Ошеломленно он смотрел, как девушка ловко спускается по железным прутьям, дуя на руки — варежки больно тонки (почему не в верхонках?), ведь арматура лестниц от мороза аж голубая, «какая милая… славная… да ведь стар я для нее? Она шуткует!»
Климов с Маланиным поднялись на гребень плотины, сошли на лед и оказались в шатровой палатке, где было тепло — всего лишь градуса два-три мороза, со всех сторон дышат красными языками электрокалориферы. И выстроилось человек семь добровольцев, среди них один знакомый — Коля Головешкин из соседней комнаты в общежитии, это он водрузил на 200-метровую скалу над Зинтатом красный флаг к 7 ноября. Перед добровольцами похаживал бравый парень в летчицкой меховой куртке и расшитых унтайках, видимо, приезжий. У него розовел лихой шрам на подбородке и от этого улыбка казалось язвительной.
— Меня зовут Саша Иннокентьев, — сказал он. — Я из Иркутска, ваш инструктор. Про Байкал слышали — это побольше любого таза водичка.
Возле его ног на брезенте лежало снаряжение — трехболтовый шлем, водолазная рубаха, шерстяное белье, водолазные ботинки или вернее, галоши, шланги и грузы для погашения плавучести — свинцовые бляхи на брасах из ремня. Значит, в самом деле готовят обследование донных.
— Кто имеет документы? — спросил инструктор.
Трое, в том числе и Климов, подняли руку. А поскольку он всегда носил с собой все свои бумаги, тут же вынул из внутреннего кармана слегка изогнутые корочки.
Инструктор раскрыл, глянул, кивнул.
— На какую глубину ходили?
— Двадцать.
— Температура?
Иван Петрович замялся.
— В основном в теплую, плюс четыре.
— Вода везде плюс четыре, — поправил инструктор. — Я про воздух.
— И я про воздух. Про погоду. Но помогал и в мороз. Я крепкий.
— Посмотрим. — Инструктор переговорил с другими добровольцами, устроил всем краткий экзамен — как что надевается, что с чем соединяется: — Вот здесь, в воздушно-телефонном вводе два канала… это телефон, ясно, а это что за зверь?
— Канал для подачи воздуха, — сипло доложил Климов. — Тут штуцер для приворачивания шланга. Внутри клапан, он пропускает воздух в шлем, а обратно не выпускает, если воздух не подают.
— А как же вентиляция?
— А вот же, — Иван Петрович показал на шлеме, где расположен головной клапан. — Башкой нажмешь…
— Ладно, это мы всё потренируем. Сейчас быстро: сигналы сверху. Телефон отказал или плохо слышно. Но в руке у страхующего сигнальный конец. Он спрашивает: как себя чувствуешь? Что он должен сделать?
— Дернуть один раз веревку, — ответил Коля Головешкин.
— Выходи наверх.
— Три раза.
— Продолжай спуск.
— Два раза. Потрясти, не дернуть.
— То-то же. Стой на месте!
— Потрясти три раза.
— А если дернут раз и потрясут. Что приказывают сверху?
Головешкин не мог вспомнить.
— Идти вправо, — ответил Климов. — Дернут два раза и потрясут — влево.
— Водолаз дает сигналы наверх. Дернул три раза.
— Просит поднять наверх.
— Из чего сделан гидрокостюм? Кто знает.
— Я, — отвечал Климов. — Водолазная рубаха из трех слоев: тифтик, шелковистая резина и доместик. Тифтик — вот она, очень прочная ткань, с изнанки — тонкий слой каучука. Доместик тоньше, нежней. Что еще? Водолазные грузы — это свинцовые отливки весом в пуд, галоши — из толстой кожи, с деревянными стельками и свинцовым подошвами — под десять кэгэ. Но в воде всё это легче перышка…
— Верно. А вот что вы будете делать, если вдруг захочется…
Саша Иннокентьев отвез на «Волге» троих добровольцев в теплую комнату в Управлении строительства, где продолжали беседовать далее. Выяснилось одно скверное обстоятельство — декомпрессионной камеры нет, водолазов будут вытаскивать медленно, по мере их привыкания к давлению воды. Саша со своей демонической усмешкой откровенно сказал, что дело затеяно рискованное, на глубине может быть течение, верчение, черт знает что, время — зима, там темно, у всех, конечно, будут фонари, все будут обвязаны, но… но каждый должен трижды подумать и подписаться, что всю ответственность берет на себя. Приглашали профессиональных водолазов из Северного Морфлота, однако там затонуло на мели во льдах судно — им некогда… просят дать время… обещают через полмесяца-месяц…
— Но, как выясняется, мы ждать не можем, — продолжал Саша. — Врача специального нет, поселковый мало что «петрит». Я сам вас всех посмотрю… давление и прочее… но, если кто чувствует страх или не хочет признаться в наличии какой-нибудь болезни, лучше сказать именно сейчас!
Добровольцы молчали.
— Р-раздевайся по очереди.
Климова он смотрел последним.
— Чтобы с вами, не дай бог, ничего не случилось… да и меня потом не загнали туда, где, судя по наколкам, вы были, Иван Петрович… частота пульса — шестьдесят пять… нормально… давление — сто строк… это выше нормы.
— От волнения, — просипел Климов.
— А что с речью? Ангины нет? Откройте рот. Руки! Пальцы целые… крепкие… так. Кожных заболеваний… экземы, лишая… А глаза? Конъюктивита нет? Сильно слезятся?
— Если только обидят. Но там нет же акул? — пошутил Иван Петрович.
— Ноги. Вены. Так. Сколько поднимаете?
— Двухпудовой крещусь. Есть гиря? — буркнул коренастый Климов, картинно напрягая мускулы по всему телу.
— Одевайтесь, — разрешил инструктор. — Мы подвесим водолазный трап до глубины двенадцать, вас будут подвозить уже одетыми в теплом автобусе, чтобы сразу в воду… вода же теплая в сравнении… лед в майне будем все время дробить… компрессор исправен, я проверял… вас буду страховать лично сам… Я бы тоже полез, но врачи говорят: сердце загнал… лазил как-то на Эльбрус… — Саша отмахнулся, как от мухи. — Остальное зависит только от вас. — И глянув на Климова, кивнул. — Завтра. Снаряжение разного размера… примерьте… Кстати, оно чистое, полностью дезинфицировано… Насчет еды — не позже двух часов до погружения, сами понимаете… Но повторяю, если есть сомнение в себе — откажитесь. Особенно вы, Иван Петрович… не нравится мне ваше дыхание…
— Я здоров, здоров, — хмуро подтвердил Климов. — Сорвал когда-то голос… кричал много, было дело…
На том и расстались. Тренировка — с утра.
В великом возбуждении Иван Петрович вернулся в котлован. Спрыгивая с последней поперечинки лестницы, подвернул ступню, но ничего, пройдет. Сегодня после встречи с Ниной и после сбора добровольцев он был совершенно счастлив. И когда в обеденный перерыв, как всегда, собрали комсомольцев для какого-то разговора, он сел в стороне, уверенный в самом себе и в высшей справедливости. Остался здесь, хотя, понятно, не имел никакого отношения к комсомолу. А когда появился Васька-вампир, невысокий парень с бойкими глазами и усиками над губой, с белой повязкой на лбу и на шее, Климов даже пожалел его. А вот и хмурые начальнички — Туровский и Маланин.
