том числе от американских крупных магазинов. Он открыл в Париже собственный салон, а заодно предложил и новую моду — более длинные, чем раньше, платья и юбки. Что ж, Чарльз Фредерик Ворт оказался не единственным англичанином, сумевшим показать французам, что английская мода тоже кое- чего стоит.
К началу 1930-х годов Норман Хартнелл стал модельером, одевавшим сливки британского высшего света, а также женщин куда более скромного происхождения, однако известных и популярных — британских и американских актрис. Он создавал для них повседневные и вечерние наряды, сценические костюмы и чувствовал при этом себя в родной стихии. Его доходов уже хватало на то, чтобы обставить своё ателье в сердце Вест-Энда, красивый георгианский особняк, роскошно, но при этом изысканно, так, чтобы ничто не отвлекало внимания от предлагаемых клиентам моделей, и приобрести загородный дом, который на много лет станет его любимым местом. И когда из-за финансовых проблем Хартнеллу придётся с ним расстаться, это станет для него сильным ударом. Но до этого было ещё много лет, и пока что он много и очень плодотворно работал.
Тем временем его молодые клиентки конца 1920-х годов взрослели, обручались, выходили замуж, обзаводились семьями. Их свадьбы, создавать наряды для которых они охотно поручали модельеру, становившемуся благодаря своему изысканному вкусу всё более и более популярным, оказались обширнейшим полем деятельности, открыв Хартнеллу множество возможностей. Очень многие дамы, придя к Хартнеллу в первый раз после того, как имели возможность полюбоваться созданным в его доме моды свадебным платьем подруги, оставались, становясь его преданными клиентками. Порой он создавал целые семейные ансамбли, делая платье не только для главной героини торжества, невесты, но и для её подружек, матери, матери жениха; ему нередко заказывали приданое и целый гардероб для свадебного путешествия… И именно очередной свадьбе было суждено, как оказалось, сыграть огромную роль в жизни Хартнелла и, можно сказать, полностью её изменить.
Осенью 1935 года он узнал о помолвке герцога Глостерского, третьего сына короля Георга V, и написал письмо его невесте, леди Алисе Монтегю-Дуглас-Скотт, предложив создать эскиз для её свадебного платья. Она навестила его ателье, а заодно там побывала и жена второго сына короля, герцогиня Йоркская. Она заказала платья для своих дочек, Елизаветы и Маргарет Роуз, которым предстояло быть подружками невесты. Никто тогда не знал, что вскоре герцогу Йоркскому предстоит стать королём, а Елизавете — королевой… Великолепное свадебное платье леди Алисы из бледно-бледно-розового атласа и хорошенькие платьица двух юных принцесс получили полное одобрение королевской семьи, и Хартнелл даже удостоился похвалы от строгой супруги короля, Марии Текской. Но даже это, вероятно, ещё не позволяло ему предполагать, что он станет одевать королевскую семью.
В 1936 году король Георг скончался, и от герцогини Йоркской Хартнелл получил ещё один важный заказ — придворные траурные костюмы. А в 1937 году старший сын Георга, унаследовавший трон, Эдуард VIII, отрёкся от престола, женился на американке Уоллис Симпсон, и трон перешёл к его младшему брату, герцогу Йоркскому. Тот стал королём Георгом VI, его супруга — королевой-консортом, а маленькая Елизавета и её сестра — наследницами престола. Коронационный наряд новой королевы, правда, заказали не Хартнеллу, но к нему обращались всё чаще и чаще, и вскоре уже именно он был в основном ответственен за гардероб королевы и принцесс.
В 1938 году его мастерство подверглось достаточно строгому испытанию — предстоял официальный визит во Францию, а мать королевы Елизаветы скончалась. Королева не хотела отменять визит, но появляться на публике в чёрном тоже не хотела, ведь эта поездка должна была, что называется, укрепить дружеские отношения между двумя странами, особенно в такое сложное для Европы время, и чёрный цвет задал бы определённое, мрачное настроение… И Хартнелл нашёл блестящий выход из положения — белый королевский траур (в частности, белые траурные одеяния носили французские королевы, в том числе и шотландка Мария Стюарт). Как говорил впоследствии Кристиан Диор, который, как и Пьер Бальма, тогда познакомился и подружился с английским дизайнером, «когда я пытаюсь представить себе что-нибудь особенно прекрасное, я вспоминаю те очаровательные наряды, которые господин Хартнелл создал для вашей прекрасной королевы, когда она навещала Париж». Всё, абсолютно все предметы гардероба, из самых разных тканей, было белым. Это был великолепный, очень изящный ход, который упрочил положение Хартнелла как кутюрье королевской семьи.
Ещё до этого король Георг VI показал ему великолепные портреты кисти Франца Ксавье Винтерхальтера, хранившиеся в Королевской коллекции. «Король художников и художник королей» оставил множество изображений прекрасных дам середины XIX века в роскошных нарядах той поры, в пышных юбках, покоившихся на огромных куполообразных кринолинах. А как было верно замечено одним из биографов Хартнелла, несмотря на то, что он родился в эдвардианскую эпоху, в душе он был викторианцем. Именно искусство и мода времён королевы Виктории были для него одним из главных источников вдохновения. И задолго до того, как пышные юбки вернутся в женскую моду после Второй мировой войны, Хартнелл создавал великолепные наряды с юбками на кринолинах, пусть и небольших, ещё в конце 1920-х годов. Этот силуэт, использование роскошных тканей и великолепная вышивка станут отличительными чертами нарядов, которые создавались в его доме моды. Его повседневная одежда была элегантна и достойна английской королевы, но вечерняя… вечерняя была достойна королевы сказочной.
Однако сказке суждено было прерваться, пусть и на время. В 1939 году началась Вторая мировая война, и Хартнелл, которого не взяли в действующую армию — он не подошёл по возрасту, ему было уже тридцать восемь, — хотя и продолжал работать, но теперь должен был, как и все, соблюдать строгие ограничения, которые накладывались буквально на всё, в том числе и на одежду. Сколько ткани использовалось для платья, какой ширины должны были быть воротничок и пояс, дозволенная отделка — королева, вспоминал он, а вслед за ней и принцессы соблюдали правила точно так же, как и их подданные.
Вместе с главами нескольких других домов мод Британии Норман Хартнелл вступил в организацию, созданную по образцу парижского Синдиката Высокой моды. Он продолжал работать, создавая новые модели для своих клиентов с учётом правительственных ограничений, либо переделывал старые. Кроме того, Хартнелл принял участие в разработке военной формы, и один из его эскизов получил королевское одобрение; разве что модельера попросили изменить цвета на серый и красный, поскольку форму предстояло носить членам корпуса специалистов медицинской вспомогательной службы имени королевы Александры (а это были её цвета). В 1944 году всю Британию объездила выставка, на которой, помимо прочего, были представлены созданные им костюмы двадцати стран Латинской Америки — её целью было собирать средства на благотворительность и повышать популярность южноамериканских государств. А кроме того, Хартнелл, осознавший важность готовой одежды, стал первым из известных модельеров, занявшихся её выпуском (под маркой «Беркертекс»).
Нельзя сказать, чтобы успех его дома моды после войны целиком базировался на работах, создаваемых им для королевской семьи. Индивидуальный подход к каждому клиенту, высочайшее качество исполнения, богатая фантазия — Хартнелл следовал не столько за модными тенденциями, сколько за ней… Однако нельзя отрицать, что всемирную славу ему принесло именно то, что он создавал гардероб молодой королевы, включая наряды, за которыми особенно пристально следил весь мир, — свадебный наряд в 1947 году, когда она была ещё принцессой, и коронационный в 1953-м, когда она заменила на троне своего покойного отца. Говорят, когда Хартнелла известили о том, что именно ему предстоит создать свадебное платье Елизаветы, он засомневался — может ли сорокасемилетний мужчина воплотить мечту молодой девушки? Но решения королевы, матери невесты, не обсуждались, и он взялся за работу. В своей автобиографии он писал: «Я обходил лондонские музеи, вдохновляясь классической живописью, и, к счастью, нашёл то, что нужно — девушка с картины Боттичелли в струящемся вдоль тела шёлке цвета слоновой кости, усыпанном цветами жасмина, аспарагусом, и крошечными бутонами белых роз. Я подумал, что всю это флору на современном платье можно воссоздать с помощью хрустальных бусин и жемчуга» (речь идёт о платье Флоры на картине «Весна»). При создании одного из самых известных платьев в истории свадебной моды были и свои находки, и скандалы (когда заподозрили, что для шёлковой ткани были использованы итальянские, то есть «вражеские» шелковичные черви), и переживания. Но в результате наряд получился достойным наследницы британского трона, и в «Нью-Йорк таймс» писали, что платье получилось столь же «неземным, сложным и романтическим, как великолепное музыкальное произведение», И, заметим, при этом Хартнелл смог соблюсти всё ещё существовавшие правительственные
