– Думаешь, нельзя судьбу изменить?
– Нельзя. Потому человеку и не дано ее знать.
– Страшно… – поежилась Любка. – Лучше про это совсем не думать!
– И не думай, – кивнула Ванга. – Толку в таких мыслях все равно нет. Живи по совести, а там как Бог даст.
«Сама-то ведь думает, – мелькнуло в голове у Любки. – Или не думает?.. Да, не мыслями это называется – то, что у Ванги в голове».
Глава 12
– Живем, как будто и войны нет! – сердито сказала Любка. – Дом строим…
– А что тебе плохо? – пожала плечами Ванга.
– А то, что есть она, война! Что с того, что из Петрича немцы ушли? Кругом-то они лютуют! Почуяли, что скоро их погонят, – как с цепи сорвались. Люди воюют, а мы тут стройку развели!
Любка расстроенно махнула рукой.
Сейчас-то как раз стройка приостановилась. Из-за Митко – на него снова напал приступ. С тех пор как его списали из армии из-за малярии и он вернулся домой, его по несколько раз в день валила с ног малярийная лихорадка.
Но дом он все-таки взялся строить: обещание есть обещание. Да и мечтал ведь об этом всю жизнь… Ванга и Любка как могли помогали ему. Еще они насколько могли уговаривали его не торопиться – видимо, из-за малярии Митко казалось, что жить ему осталось недолго, и он боялся не успеть со строительством. Так было до тех пор, пока Ванга не сказала мужу, что дом он построит обязательно – это, мол, она знает точно. А после того как Митко побывал в суде, где судили наконец-то пойманных убийц его старшего брата – в точности как предсказала когда-то Ванга, – он доверял предвидениям своей жены безоговорочно.
Но как бы там ни было, а сейчас пришлось сделать перерыв: изнуренный приступом Митко лег отдохнуть.
– Пойду гвоздей из сарая принесу, – сказала Ванга. – Митко проснется – сразу работать начнем.
Она ушла со двора, а Любка села на бревна возле строящегося дома.
– Привет, сестричка! – вдруг донесся с улицы веселый голос.
– Васил! – радостно воскликнула она.
Брат уже заводил коня во двор. С проясневшим от радости лицом Любка бросилась ему навстречу. Васил обладал особенным свойством: радость являлась повсюду вместе с ним.
Но сегодня во всем его облике была не только эта привычная радость, но и что-то еще – непонятное.
– А что это у тебя? – насторожилась Любка. – На войну собрался, что ли?
Она кивнула на притороченный к седлу вещевой мешок.
– На войну, – кивнул Васил. – А куда еще сейчас идти? В Струмице партизанская бригада собирается, – понизив голос, сообщил он. – Вся молодежь туда подалась.
– И я с тобой! – тут же воскликнула Любка. – Мы с Вангой только что про это говорили! И ты…
Словно в ответ на ее слова из-за угла дома показалась Ванга. В руках у нее был ящик с гвоздями. Она шла с задумчивым видом, и понятно было, что разговора Любки с Василом не слышала. И вдруг…
Ванга остановилась так резко, словно наткнулась на препятствие.
– Васил! – воскликнула она.
– Я, сестричка, – отозвался тот. – Здравствуй.
– Васил, не ходи! – в голосе Ванги была не просто тревога, а настоящий ужас. – Нельзя тебе! Нельзя!
Любка и Васил переглянулись.
– Куда мне нельзя? – спросил он, подходя к Ванге.
– На войну нельзя! Не ходи, братик, милый, прошу тебя…
Ванга дрожала так, что гвозди бренчали в ящике.
– Да чего ты вдруг? – Васил обнял ее. – За Любку и то не переживаешь, а за меня…
– Тебе – нельзя! – твердо сказала Ванга. – Любке можно на войну идти, с ней там ничего плохого не сделается. А тебе – нет.
– Да хватит нам немцев бояться! – возмущенно воскликнул Васил. – Их Красная Армия скоро прогонит. А мы поможем.
С каждым его словом из Ванги словно выходила жизнь. Выпал из ее рук ящик. Со звоном разлетелись гвозди.
– Ничего я не могу сделать. Ничего, – чуть слышно проговорила она.
И повернувшись, медленно ушла в дом.
Когда Любка вошла в комнату и принялась торопливо собирать свои вещи, Ванга сидела на табуретке и по щекам ее текли слезы.
– Ну что ты его хоронишь раньше времени! – сердито сказала Любка. И вдруг спросила: – Ванга… Вот ты говоришь, не надо Василу в партизаны идти – погибнет. А если не пойдет? То будет жить?
– Да, – ни на секунду не задумавшись, ответила та.
– Но он же все равно пойдет! – воскликнула Любка. – Ты же его знаешь: что решил, то сделает.
– Да лучше б он ногу сломал! – в сердцах сказала Ванга.
– Любка! – донесся со двора голос Васила. – Быстрей давай!
– Ну все. – Любка быстро поцеловала сестру. – Не бойся за нас.
Когда Любка вышла из дома, Васил, стоя на крыльце, прощался с бледным, только что отошедшим от приступа зятем.
– Ну, Митко, бывай, – сказал он, увидев младшую сестру, показавшуюся на пороге с мешком в руках.
Васил широко шагнул по ступенькам вниз – и вдруг нога его подвернулась, и он кубарем покатился с крыльца.
– Ах ты!.. – закричал он, катаясь по земле от боли.
– О господи… – с ужасом выговорила Любка. – Ногу сломал?!
Васил сел на нижнюю ступеньку, ощупал лодыжку.
– Да вроде нет… – морщась, сказал он. – Подвернул только. Да, точно не сломал. Поехали, Любка!
Чуть заметно прихрамывая, он пошел к плетню. Помог Любке забраться на коня перед собою, сам вскочил в седло…
Ванга вышла из дому, когда конский топот уже раздавался с улицы. Вскоре конь, несущий двух всадников, показался на равнине перед горами.
Ванга остановилась рядом с Митко. Тот обернулся к жене, увидел слезы на ее щеках и, обняв, сказал успокаивающе:
– Ну чего ты плачешь? Васил молодец. И Любка наша молодец. Что ж сидеть, смотреть, как другие немцев погонят? Я и сам бы пошел, если б не малярия проклятая. Скоро война кончится, Ванга, не плачь. Вернутся они скоро!
