Тарик вернулся домой на рассвете.
«Он считает себя обиженным и оскорбленным, а как же иначе, — поняла она. — Ни у кого из нас нет оснований доверять другому».
— Идем, — позвал он.
Анаис встала с кресла и молча последовала за ним.
— Позволь спросить: почему ты ждала так долго? — спросил Тарик. — Почему не убила меня и не взяла прибор тогда, у озера?
— Я была не готова, — ответила Анаис, не желая вдаваться в подробности. — И я не хочу никого убивать.
— Не хочешь убивать? Ты, носящая в себе смерть?
— Я ношу в себе жизнь, — напомнила Анаис о ребенке.
— Я любил тебя, — с горечью сказал Тарик, — а ты всего лишь хотела заполучить наш семейный артефакт.
—
— Какая разница! — отмахнулся Тарик. — Мы использовали его во благо, а такие, как вы…
— Что? Договаривай. Не должны существовать? Ты это хотел сказать?
— Нет, — покачал головой Тарик и отвел глаза.
Дальше они шли по спящим улицам молча, не глядя друг на друга.
В Академии было тихо, так рано никто не приходит.
«Приготовил ли дорогой муженек бутыль для моей крови?» — подумала Анаис и бросила косой взгляд на магистра. По лицу ничего не прочесть. Он взволнован, но это может быть как азарт охотника, так и страх жертвы. Кем он себя ощущает?
Тарик распахнул перед женой дверь лаборатории. Усилитель уже стоял на столе, заранее извлеченный из тайника. Тарик явно готовился к ее приходу, но теперь топтался в нерешительности.
«Ах, как бы облегчил дело разговор по душам, но мы теперь не доверяем, возможно, даже самим себе, а уж слышать друг друга перестали и того раньше», — подумала Анаис.
Она ждала подвоха и не ошиблась: в лабораторию вбежали шесть человек. Но у них не было шанса ни помешать ей, ни выжить. Двери с грохотом захлопнулись, перекрыв путь к отступлению, и самые сообразительные догадались, что роли поменялись. Герее даже не пришлось прилагать усилия, чтобы столковаться с демоном, наоборот, она вынуждена была его придерживать. Но каким же самонадеянным глупцом оказался Тарик. Неужели он полагал, что справится с ней? С каждым новым заклинанием он становился все бледнее — Шшахар пил его магию вкупе с жизненной силой.
Анаис, отгородившись невидимым непреодолимым барьером от нападавших, вытянула вперед руки, словно хотела обнять «дорогих гостей». Из кончиков пальцев потянулись тонкие жгутики тумана — вначале нерешительно, а затем «щупальца» ринулись навстречу своим жертвам. Шшахар насладился коктейлем из шести человеческих жизней, выпил все до капли.
Тарик вжался в стену, онемев от ужаса. Перед ним бесновались четыре «щупальца». Словно бешеные псы, они рвались со своих поводков в попытке дотянуться до последнего оставшегося в живых. Потом нехотя подались назад и, наконец, втянулись в пальцы Анаис.
— Анагерий способен поглощать все магические эманации, но более всего его привлекает выброс энергии в момент смерти человека, — сказала она. — Шшахар в переводе с древнего языка — жнец, его урожай — человеческие жизни. Даже если бы вы додумались до такого способа подпитки прибора, ничего бы не получили взамен. Демон следует лишь тем желаниям, которые считает своими собственными. Кровь гереонов содержит частицу его сущности, только благодаря этому Шшахар воспринимает их волю. Полагаю, об этом догадался еще Хотар.
Тарик лишь кивнул, будучи не в силах произнести ни слова.
— Мы могли бы изменить отношения, что сложились у Лебериусов и Атранкасов, — вздохнула Анаис. — Жаль, что ты не воспользовался этой возможностью. Тебе нравится чувство опасности, Тарик? Мне кажется, да. Чужие жены, сестры, красотки на выданье… Важно не попасться, урвав запретное. Странно, что любовь с демоном тебя не вдохновляла, — усмехнулась она.
Тарик побледнел, хоть казалось, куда уж больше. Его лоб покрылся испариной.
— Будем держать контур, чтобы локализовать разрушения, — коротко бросила Анаис, внезапно став серьезной. — И помни, что это твоя борьба за жизнь. Не удержишь — можем погибнуть оба. Или ты готов пожертвовать собой ради уничтожения скверны? В любом случае я выполню свой долг, ради того и пришла.
Анаис вытащила из ножен обоюдоострый кинжал и полоснула себя по венам. Усилитель почувствовал ее присутствие, как только герея вошла в лабораторию, и включился еще до контакта с теплой, густой жидкостью. Анаис чувствовала, как он жаждет крови, крови посланницы, несущей в себе нерожденную жизнь, которая одаривает ее недостающей частью демонической сущности.
— Держи контур, Тарик, — велела Анаис, — это твой единственный шанс выжить. И не поглядывай на окна. Отступать некуда.
Над Анаис клубилась дымка, и в голове, кажется, тоже не было ничего кроме тумана. Усилитель принял кровь. Потоки энергии рвали герею изнутри, но она не сдавалась и упорно звала демона, вызволяла его из анагерия, чтобы дать иной приют. В какое-то мгновение острая боль почти потушила рассудок, по контуру прошла вибрация, чуть не разорвав его.
Анаис рухнула на четвереньки, ее била дрожь.
Помещение горело. К дыму примешивался еще какой-то неприятный запах. Анаис не сразу поняла, что так пахнут опаленные волосы. Ее собственные.
Всплеск магической энергии, что произошел в лаборатории Тарика, не могли не заметить. Нужно было срочно уходить. На подгибающихся ногах, облокотившись о перила, она сползла в холл. К Академии бежали люди. «Не успела», — подумала Анаис.
— Атранкасы не сдаются, — процедила она сквозь зубы, огляделась и, собрав последние силы, спряталась под лестницей в каморке уборщика. Там Анаис потеряла сознание, но острая боль привела ее в чувство. Она ощутила, как намокла одежда — отошли воды.
О, нет! Только не сейчас!
Но ребенок не собирался ждать, он выбрал именно это неподходящее время и место для того, чтобы родиться. Схватки шли одна за другой.
Она сняла подбитый мехом плащ, расстелила на полу. Чтобы стянуть сапоги и прилипшие к телу мокрые штаны, пришлось приложить усилия. Анаис улеглась на спину и зажала зубами край плаща. До нее доносились голоса, топот ног, но все это мгновенно тонуло в очередной вспышке боли.
Не кричать, ни в коем случае не кричать.
Недоношенный ребенок родился мертвым. Его тельце оказалось испещрено сеткой полопавшихся сосудов.
— М-м-м, — тихонько взвыла Анаис, прижав к себе мокрое бездыханное тельце. Она перевязала пуповину полоской ткани, оторванной от рубашки, дождалась, пока вышел послед. В голове стоял непрерывный гул голосов, повивальные советы она различала с трудом.
— Сюда. Пожалуйте наверх.
Вероятно, ночной смотритель. Спал себе мирным сном, а тут на тебе. Снова торопливые шаги вьются вокруг идущего твердой поступью. Прибыл кто-то из высших академических чинов в сопровождении свиты.
Она сняла рубашку и, завернув своего мальчика, сотворила заклинание регенерации — времени на то, чтобы отлежаться должным образом, у нее не было. Мелькнула мысль о том, чтобы позволить Шшахару
