София расслабилась, испытав огромное облегчение. Мужчина выжил.
На лестнице послышались шаги Альберта. София перевернула страницу в газете.
— Доброе утро! — поздоровался сын.
— Доброе утро.
— Ты вчера поздно вернулась?
Она молча кивнула. Альберт потянулся за коробкой с мюсли, стоявшей в кухонном шкафу на верхней полке.
— Хорошо повеселились?
— Ну да, было очень мило, — пробормотала София, уткнувшись в газету.
Всю вторую половину дня она провела в саду: выпалывала сорняки, срезала лишние побеги на розовых кустах. Птицы пели, прохожие здоровались с ней кивком или взмахом руки. Вокруг было красиво и спокойно, однако София все не могла успокоиться, не находила себе места среди всей этой идиллии.
Оставив в покое розы, она опустила секатор, понимая, что больше не может.
София уселась в шезлонг, почувствовала тепло летнего вечера, ощутила усталость, закрыла глаза и начала понемногу успокаиваться.
Ей снилось, что ее отец жив и помогает ей в тот момент, когда ей так необходима его поддержка.
— Как поездка? Все нормально?
Лежек встретил Соню Ализаде, когда та вышла в зал прибытия аэропорта в Малаге, взял ее чемодан, и оба двинулись к выходу.
Машину он поставил снаружи на стоянке такси. Кто-то крикнул ему, что там нельзя стоять. Не обратив на это внимания, Лежек открыл Соне дверь машины. Они выехали на автостраду и взяли курс на Марбелью.
Адальберто вышел ей навстречу босиком, загорелый, в белой рубашке и бежевых льняных брюках. Жидкие седые волосы были зачесаны назад, на запястье поблескивали роскошные золотые часы.
— Добро пожаловать, моя дорогая!
Как обычно, он расцеловал ее в обе щеки и повел в дом.
Их уже ждал обед: огромный стол в середине зала, занимавшего всю внутреннюю часть виллы, был накрыт на двоих. За огромными панорамными окнами плескалось море. Адальберто и Соня сели обедать.
— Как все прошло? — спросил он, разворачивая салфетку.
Она отпила глоток воды из бокала:
— Мне кажется, хорошо. Все устроено, квартира убрана, я там никогда не жила.
Адальберто прожевал кусочек, поднял глаза на Соню:
— Ты согласна пожить у меня?
Женщина кивнула.
— Очень разумно с твоей стороны доверить свою безопасность нам. Никогда не знаешь, на что способен человек такого рода. Они самые опасные — те, которые прикидываются честными.
Соня ничего не ответила на его утверждение, но внутренне согласилась с ним. На самом деле именно она должна лучше всех знать, каков Сванте Карльгрен, — сколько раз он побывал в ней! Исключительно неприятный человек. Во всем его облике и поведении сквозили холодность и пустота, каких она никогда ранее не замечала ни в одном мужчине. Казалось, ему не хватает чего-то, чем обладают прочие мужчины, словно он и не подозревает, что в мире существуют другие люди. При этом в нем есть какая-то простота и даже глупость, словно его интеллектуальных возможностей хватает только на одну задачу — носиться со своим безмерно раздутым «я».
Соня почувствовала, что безумно устала, и с благодарностью подумала о том, что может на некоторое время отдохнуть от роли проститутки. С другой стороны, у нее всегда был выбор. Именно она предложила когда-то Гектору эту идею. Гектор для нее почти брат — во всяком случае, самый близкий друг. Ее отец Дануш был импортером героина, он бежал из Тегерана, когда свергли шаха, и стал деловым партнером Адальберто. Они начали дружить семьями, и Соня, единственный ребенок в семье, не раз проводила каникулы в Марбелье у Гусманов. Те воспринимали ее как четвертого ребенка. В конце восьмидесятых ее родителей убили в Швейцарии. Соня бежала в Азию, искала забвения в кокаине, с помощью которого временами удавалось забыть о бездонном горе. Гектор разыскал ее и помог вернуться домой. Адальберто и Гектор поселили ее у себя в Марбелье, помогли снова вернуться к жизни. Позднее Гектор показал ей фотографию, где были запечатлены три трупа, лежащие на белом кафельном полу — в общественном туалете в придорожном ресторане где-то на юге Германии. У них были огнестрельные раны в голове, животе, груди, на руках и ногах. Тела были совершенно обескровленные. Мужчины являлись членами «Ндрангеты»[19] — это были убийцы ее родителей. Эту фотографию Соня всегда рассматривала с удовольствием. Сохранив ее у себя, вынимала, когда жизнь казалась слишком жестокой и несправедливой. Соне хотелось отплатить Адальберто и Гектору за все, что они для нее сделали. Когда она изложила свой план Гектору, он начал ее отговаривать — сказал, что она им ничего не должна. Однако она не уступала, что бы он ни говорил, настаивала на своем — и в конце концов реализовала задуманное. А вдруг Сванте Карльгрен окажется тем искуплением, которое избавит ее от тягостного чувства вины?
Соня хорошо относилась к Гектору и Адальберто, однако понимала в глубине души, что, когда доходит до дела, разница между мужчинами не так велика, как в том ее пытается убедить человек, сидящий напротив.
Адальберто взглянул на нее и, казалось, прочел ее мысли.
— Я подготовился к твоему возвращению. Женщина-психотерапевт готова встретиться и побеседовать с тобой, если ты захочешь. Это хорошая женщина, она приедет сюда по первому звонку. Я дам тебе все — только скажи, чего бы тебе хотелось, чтобы все снова стало хорошо.
Он улыбнулся, Соня ответила ему улыбкой, выражающей нечто прямо противоположное тому, что происходило в ее душе. Этому искусству она научилась еще в детстве.
Они обедали молча, за открытыми окнами шумело море, теплый бриз подхватил белые льняные шторы, надувшиеся, словно паруса.
Пес Пино вбежал в столовую и уселся, ожидая подачки. Адальберто проигнорировал желание пса, и вскоре тот улегся у ног хозяина.
— Несколько лет назад я опрометчиво дал ему кусок со своего стола. Ему нужно много времени, чтобы понять, что это больше не повторится. — Он ласково взглянул на Пино: — Однако мы с тобой по- прежнему друзья, не так ли?
Соня увидела, как просияло лицо Адальберто, когда тот посмотрел на собаку. Но затем улыбка погасла, словно он вдруг осознал тот печальный факт, что собака — всего лишь собака.
11
Гунилла вопросительно посмотрела на Андерса.
— Повтори, пожалуйста, что ты сейчас сказал.
— В ресторан вошли двое неизвестных — после того, как Гектор встретил и провел внутрь медсестру… Он больше не вышел, а вот она вышла одна. Ларс следил за ней.
— А те двое?
Андерс пожал плечами:
— Как сквозь землю провалились. Примерно через полчаса я вошел в ресторан — никого из них не было видно. Там есть еще одна дверь, ведущая на задний двор. Должно быть, они вышли через нее, а затем
