«держит» и шоссе, и гаражи, и все возможные подходы к ним. Ситуация, однако…
Я, конечно, парень весь из себя крутой до безобразия… хотя нет, скорее везучий. Крутой бы гиббоном метнулся на вышку, нейтрализовал наблюдателя, потом спустился, перебежал через дорогу, после чего пулеметчика уделал бы и всех остальных, кто сейчас дрыхнет в гаражах и зданиях бывшего автотранспортного предприятия.
Да только сказки это все киношные, где враги – идиоты, а герой – Рэмбо. В жизни кто-нибудь да обязательно прочухает, что его товарищей мочат, и поднимет тревогу. И тогда – хана. К тому же мне никого мочить нельзя, н-да… Меня можно всем, а мне – фигушки, иначе американца завтра на шашлык нашинкуют, будь он неладен… Ладно, ладно, без него я б с базы Гебхарда хрен живым ушел, так что стой, Снайпер, за углом и морщи мозг на тему, как бы тебе и рыбку съесть, и косточкой не подавиться.
Да уж, серьезно они тут свой бензин охраняют. Малейший хипеж – и наверняка изо всех щелей повыскакивают бравые ребята с огнестрельным оружием в шаловливых ручонках. Так что надо как-то все обставить без хипежа. Но как? Наверняка, как грузовик подъедет, все внимание будет сосредоточено на нем, вип-клиент как-никак, судя по словам Орфа. И если не находиться в непосредственной близости от машины, хрен ты в нее влезешь. Задачка…
Между тем прожектор уполз в другую сторону, а в одноэтажном домике послышалось скорбное кряхтение и ленивая возня сонного заправщика.
И тут меня осенило.
Луна, весьма не вовремя выкатившаяся на небо, как раз зашла за небольшую тучку, словно на несколько мгновений носовым платком прикрылась, чтобы высморкаться. Этого времени мне вполне хватило, чтобы метнуться через шоссе… и нос к носу столкнуться с тем самым заправщиком, который как раз открыл дверь и, позевывая, собирался спуститься с невысокого крыльца.
– Ты хто? – выдохнул он, так и не завершив зевка.
– Свои, Мыкола, свои, – шепнул я, толкнув мужика ладонью обратно, в темноту его спальни.
Мыкола оказался мужиком габаритным, но со сна расслабленным и потому временно на ногах стоящим нетвердо. От неожиданного толчка он сделал два шага назад, после чего окончательно проснулся, утвердился на ногах и открыл рот, явно собираясь заорать. К тому же его рука метнулась к кобуре на поясе, что мне совсем не понравилось.
Через мгновение Мыкола, больно ударенный носком ботинка по колоколам, подавился криком, согнулся, выпучил глаза и замер в полуприседе, словно памятник лыжнику на трамплине. Нормальная реакция, вслед за которой следует обычно громкое падение на пол и горестный вой.
Осуществить все это я Мыколе не дал, подхватив его на полпути к полу и обеспечив ему мягкую посадку. После чего сильно, но аккуратно долбанул заправщика кулаком в основание черепа, отправив того в длительный нокаут. Что делать, мир жесток и несправедлив, в том числе потому, что некоторые типы (типа меня) предпочитают жить, нежели быть пристреленными.
Помимо «макарова» в поясной кобуре, трофеев я добыл немного, но мне их вполне хватило для счастья. Надкусанный ломоть хлеба на тумбочке, початая банка тушенки, мятая армейская фляга с водой и плоская алюминиевая, судя по запаху, с местной горилкой. В общем, квинтэссенция счастья, о котором я мечтал совсем недавно, и наглядная иллюстрация к спорному утверждению, что желаниям свойственно исполняться.
Но самым ценным трофеем оказалась пропахшая бензином и машинным маслом зеленая штормовка с глубоким капюшоном. Ее-то я и накинул на свой окровавленный «флектарн» перед тем, как открыть дверь и шагнуть под навязчивый луч прожектора.
– Какого хера ты там делал? – заорал пулеметчик с крыши. – Жрал, что ль, проглот?
«Не жрал, а продукты по карманам рассовывал. И вообще, шел бы ты лесом да через Залесье», – мысленно отбрехался я. Но вслух, само собой, ничего не сказал, только рукой махнул – отвяжись, мол, не отвлекай своими воплями рабочего человека от важного дела.
– Я те в следующий раз помашу, – посулил мне вслед пулеметчик. – Пальну из «Печенега» разок в окно, так спросонья и обделаешься жидким поносом.
«Ишь ты, как вас тут чернобыльские мутанты экипируют, – мысленно позавидовал я. – «Печенег» подогнали, даже ствол раздолбаю-заправщику выдали, хотя ему в лучшем случае только дубину с гвоздями доверить можно, потому что и ту потеряет».
Вдалеке послышался шум мотора, и я, поплотнее запахнув штормовку, направился к заправке. Блатные, видать, водители у тех грузовиков, что ломает их заправочный пистолет в горловину бака вставить. Ладно, вставим, мы не гордые.
Луч прожектора резанул по шоссе, сместился, зацепился за мою фигуру, шагающую к колонке. Вот незадача… В плечах-то я маленько поуже Мыколы, и если наблюдатель на вышке или пулеметчик на крыше АТП окажутся чересчур внимательными, то прям тут на шоссе я и останусь, нашпигованный свинцом под завязку. К тому же нормальный человек должен как-то отреагировать на сноп света, бьющий прям в него с высоты. Ну, я и отреагировал, вытянув вбок руку, сжатую в кулак с оттопыренным средним пальцем.
Я не ошибся. Наблюдатель на вышке не схватился за оружие, а лишь заржал и перевел луч прожектора на бензоколонку, к которой подъезжал тентованный грузовик ГАЗ-53. Много их, ржавых и побитых, находится на территории Зоны. Относительно целые тоже порой встречаются в кирпичных гаражах советской постройки, оставленные спешно эвакуирующимися хозяевами, а ныне активно использующиеся теми, кому необходим колесный транспорт. Хотя кому он в Зоне нужен, где аномалия на аномалии сидит и аномалией погоняет? Наверно, лишь тем, кому есть что перевозить из сердца Зоны к ее границам и дальше, на Большую землю…
Смутные подозрения уже начали закрадываться в мою голову, пока я откручивал крышку тронутого коррозией бензобака, а после наполнял его бензином. Хорошо, что в этот момент я находился в глубокой тени и был скрыт бортом грузовика и от наблюдателя на вышке, и от водилы, который, как мне показалось, вообще не шевелился на своем месте, словно был бесплатным приложением к грузовику, который и без него знал, куда ехать.
Не успел я вернуть заправочный пистолет на исходную позицию и завернуть крышку, как грузовик тронулся с места, стремительно набирая скорость. Сердито хлопнул на ветру плохо закрепленный край брезента, словно пытаясь сбросить меня вниз, на асфальт. Но было поздно. Я уже крепко вцепился в задний борт, оттолкнулся ногами и перебросил свое тело внутрь грузовика.
Мой маневр остался незамеченным. Наблюдатель деликатно отвел в сторону луч своего прожектора – похоже, хозяин этих грузовиков был в большом авторитете. И это сыграло мне на руку. Во всяком случае, пока машина отъезжала, никто не всполошился на тему, куда ж подевался заправщик. Думаю, вскоре обитатели АТП сильно удивятся, когда ударенный в колокола и башню Мыкола придет в себя и расскажет о таинственном ночном госте, любителе заправлять чужие машины, рискуя собственной жизнью.
Лицо болело жутко. Бывает такое при ожогах третьей степени: вроде ничего, терпимо все первое время. Хоть и ноет жженое мясо, но жить можно. Но потом наступает вторая фаза. Организм наконец осознает до конца горечь потери и начинает протестовать по настоящему, требуя нормальной помощи анастетиками, антибиотиками и другими достижениями современной медицины и грозя в случае отсутствия таковых различными неприятностями. Думаю, еще помогла и инъекция Гебхарда. Но, как он сам верно заметил, один-единственный, даже самый чудодейственный укол не спасет от всех последствий серьезного ожога лица.
А еще противно ныл трицепс, задетый пулей. В принципе рана пустяковая, но тоже внимания требует.
Как показала долгая практика, болевой порог у меня снижен, а восстанавливаемость после разного рода травм, наоборот, повышена. Бесценные качества для человека моего образа жизни. Но все-таки когда у тебя морда опалена практически полностью, так, что тебя не узнают даже старые знакомцы вроде Жилы, тут любой болевой порог рано или поздно рухнет и ты, хочешь – не хочешь, а взвоешь не по-детски.
Но вой, не вой, а помочь своему многострадальному портрету я не мог ничем. Хотя нет. Более вдумчиво исследовав трофейную штормовку, я нашел в наплечном кармане индивидуальную аптечку в оранжевой коробочке размером чуть больше сигаретной пачки. Стандартная советская АИ-2, содержащая шприц-тюбик с промедолом, а также пластиковые контейнеры с таблетками на все случаи жизни. Любой нормальный человек в Зоне стремится раздобыть хотя бы такую аптечку как необходимый минимум, позволяющий
