток, созданный нами, невольно, нечаянно, просто как логическое следствие всего нашего стиля воспитания.
Нам нужно будет научиться любить — выражать любовь, проявлять любовь к нашим детям во всем многообразии этого понятия. Мы поговорим в последней главе этой книги о любви к ребенку. О том, как любить ребенка. Как любить его по-настоящему, чтобы у него не было сомнения в нашей любви. Как любить его просто, но глубоко, не используя такие «странные» проявления любви, о которых говорилось выше.
Потребность в самоутверждении
Все методы воспитания, о которых мы говорили, основаны на чувстве ценности и значимости взрослого, и в них нет места формированию значимости и ценности ребенка.
Взрослые — командуют и требуют, наказывают и указывают на недостатки. Взрослые — главные и сильные. Ребенок же должен слушаться и подчиняться, осознавая свою вторичность, неценность, иногда — откровенную «плохость».
Но — когда и в чем он может самоутвердиться? Когда и в чем почувствует себя, именно себя важным и главным, значимым и ценным?
Потребность в самоутверждении — одна из самых сильных потребностей у ребенка. Она и диктует иногда его поведение. Ему просто необходимо почувствовать себя главным, важным, первым — как взрослый. Он хочет хотя бы в игре, но командовать. Хотя бы в плохой компании, но быть первым. Ему нужен кто-то, на фоне кого он тоже чувствовал бы себя значимым.
Сколько жалоб от родителей на плохое поведение ребенка в отношении его младших братьев или сестер слышала я на тренингах! Дерется, отбирает, не дает, специально делает больно, бесконечно командует, не дает покоя, «подставляет». И каждый раз я говорю:
— Но должен же ребенок хоть на ком-то «оторваться», хоть с кем-то чувствовать свою власть, рядом с кем-то чувствовать себя умным, знающим, главным, если взрослые люди не дают ему возможности чувствовать это в их отношениях с ребенком! Ребенку просто необходимо так делать! Его защитные психологические механизмы заставляют так поступать, чтобы компенсировать те чувства приниженности, незначимости, которые вызывают в нем родители своим отношением. Вот дети и находят того, на ком можно проявить, показать себя. Рядом с которым можно почувствовать собственную ценность и значимость.
Я на себе несколько раз пережила такие вот попытки самоутверждения ребенка, когда ему это было необходимо. Именно меня выбрал внук для таких вот поучений, руководства, самоутверждения. Потому что родители — воспитывают, воспитатели — воспитывают, все взрослые вокруг его воспитывают. А ему кого воспитывать? Младших братьев и сестер нет. Собачки или кошки в доме нет. Вот он и выбрал меня — как человека принимающего и понимающего его.
— Ты куда это собираешься? — спросил он однажды, когда я собиралась с ним и дочерью пойти в торговый центр.
— Собираюсь пойти с вами…
— Даже не думай! — заявил он мне. — Никуда ты не пойдешь! Сиди дома и пиши — тебе писать надо!
— Ну ладно, Никита, чего ты, возьми меня с собой, я тоже хочу, — подыграла я ему, удивляясь — откуда в нем это желание покомандовать, поуправлять? Кто и где его сегодня «прижал», если он пришел на мне «оторваться»?
— Мало ли чего ты хочешь! — заявил он. — Мы тебя с собой не возьмем! Нечего тебе там делать. Сиди дома и пиши! — скомандовал он и ушел довольный собой.
Это всегда выглядит смешно — вот такое его командирство, но я понимаю, что стоит за ним. Поэтому позволяю ему покомандовать, побыть первым и главным. Но всегда потом обсуждаю такое поведение ребенка с дочерью: раз у него появилось это желание самоутвердиться, значит, где-то его «пережали», что-то произошло у него со сверстниками в детском саду или с кем-то из взрослых. Поэтому я и принимаю такое его поведение — для меня оно сигнал о том, что ребенку надо дать больше внимания, возможностей, похвалы, чтобы эта потребность была компенсирована.
Но, родителям, как правило, не нравится такое поведение ребенка. Он начинает командовать, привлекать к себе внимание — не всегда самыми лучшими поступками, — вести себя откровенно эпатажно, шумно. Ребенок все никак не может успокоиться, ему постоянно надо что-то натворить, где-то «выделиться», пусть даже не в самом лучшем своем проявлении, ему надо над кем-то верховодить, иногда — кого-то третировать, даже мучить — так велика в некоторых детях эта потребность. И все это, опять же в большинстве случаев, — и есть «плохое поведение ребенка». К которому мы, взрослые, сами же его и подталкиваем. За которое потом сами же и наказываем!
Но самоутверждение, осознание собственной значимости и ценности — такое нормальное явление! Ребенок растет и ему нужно утвердиться в жизни, подтвердить свою силу, свою нормальность. Это естественный процесс. И получается, что мы не только не помогаем этому процессу становления ребенка, формированию его уверенности, мы разрушаем и то, что есть, поэтому порождаем мощное желание самоутвердиться любым способом — в драке или в победах над девочками, в отстаивании своих прав по пустякам, в спорах, во вражде со сверстниками или учителями.
И если бы мы хотя бы понимали — в чем причина такого поведения ребенка. Но в большинстве своем, направленные на отслеживание «внешнего» поведения ребенка, родители оценивают такое поведение как недопустимое. И ребенок получает порцию критики, отвержения или наказания, что еще сильнее опустошает чувство ценности и значимости ребенка. И в ответ — жди новых поступков, в которых потребность в самоутверждении будет руководить его поведением.
И это одна из причин, почему мы воспитываем, воспитываем, а ребенок после нашего воспитания не улучшается, и поведение его ухудшается. Мы своими авторитарными методами, не оставляющими ребенку места для самоутверждения, сами порождаем его плохое поведение.
Чувство вины
— Мой пятилетний сын вернулся от бабушки, у которой ему пришлось гостить неделю — мы с мужем уезжали в отпуск, — начала свой рассказ одна из участниц тренинга. — Вернулся притихший какой-то, грустный, что ли. Я даже встревожилась — не заболел ли. Мы сели ужинать, и он, садясь за стол, уронил вилку. Он поднял ее, положил на стол — посмотрел на меня, на мужа каким-то странным взглядом, в котором был и страх, и волнение — не могу найти подходящего слова, но такой чудной у него был взгляд, и сказал:
— Я виноват…
Я даже опешила от этого, просто по голове погладила, дала другую вилку, и мы стали ужинать. Чуть позже, когда я занималась какими-то делами на кухне, сын подошел ко мне и сказал, опять с той же интонацией (пришибленности какой-то?):
— Мама, я виноват, я хотел книжку взять, а коробка с карандашами упала, и все карандаши
