возили и курган большой ей насыпали, чтоб не выбралась, гадина! Это он с годами осел, а раньше-то, поди, и вовсе огромный был! И вот когда последнюю лодку с землей высыпали, шаман тогда строго-настрого всем запретил здесь бывать, чтоб никто ее не тревожил и обратно не вызывал! А тут весной дети прибегают и говорят: там, мол, курган разворошили! Ну, им сначала и не поверили — кому он сдался-то, курган этот?..
Поликарпыч болтал не переставая, успев по третьему разу пересказать нам легенду, каждый раз с новыми подробностями, но в целом, как ни странно, не раздражал. Словно радио бормочет над ухом, а ты делаешь свое дело и не сильно прислушиваешься к тому, что тебе вещают.
Среди прочих островов, раскиданных по дельте реки, этот был самым крупным и сильнее всех прочих выступал в море. Издали он чем-то напоминал коготь — вытянутый и кривой. В длину остров навскидку составлял что-то около четырех километров, в ширину — более полутора. Практически весь остров зарос лесом — искривленными от постоянных ветров редкими соснами да невысокими елями. Серые камни, устилающие остров, были покрыты лишайниками, навевая мысль о том, что мы находимся в каком-то «больном» месте. Впрочем, для севера это совершенно обычный пейзаж, а требовать от меня непредвзятого отношения к данной местности в тот момент было просто глупо.
Берег острова был скалистым, кое-где сменявшийся галечными пляжами. С той стороны, где была дельта реки, на пляжи нанесло песок и ил. Мы же держали курс к северной оконечности острова, по словам Поликарпыча, курган располагался именно там, на возвышенности.
А я вновь и вновь переживал про себя события прошедшей ночи, думая о том, что в каждом из нас живет первобытный страх. Живет очень глубоко, до поры до времени ты вообще можешь не догадываться о его существовании, но это не означает, что его нет. И когда ты сталкиваешься с чем-то сверхъестественным, вроде этакого вот чудовища, терроризирующего мирный рыбацкий поселок, страх вылезает наружу и берет над тобой власть. И ты за считанные минуты превращаешься в дрожащее и скулящее существо, мечтающее лишь об одном — выжить любой ценой! С этим страхом очень трудно бороться. Он деструктивен, он мешает тебе сосредоточиться и дать отпор неведомому противнику — потому что когда ты боишься, ты уже заведомо проиграл. Он сковывает тебя по рукам и ногам, он лишает тебя способности связно и быстро мыслить. И в итоге оказывается куда более страшным врагом, чем то зло, с которым тебе пришлось столкнуться…
Состоящий из смеси земли и мелких камней курган и впрямь был немаленьким и довольно древним. На самой его вершине лежала плита, на которой еще можно было с трудом различить рисунок: странных очертаний зверь и фигурки людей вокруг. Память о той далекой битве… К сожалению, как я ни вглядывался в контуры зверя, никак не мог понять, на что же тот похож. Большой — это правда, если судить по размерам человеческих фигурок рядом с ним. Клыки из пасти вроде как торчат… Или не клыки это, а слюна течет? Нет, уже не разобрать…
А вот раскопу от силы можно было дать полгода, что соответствовало информации о том, что впервые разрытый курган заметили в апреле. В таком виде он чем-то напоминал мне потухший вулкан. А что — кратер присутствует, к тому же довольно глубокий; что там внизу деется — хрен его знает, но лезть и проверять почему-то не хочется.
Видимо, ровно те же самые мысли посетили и Лешку, поскольку, вдоволь налюбовавшись на уходящую вглубь дыру и, разумеется, не обнаружив поблизости ни единого следа крупного зверя, он приказал бросить в раскоп гранату. Так, на всякий случай. Вероятность того, что Тварь прячется днем в своем разоренном кургане, была крайне мала, но и ее не стоило сбрасывать со счетов. Взрыв сотряс курган, но на Тварь, если она и была внутри, не произвел ни малейшего впечатления.
После этого мы рассредоточились и отправились бродить по острову в надежде отыскать хоть что-то стоящее внимания. Увы, побаловать нас увлекательными открытиями островок не спешил. Сплошь камни, скалы, скрюченные деревца — и ни пещер, ни нор, ни тем паче схронов. Даже обычного человеческого мусора вроде смятых сигаретных пачек, ржавых консервных банок или обрывков газеты не было. Значит, и впрямь запретный остров, раз его до сих пор не изгадили…
Часа через два мы вновь сошлись на холме у подножия кургана подвести итог нашей вылазке.
— Все на месте? — первым делом осведомился Величко.
— Все, только вот наш гид-экскурсовод куда-то задевался.
— Где его черти носят?!
— Я его, кажется, видел, — сообщил один из бойцов. — Он минут двадцать назад к лодкам пошел.
— Никак у него там заначка припрятана?! — предположил Величко. — То-то он всю дорогу вертелся, как уж на сковородке. Видимо, ждал, пока мы все разойдемся и он сможет самогонку в одиночку оприходовать.
— Ладно, это его трудности. Честно говоря, уже жалею, что его взяли — никакого от него проку, зато шуму хоть отбавляй…
Резанув по нервам, от лодок раздался и тут же захлебнулся дикий вопль. Мы переглянулись и дружно бросились туда. Так мог кричать только человек, которому угрожает смертельная опасность.
Увы, мы опоздали. Незадачливый выпивоха Поликарпыч лежал с размозженным черепом в воде около разбитых ударами когтистых лап лодок. Весла тоже были переломаны, на них виднелись следы зубов. Мы тут же, не сговариваясь, встали спина к спине, надеясь высмотреть Тварь, только что забравшую с собой еще одну человеческую жизнь.
— Ну, и кто нас уверял, что днем эта гадина не нападает? — ни к кому конкретно не обращаясь, зло спросил Величко, ставя автомат на боевой взвод.
— Очередная сказка, — отозвался Лешка, — которая едва не стоила нам всем жизни.
— И как мы теперь назад попадем?
— Надо срочно ремонтировать лодки и валить отсюда до темноты, иначе хана.
— Ладно, не каркай! Эх, зачем мы только этого пьянчужку послушали — нет бы нормальный алюминиевый баркас взять, так ведь польстились на какие-то деревянные поделки, тьфу!
— Теперь поздно слезы лить. У кого какие мысли по поводу ремонта?
— Может, это… борта прутьями заплести, а для надежности затянуть плащ-палатками? Ну а грести не веслами, а шестами ото дна отталкиваться, тут не так уж и глубоко.
— А ты гений, Сапогов! Если живы останемся, не забудь мне напомнить тебе благодарность вынести! Итак, двое к кустам — резать ветки, двое к лодке — чинить, остальные держим оборону! Через полчаса сменимся!..
Выход, который предложил боец, и впрямь оказался неплох. Разрезав на куски одну из плащ-палаток, мы вполне качественно затянули ею поврежденные и заплетенные прутьями борта одной из лодок. Пробный спуск на воду показал, что ветка хоть и подтекает, но незначительно. Вторую лодку решили не восстанавливать, а взять с собой на буксир, используя ее для перевозки тела Поликарпыча. Покойник и так успел полежать в воде, так что промокнет ли тело больше или меньше — значения уже не имело.
Плохо было лишь то, что ремонт занял у нас куда больше времени, чем планировалось. День незаметно перетек в сумерки, а сумерки вот-вот должны были смениться полноценной ночью. Промедление же, говоря словами классика, для нас было «смерти подобно». Так что нервничали мы все изрядно, что и неудивительно при таком невеселом раскладе.
— Смотрите! Вон там! — громко крикнул вдруг один из часовых, указывая на верхушку скалы метрах в трехстах ниже по течению.
Мы повернули туда головы и увидели силуэт странного и очень крупного зверя. У него была непропорционально вытянутая морда с длинной пастью, чем-то отдаленно напоминающая крокодилью. Тварь — а мы уже не сомневались, что видим именно ее, — запрокинула морду вверх и завыла также тоскливо и протяжно, как и в прошлую ночь.
По правде говоря, в тот момент я оцепенел. Одно дело, когда ты не знаешь своего врага в лицо и строишь догадки, кто бы это мог быть и почему. Но совсем другое — получить более чем весомое подтверждение правдивости местной легенды. Такого зверя на земле не существовало, и если бы — я своими глазами не видел его сейчас на скале, ни за что не поверил бы в то, что он есть на самом деле. Я почувствовал, что схожу с ума, и вскинул автомат, целясь в сторону противника. То же самое проделал стоящий неподалеку от меня Лешка…
