корабль. В одном доме Моцарт заметил чуть приоткрытое окно, за ним волновалась занавеска. Моцарт застыл на улице и стал ждать, когда кто-нибудь выглянет. Но окно оставалось прикрытым. На следующий день Моцарт снова подошел к этому окну и долго прохаживался рядом, сочиняя музыку на ходу. Все за окном оставалось неизменным. Моцарт наблюдал несколько дней. Наконец, в одно прекрасное утро он увидел окно широко раскрытым, а комнату пустой, не было даже занавески. Тогда Моцарт решил поинтересоваться у дворника. И дворник ответил, что в комнате жила прекрасная девушка, но она навсегда уехала в другой город. Моцарт пошел на рынок и купил белых цветов. Хозяйку дома он попросил, чтобы она поставила букет на подоконник. Этот букет стоял, пока комната пустовала, а Моцарт, очень довольный, каждый раз, проходя мимо, отвешивал легкий поклон. Потом эту комнату заняли другие люди, и Моцарта она перестала интересовать.
В длинном черном пальто. Быть может, и в шляпе, легком шелковом кашне. Быть может, и с тростью в руке. Насвистывая, я иду по улицам незнакомого города. Высовываясь из окон, на меня смотрят местные жители. В маленьком городе все на виду. Вот я подхожу к дверям кафе и кладу руку на бронзовую ручку. Человек за стойкой смотрит на меня вопросительно. «Кофе и мартини», — говорю я. «Мартини нет», — отвечает он виновато. «Ну тогда кьянти». — «И кьянти тоже». — «Что же это за город, в котором нет ни кьянти, ни мартини?» — говорю я недовольно. Я выхожу на улицу, напевая беспечно: «Нету кьянти и мартини, невозможно больше жить». Кто-то бросает мне сверху цветок. Большую кремовую розу. Я поднимаю цветок, смотрю с недоумением. В этом городе я никого не знаю. Впрочем, неважно, мне всегда бросают цветы. Держа в руке розу, я пересекаю город и сажусь в свой белый сверкающий лимузин. Вставлен ключ зажигания, нажата педаль, мотор тихо работает на малых оборотах. «Ну что, старина, — говорю я автомобилю, — поехали?» Я плавно трогаю с места и, набрав скорость, стремительно несусь по вечерней дороге к синеющей вдали горе. Хорошо жить на свете!
Рая Кротова тихо плакала в старой беседке. Я забрел сюда случайно, решив помечтать и посмотреть на закат. Сегодня он был померанцевый, влажный, с узким синим облаком, перечеркнувшим все небо.
— Рай, ты чего?
Она попыталась успокоиться, но заплакала еще пуще, закрываясь от меня рукой.
— Ну что случилось? — я прикоснулся к ее плечу.
— Мамка была, — проговорила она сквозь слезы.
— Опять?
— Да. Вся грязная, лыка не вяжет.
Я вздохнул. Мама Кротовой повадилась ходить к дочери во время запоев. Другие в это время старались не подавать признаков жизни. Являлись в перерывах с бледными опухшими лицами, заискивающими улыбками. Кротова скандалила у директора и требовала, чтобы дочь отпустили домой.
— Ты, Митя, иди, иди, — бормотала Рая. — Я сейчас…
Я вздохнул. Ничем тут уже не поможешь. С внезапной жесткостью я подумал, хорошо, что у меня никого нет. Ни пьяницы матери, ни отца, коротающего время в тюремном бараке. Я один, я свободен. Жизнь передо мной раскрыта огромным пространством, я могу направиться в любую сторону, могу остановиться в любой точке, могу и взлететь, широко раскинув руки.
Я глубоко вдохнул свежий весенний воздух и засмотрелся на закат, который густел и становился карминовым…
В три года я остался один. Отца вообще не было. Во всяком случае, меня растила мать. Тогда я был слишком мал, чтобы она решилась поведать мне трогательную историю о какой-нибудь мимолетной встрече, о гусарском полке, проходившем через город. Впрочем, у матери завелся обожавший ее знакомый. Я даже смутно помню его красную машину, когда они приезжали ко мне на дачу. Только машину я и запомнил. Именно эта машина разбилась на шоссе, врезавшись во встречный самосвал. Мама и ее знакомый погибли. Сначала я жил в семье одних добрых людей. Но эта семья распалась, меня отдали в интернат.
Так я оказался питомцем Горы. Истории моих друзей разные, но, в сущности, одинаковые. У одних родители пьяницы или преступники, у других вовсе их нет. Словом, мы вольные пташки. Живется нам очень неплохо. Бывают даже счастливые случаи. Кто-то перестает пить, и ему возвращают родительское право. А то вдруг объявится американский дядюшка, как у Голубовского. Этот дядюшка работает за границей и шлет оттуда немыслимые подарки. Ну хотя бы ту же куртку. Или кассетный магнитофон. Но забрать Голубовского с Горы он, кажется, не помышляет.
У Лупатова случай особый. Дома у него было плохо, родители пили, дрались. Лупатов связался с какой-то компанией и ограбил ларек. Его хотели отправить в колонию, но кто-то похлопотал, и вот Лупатов глава «Братства независимых». Коротка дорога от падения к взлету!
Я почему-то не могу забыть лебедей в холодном море. Они плавали у берега, словно вглядываясь в лица людей. Они подбирали хлеб, но делали это между прочим и всегда подплывали к одному месту, туда, где гуляющий люд выходил по центральной улице на побережье. А тот, белый, который уплывал за мной в сторону? Загадочен животный мир, не так проста его связь с человеком. Авгуры гадали по полету птиц, я тоже хотел бы владеть этим искусством и уж, во всяком случае, знать, куда сейчас летят пять лебедей, три черных, два белых…
«Дело в том, что Непостижимая, остававшаяся дотоле совершенно неприступной для мужчин, вдруг сообщила Барону, что она ожидает ребенка. Барон не поверил и посмеялся вначале, полагая, что таким образом Непостижимая хочет отделаться от него или заинтриговать еще больше.
Но шло время, и вот Барону пришлось убедиться, что все это правда. Он чуть не сошел с ума. Хотел убить ее и себя, метался, не спал ночи. Он добивался ответа, кто этот человек, откуда он взялся, куда пропал, как все это произошло. Непостижимая хранила молчание. Но по всему было видно, что и ей тяжело. Отец будущего ребенка бесследно исчез, ей приходилось справляться со всем одной.
Видя, что никто не посещает Непостижимую и она по-прежнему одна, Барон стал успокаиваться. Самые невероятные объяснения приходили ему на ум. Во всяком случае, соперника он не видел, а, напротив, стал свидетелем страданий Непостижимой. Сердце его смягчилось, и он предложил свою помощь. Настали, вероятно, те времена, когда Непостижимая не смогла отказать.
Барон клятвенно заверил ее, что сделает все, лишь бы Непостижимая была счастлива. На первых порах он и в самом деле старался. Он предоставил Непостижимой целый особняк, где при уходе служанок она могла спокойно дожидаться разрешения от бремени. Наконец все благополучно окончилось. Непостижимая стала матерью. Но Барон вдруг переменился. То ли он ждал другого исхода, то ли не верил до конца, что появится дитя, но, во всяком случае, стал мрачен и угрюм. К ребенку он не подходил, не переносил детского крика и не желал видеть Непостижимую с младенцем на руках.
Видя, что дело обернулось таким образом, Непостижимая пожелала покинуть Гору. Но Барон ее не отпустил. Он и сам не знал, что делать. Расстаться с Непостижимой он был не в силах, но и не мог терпеть рядом с собой ребенка от другого человека.
Между ними происходили ужасные сцены. Однажды он направил на Непостижимую старинный арбалет и чуть не нажал на спуск. Она, в свою очередь, попыталась бежать вместе с младенцем, но Барон перехватил ее по дороге.
Все кончилось очень печально. В один из дней ребенок исчез. Войдя к Непостижимой, Барон с кривой улыбкой сообщил, что отправил ребенка в прекрасный пансионат, где ему дадут надлежащее воспитание. Но видеть ребенка нельзя, Непостижимой придется смириться и жить вместе с Бароном. В недалеком будущем, когда наладится общая жизнь, ребенка можно будет забрать.
Непостижимая выслушала все это с мертвенно-бледным лицом. Она ничего не ответила Барону и первое время пыталась всякими способами выведать у него, где находится младенец. Но Барон был неумолим. Непостижимую он держал в самом настоящем заточении, ибо она все время порывалась бежать.
Не прошло и года, как Непостижимая зачахла. Барон не понимал, что творит. Его страсть к этой женщине была безумной. Она заволокла его глаза, и он не видел, что Непостижимая близка к смерти. Наконец в один из осенних дней она тихо скончалась.
