(
Буйвол — огромное, сильное животное — еле передвигался по земле. Под его тяжестью дребезжала земля, и, шагая, он проваливался в нее. Потому преимущественно лежал и жевал жвачку. Вставать ему бывало лень, В жаркие дни валялся в грязи, и до самого вечера ему и в голову не приходило вставать. Раз спросили:
— Почему ты так медлителен? Зачем не скачешь, как конь?
— Хм! — усмехнулся буйвол, — если я так буду скакать, как конь, выдержит ли земля и не будет ли ома трястись? Потому и хожу медленно и не спешу.
В те времена буйвол был белоснежного цвета и мычал, как бык. Нынче же он черен, как ворон, и рычит так: «Ноонэ, Ноонэ, Ноонэ!», — кажется, зовет: «Ноэ — Ноя».
Когда бог ниспослал на землю потоп, буйвол лежал в непролазной черной грязи и безмятежно жевал жвачку. Когда пошел ливень, он, вяло перебирая ногами, направился к ковчегу Ноэ — Ноя, но не поспел. Воды поднялись, и ковчег плыл по воде. Буйвол умел хорошо плавать и вплавь понесся за ним, но не сумел догнать. К тому же Ной запер двери ковчега и не выглядывал наружу. Приблизившись к ковчегу, буйвол поднял голову и начал звать:
— Ноонэ, Ноонэ, Ноонэ! — точно зовет его: Ноэ, Ноэ, Ноэ!
Ной выглянул и, узнав буйвола, открыл ему дверь и ввел в ковчег. Второпях буйвол не успел смыть с себя грязь и остался навсегда черным; но когда рычит, он поднимает высоко голову, вытягивает шею и громко зовет всегда Ноэ — Ноя.
Не надо было ошибаться
(
Мышь попала в винный чан. Бедная, сильно испугалась — пыталась выбраться, карабкалась по стенам, но не могла удержаться и падала — тонула, несчастная.
В это время мимо чана пробегала кошка. Мышь взмолилась:
— Видишь, погибаю — тону в вине. Вытащи меня и хоть сама скушай…
Кошка опустила хвост в чан. Мышь вцепилась в него и, выйдя из чана, поспешно скрылась в норе. Кошка стала ловить ее, но было поздно — мышь уже оказалась в безопасности.
Недовольная кошка бросила мыши упрек в том, что та убежала, не сдержала слова.
Мышь в ответ:
— Не следовало тебе с самого начала ошибаться. Разве пьяному можно верить?
Кто дело сделал, тот может есть
(
Было и не было, — что могло быть лучше — был один юноша, и была у него мать. Имели они одного вола. В пору пахоты или молотьбы вместе с волом попеременно впрягались в ярмо то сын, то мать и пахали поле или молотили зерно.
Раз, когда в упряжи находилась мать, а сын, стоя на молотильной доске, подгонял вола, мимо тока проехал царь:
— Что это ты делаешь, бичо?{70} Не стыдно ли тебе впрягать в ярмо несчастную женщину и подгонять ее плетью?
— А как нам быть, порази меня, вместо тебя, господь, когда у нас нет другого быка, некого впрягать нашему напарником, кроме самих же нас?!
— Так идем со мной! Я дам тебе быка, — предложил царь.
Юноша обрадовался и последовал за свитой.
Был, оказывается, у царя один неукротимый и неприрученный бык, который близко не подпускал к себе никого. Вывел царь все свое войско, и с большим трудом удалось загнать быка в загон.
Попросил юноша прислугу держать быка голодным несколько дней. Так и сделали.
Прошло немного времени.
Юноша подошел к быку, держа в руке пучок сена. Скотина потянулась к корму. Он взял животину за рога и легко накинул привязь. Держа сено в пазухе, он шел впереди, а ослабевшее с голоду животное медленно плелось за ним, Придя домой, он загнал быка в хлев и еще четыре дня продержал без корма. На пятый день вывел юноша быка и впряг в ярмо со своим волом, а на молотильную доску посадил свою мать, дав ей в руки прут. Сам он держал за пазухой сено и шел впереди быков. Проголодавшийся бык смиренно следовал за юношей и тянулся к сену. Случилось так, что в конце концов он укротил быка, так что тот стал неоценимой рабочей скотиной.
Однажды юноша, сидя на молотильной доске и громко распевая песню «Оровела», подгонял своих волов на току, в это время проезжал мимо царь. Он спросил юношу:
— Чей этот вол, бичо?
— Это тот самый бык, которого вы мне дали, шени чириме — твои невзгоды мне! — ответил молодой человек.
— Разве? — удивился царь и тут же предложил юноше: — Идем со мной. Я хочу за тебя мою дочь сосватать.
— Что это вы изволили пожелать, шени чириме?! Разве я достоин царевны?
— Я приказываю следовать за мной и жениться на моей дочери! — решительно сказал царь.
Зря умолял юноша венценосца освободить его от сватания царевны, царь был неумолим. Ничего не оставалось ему делать, как последовать за ним.
Между тем у царя была, оказывается, такая дочь, которая о того дня, как родилась, не вставала с кровати. Ее одевали и обували в постели, там же кормили и поили, и там же спала она дни и ночи без задних ног.
Придя во дворец, юноша снова стал умолять царя:
— Освободите меня от этого брака, шени чириме! Я недостоин царевны.
Однако царь настоял на своем. Тогда юноша обратился к нему и сказал:
— Раз ваше величество настаивает, я согласен. Только прошу вас дать мне — один заржавленный меч, одну паршивую собачонку и одну клячу.
Кто бы отказал ему в такой просьбе. Дали все, что просил. И вот, подвязав ржавый меч к поясу, он взял с собой царевну, паршивую собачку и полуживую клячу. Идет впереди юноша, а за ним плетутся остальные. Рассердился он и, обратившись к собаке, сказал:
— Ходи за мной по пятам и не сбивайся с моих следов, а то видишь это? — и показал ей на меч. — Я отрублю им тебе голову!
Трудно было паршивой собаке исполнить такой приказ. Разгневался тогда юноша и одним взмахом отрубил ей голову.
Приказал он затем кляче:
— Если ты не будешь по пятам следовать за мной, быстро снесу с тебя голову, кляча!
