Озарение пришло внезапно.
– Какой тут «доброй ночи»? – прохрипел я. – Муты чернобыльские цинканули, что им кастрюля срочняком понадобилась. Так что я сейчас отваливаю. Смотри, чтоб мне твои по хвосту не шмальнули.
– Не вопрос, братуха, – немного удивленно отозвалась рация. – Чо это они, на ночь глядя?
– Звякни им, поинтересуйся, – ответил я, чувствуя, что еще немного, и трахея треснет под моими же пальцами, словно тонкая пластиковая трубка. – Все, брателло, завязываем мурку водить, пока муты хипеж не подняли. Конец связи.
Отключившись, я бросил рацию в карман куртки, висящей на вешалке, схватил со стола чайник и жадно присосался к носику, глотая теплую воду с противным привкусом ржавчины. Похоже, посуду здесь мыли редко и нерегулярно, но сейчас мне было не до брезгливости – натруженное, пересохшее горло требовало влаги любой ценой.
Наконец я напился, откашлялся, отплевался… и призадумался. Идти к грузовику в бронекостюме даже без демаскирующего шлема – чистое самоубийство. Хоть и похож «Mutant» на обычный общевойсковой камуфляж, но все-таки опытный наблюдатель моментом поймет: здесь что-то не так. Поэтому я нырнул под кровать, надеясь найти там какую-нибудь тару – и не ошибся, вытащив оттуда пыльную парашютную сумку из-под советского Д-6, набитую сухпайками и консервированной тушенкой.
После того как запасы провизии были вытряхнуты на пол, в объемистую суму запросто влезли мой «Вал», отстегнутый от воротника костюма защитный шлем и мой бронежилет-разгрузка вместе с боекомплектом. Подумав, туда же я бросил пяток консервов и пару сухпайков. Потом набросил на себя прямо поверх бронекостюма просторную «березку» мертвого командира АТП, а также нашел на столе и натянул на голову камуфлированную кепку той же расцветки. Хорошо, что труп при жизни был примерно одного роста со мной и намного шире меня в плечах, а то бы размер куртки точно не подошел. И без того она серьезно трещала по швам, но для маскировки сойдет, как и широкие штаны мертвеца, изрядно залитые кровью. Их я натянул прямо поверх своих, бронированных, благо габаритный покойник при жизни предпочитал свободный покрой. Вроде все, пора на выход.
«Язык» не обманул, первый этаж здания и вправду был необитаем, в нем разместилось что-то среднее между слесарной мастерской и складом. Проблема была в другом. Очень неприятно ходить по открытому пространству под прицелом пулемета, а именно это сейчас предстояло сделать. И если невидимый Могила разобрал, что голос в рации принадлежал не начальству, а кому-то другому, то эти пятьдесят метров от дверного проема до кабины бензовоза могут стать для меня довольно суровым испытанием.
Но – обошлось. Прожектор скользнул лучом по моей фигуре, но «вести» меня не стал. Похоже, пулеметчику было вполне достаточно указаний неведомого Могилы и знакомой «березки» начальника, мелькнувшей в пятне света. Ну и чудненько.
Я без проблем завел машину и, аккуратно выехав с территории АТП, тронулся мимо гаражей в сторону перекрестка дороги с шоссе, ведущего в сторону Чернобыля.
Возле перекрестка я тормознул, вылез из кабины и, сдирая с себя трещащую по швам окровавленную «березку» мертвого хозяина АТП, два раза с промежутком в три секунды ухнул филином. Эта огромная ночная сова обычно кричит с паузами в пять-семь секунд, причем не поздним вечером, а преимущественно ночью, но эти нюансы едва ли знают местные бандиты. Интересно, в курсе ли всего этого Борода, не переспросивший меня насчет очень специфичного выражения «два уха», принятого у диверсантов и разведчиков?
Оказалось, в курсе. Ему даже не понадобилось вслушиваться и соображать, я это или настоящий голодный филин орет от счастья, вылетев наконец из леса на охоту. В развалинах водонапорной башни негромко заурчал мотор, и на шоссе выехал «уазик» с выключенными фарами. Это тоже правильно – до АТП с гаражами рукой подать, могут услышать вторую машину и насторожиться.
Хотя по-любому медлить не стоит. Думаю, у меня есть еще от силы минут десять-пятнадцать до того, как очнется кто-то из нокаутированных бандюков и поднимет тревогу. Другое дело, захочет ли Могила с товарищами тащиться ночью на поиски неведомого лихоимца, сильно рискуя нарваться на пулю? Не знаю и выяснять не хочу, ибо у меня совсем другие планы. Например, вернуть на положенное место все элементы бронекостюма, временно снятые для маскировки, залезть в кабину, захлопнуть дверь и морально приготовиться к сумасшедшей гонке по разбитому асфальту.
Старое шоссе было двухполосным, поэтому «уазик», выехав на «встречку», запросто встал рядом с бензовозом. Да уж, пожалуй, Зона – единственное место на земле, где есть дороги и нет пробок, гаишников и опасности врезаться во встречный транспорт.
– Ну как, бензина хватит? – высунувшись из кабины, спросил я, кивая на цистерну.
– Да, шеф, ты по мелочам не размениваешься, – уважительно отозвался Борода. – Полная?
– По ходу, да, – сказал я. – Короче, слушай внимательно. Сейчас ты наполняешь бензобак и канистры под завязку, а потом мы на максимально возможной скорости едем через лес: я впереди, ты сзади. Что б ты ни увидел, не останавливайся и не стреляй, а то всадишь очередь в бензовоз, и нам обоим хана.
– Принято, – буркнул наемник, вылезая из «уазика» с двумя канистрами. – А что там, в лесу?
– Понятия не имею, – честно ответил я. – Но нюхом чую: притормозим – и навеки там останемся. По ходу, здесь вся природа Чернобыль сторожит от таких, как мы.
Борода управился быстро, профи он и есть профи. Через несколько минут мы завели машины и рванули вперед по шоссе, прямому, словно стрела.
Стена леса выросла перед нами почти мгновенно, и я врубил дальний свет – теперь уже по барабану, кто или что прячется в разрушенных домах Залесья, главное – не свернуть с дороги, потому что тогда не поможет ни отличное оружие, ни навороченный бронекостюм Кузнеца. Если спросить меня, откуда я это знал, я бы не ответил. Но у каждого бродяги, вдосталь пошатавшегося по Зоне, вырабатывается нюх на смерть. И сейчас этот самый нюх отчаянно сигнализировал мне: вот она, перед тобой, притаилась в тени деревьев и ждет, когда ты придешь к ней в лапы.
Такого острого предчувствия не было, когда я бежал через лес от Чернобыля в сторону АТП. Возможно, потому, что тогда был день и неведомый ужас дремал в своих берлогах, готовясь к ночной охоте. Сейчас же он проснулся и всем своим существом жаждал свежей, горячей крови.
Мы вломились под сень вековых деревьев, словно две ревущих бензопилы… И тут же у меня возникло стойкое ощущение, что бензовоз и меня вместе с ним обволокла темная вата, непроницаемым покрывалом упавшая с ветвей. Рев мотора превратился в глухое урчание, бешеный стук пульса в висках стал глухим и размеренным, успокаивающим, убаюкивающим, словно тиканье метронома…
– Не спать, мать твою! – прорычал я, выдернув из кобуры модернизированный Кузнецом АПБ и перечеркнув короткой очередью лобовое стекло. «Вот ведь, шаман шестиглазый» – возникла в голове вялая мысль. – «Реально бесшумный пистолет получился, только отдача осталась»…
Мелкие осколки хлестанули по бронестеклу шлема, ночной воздух со свистом ворвался в пулевые отверстия. Лобовуха подернулась сетью трещин и держалась на честном слове. Еще двумя выстрелами я опрокинул ее на капот, после чего сунул пистолет в кобуру и поднял забрало шлема.
Встречный ветер ударил в лицо, срывая с глаз пелену, наверняка наведенную какой-то ночной тварью. Лесная прохлада, хлынувшая в кабину, моментально вычистила из моей головы остатки сонного наваждения. Теперь я снова был полностью готов к любым неожиданностям.
Сквозь рев мотора, вновь ворвавшийся в мои уши, я услышал настоящий, не поддельный хохот филина над головой. Тут же по обеим сторонам от дороги ему ответил жуткий вой, чем-то похожий на волчий, но намного страшнее. Хоть я и не из пугливых, но от этого заунывного воя по моей коже побежали мурашки. В свете фар впереди замелькали какие-то тени, но я не стал тормозить, а лишь наоборот, вдавил педаль газа до пола.
Опасное это дело – так ездить по ночной Зоне, особенно когда встречный ветер хлещет по глазам, выбивая из них невольные слезы. Но выбора не было, и я давил педаль, словно большое плоское насекомое, которое твердо вознамерился расплющить об пол бензовоза.
Тяжелый удар о бампер не стал для меня неожиданностью. Грузовик слегка вильнул на ходу, но я лишь крепче сжал руль руками, моментально вспотевшими под бронированными перчатками. Невидимая ночная тварь, скребанув чем-то твердым по дверце кабины, с визгом улетела в кювет.
И тут же последовал второй удар.
На этот раз воплей не было, лишь впереди, перед капотом, смачно чавкнуло, а потом я почувствовал,
