стороне жилища. Скоро он захрапел, а Вачиви все думала о том, как ей теперь быть. Она не желала становиться женой Напауши, хотя до сих пор он был с ней терпелив и мягок. С другой стороны, в последнее время она отчетливо видела, как растет его желание, и опасалась, что вождь может сделать ее своей женой насильно. Его терпение рано или поздно иссякнет, и если до тех пор она не сбежит, ей придется покориться своей участи. От других женщин Вачиви знала о физическом аспекте замужества, знала она и то, что принадлежит Напауши и он волен делать с ней все, что пожелает. Было просто удивительно, как он до сих пор не воспользовался своим правом.
А впереди была зима, были долгие зимние вечера, которые ей придется проводить с ним в одной хижине. Через каких-нибудь три-четыре месяца жены Напауши, вынашивающие младенцев, уже не смогут исполнять свой супружеский долг, и тогда ей не избежать своей подневольной участи. Для вождя было особенно важно иметь как можно больше детей, и он, естественно, постарается, чтобы и Вачиви рожала ему сыновей и дочерей. Кроме того, Напауши возжелал ее с первого дня ее появления в племени. До сих пор он сдерживал себя, но Вачиви чувствовала его желание. Знала она и то, что времени у нее осталось совсем немного. Она поклялась не допускать его до себя, но осуществить это на практике можно было только одним способом — исчезнуть, раствориться в бескрайних лесах, чтобы ни один самый изощренный следопыт не сумел ее отыскать. В противном случае она покончит с собой. До сих пор Вачиви не допускала и мысли об этом — тот, кто добровольно лишал себя жизни, никогда не попадал в Страну Вечной Охоты, но теперь все изменилось. Если не будет другого выхода, она сделает это в память о братьях и Охитеке, духи которых никогда не обретут успокоения, если Вачиви сделается женой врага.
Между тем подходил к концу первый месяц осени, и хотя погода стояла по-прежнему теплая, в лагере все чаше поговаривали о возвращении в зимнее стойбище. Вачиви очень боялась этого, но, к счастью для нее, в прерии появилось многочисленное стадо бизонов, и кроу решили задержаться, чтобы добыть больше шкур и мяса для обмена. Эта отсрочка позволила ей еще несколько раз побывать на озере, где она провела столько счастливых часов — и одна, и с Жаном, — но теперь к ее радости примешивалась и печаль. Вачиви знала, что близится день, когда она должна будет предпринять еще одну попытку побега.
Наконец Напауши принял решение о возвращении на зимнюю стоянку. Накануне назначенного вождем дня Вачиви отправилась на озеро в последний раз. Жана она не видела уже много дней и с грустью думала о том, что они, скорее всего, никогда больше не встретятся. Она шла быстро, чтобы подольше побыть у озера. В лесу дыхание осени ощущалось явственнее, чем в прерии: воздух был прохладнее, а листья уже начали желтеть, однако вода в озере все еще была теплой, и Вачиви решила искупаться в последний раз. Быстро раздевшись, она погрузилась в озеро и некоторое время плавала и ныряла в прозрачной воде, гоняясь за рыбами и распугивая стаи мальков. Наплававшись, она вышла на берег и стала одеваться. Мысли ее опять вернулись к белому человеку, и, бросив взгляд на то место, где она увидела его в первый раз, Вачиви увидела его за кустами. Жан появился на берегу совершенно бесшумно, как дух; ей даже почудилось, что сквозь его тело она видит деревья за его спиной. Она убедилась в своей ошибке, только когда он произнес несколько слов на своем языке и жестами объяснил ей, что уезжал, а потом вернулся. Он делал еще какие-то знаки, которых Вачиви не поняла, но, казалось, Жан говорит, что ему хотелось снова ее увидеть, и от этого сердце девушки радостно забилось. В довершение всего молодой человек протянул Вачиви рисунок, который он сделал для нее, и она с удивлением увидела на рисунке озеро, водопад и деревья, окружающие озеро. Увы, Вачиви не могла взять рисунок с собой в лагерь, поэтому она со вздохом вернула его Жану, а он уже протягивал ей ее портрет, который сделал по памяти. Сначала Вачиви даже не поняла, чье это лицо изображено на твердом белом куске (она никогда прежде не видела картона), но потом догадалась, что это она сама, и рассмеялась.
Потом они снова устроились на стволе поваленного дерева, и Вачиви стала угощать Жана спелыми ягодами и орехами, которые собрала по дороге. Так они сидели рядышком, словно дети, и наслаждались ласковыми лучами солнца, когда позади них раздался какой-то шорох, словно кто-то потревожил листву на ближних кустах. Вачиви и Жан разом вздрогнули, обернулись — и увидели Напауши, который вышел из леса. Казалось, вождь был потрясен не меньше их, однако он первым пришел в себя и, издав боевой клич, бросился на белого человека.
Вачиви растерялась и не знала, что делать. Напауши никогда прежде не следил за ней, и его появление стало для нее полной неожиданностью. Кроме того, она боялась, что вождь может быть не один, хотя уже в следующее мгновение что-то подсказало Вачиви: Напауши устал ждать и решил сделать ее своей женой до того, как племя вернется на зимнюю стоянку. И осуществить свое намерение вождь решил в том самом месте, которое она так любила. И, конечно, он никак не ожидал увидеть Вачиви с белым мужчиной. Впрочем, инстинкты воина не дали ему ни секунды на размышления, Напауши бросился на противника, сжав руками его горло. Жан едва сдерживал напор врага; его лицо покраснело, по вискам заструился пот. Оба мужчины задыхались от невероятных усилий, а Вачиви только в ужасе смотрела на их борьбу. Вмешиваться она боялась, да и вряд ли ей удалось бы что-нибудь сделать — еще никогда в жизни она не убивала человека.
Напауши был старше и сильнее Жана. Казалось, вождь начинает одолевать своего врага, но в какой- то момент молодой человек изловчился и, выхватив торчащий за поясом длинный нож, вонзил его в грудь Напауши. Вачиви увидела, как вдруг исказилось лицо индейца. Он захрипел, кровь хлынула у него изо рта. Не отводя от нее изумленного взгляда, вождь покачнулся и повалился навзничь. Жан остался на ногах, он кашлял и держался за горло, хватая воздух открытым ртом. У его ног тело Напауши в последний раз вздрогнуло и вытянулось. Его глаза все еще были открыты, но Вачиви видела, что душа вождя уже отправилась в Край Вечной Охоты.
Напауши был мертв.
— О боже!.. — прохрипел Жан. Он еще не пришел в себя и не знал, что делать дальше. Вачиви первой пришла в себя. Схватив Напауши за одну ногу, она знаками показала Жану, чтобы он взялся за другую, и они вместе поволокли тело в кусты, чтобы спрятать его под ветками и листьями. Вачиви понимала, что великий вождь не заслуживает подобного обращения, к тому же Напауши был к ней по- своему добр, но что им оставалось делать?! Им нужно было бежать, и как можно скорее. Вождя в любой момент могли хватиться в лагере. Кто-то мог знать, что он отправился к озеру, да и пройти по его следам индейским следопытам не составило бы большого труда. Если кроу прискачут к озеру и наткнутся на труп Напауши, они не пожалеют усилий, чтобы догнать и прикончить и Вачиви, и бледнолицего. И какой смысл теперь объяснять, что Напауши напал первым, а Жан убил его, обороняясь. Для расправы кроу было достаточно того, что он это сделал. Впрочем, даже если бы Жану удалось каким-то образом справиться с вождем, не убивая его, их положения это бы не улучшило. Вачиви принадлежала Напауши, а белый был пришельцем, поэтому они подвергли себя смертельной опасности, еще когда только-только подружились.
Кусты, куда они затащили тело, были такими густыми, что Вачиви не сомневалась — вождя здесь найдут не скоро. Забросав тело ветками, она выпрямилась и показала Жану сначала на себя, потом на него и наконец махнула рукой в ту сторону, где молодой человек обычно оставлял лошадь. Эта пантомима означала, что теперь ей придется уехать с ним, но Жан и сам успел подумать о том же. Он быстро смыл кровь с ножа и, сунув его за пояс, жестом поманил Вачиви за собой, но та отрицательно покачала головой. Ей пришло в голову, что Напауши тоже мог приехать к озеру верхом, однако непродолжительные поиски в окрестностях озера ничего не дали — очевидно, вождь оставил коня в лагере, боясь, как бы тот не выдал его присутствия случайным шумом.
Вскоре Жан и Вачиви уже скакали прочь от озера. Вачиви сидела в седле впереди молодого человека и указывала едва заметные прогалины и тропинки в лесной чаше, которые он вряд ли заметил бы без ее помощи. Жан сразу понял, что его новая знакомая прекрасно ездит верхом. Стремясь оказаться подальше от озера, Вачиви постоянно понукала лошадь, и та подчинялась, хотя скакать по узким лесным тропкам с двумя всадниками на спине животному было нелегко. Жан не останавливал ее — как и Вачиви, он прекрасно понимал, что спасти их может только скорость. Он уже догадался, что убитый им индеец был вождем или, по крайней мере, занимал в племени важное положение. Исчезновение такого человека, конечно же, не может пройти незамеченным. Его будут искать и в конце концов найдут труп — и тогда в погоню за ними отправится многочисленный отряд.
Загадкой оставалась для Жана и реакция Вачиви, на глазах которой произошла эта короткая смертельная схватка. Ему даже показалось, что девушка испытала что-то сродни облегчению. Кем же
