(мыслью, конечно) как перед аудиторией в 60 человек, так и на съемках в телестудии.
Как же Совин передвигал поезд при помощи мысли? Движущийся по рельсам паровоз активировал включатель, подключенный к телу Совина, и пропускал через него электрический ток. Рядом с этим «шоковым» включателем на рельсах находился другой, подключенный к гальванометру с обычным филодендроном. Когда филодендрон чувствовал, что хозяин получил электрошок, стрелка гальванометра резко отклонялась и включала мини-рубильник, и поезд начинал двигаться в другую сторону. Потом Совин просто запомнил свои ощущения при электрошоке и воспроизводил их для растения. Растение же активировало рубильник.
Совин, конечно, интересовался парапсихологией и реакцией растений на мысли и эмоции человека. Но ему бы хотелось разработать на основе растений надежный прибор, с которым мог бы управляться любой человек. В этом отношении Совину было совершенно безразлично, может ли растение чувствовать или мыслить; главное — чтобы растение надежно улавливало его эмоциональные сигналы и активировало рубильник. Не вдаваясь в тонкости психологии растений, Совин понял, что растение генерирует энергетическое поле, сходное с полем человека, и это сходство можно каким-то образом использовать. Для надежной реализации этого феномена оставалось лишь разработать чувствительное оборудование.
Изучая бесконечный поток специализированных журналов по электронике, Совин наткнулся на серию статей в
Компоненты лоуренсовских сложных схем стоили гроши, но чтобы воспроизвести их на практике, потребовалось бы несколько тысяч долларов на оплату работы высококлассных инженеров. Кроме того, необходимые компоненты нельзя было найти в открытой продаже. Но когда-то Совин работал инженером по крупному правительственному заказу и припас кое-какие как раз подходящие для этого детали. Это были всяческие селекторы, впаянные в электронные силиконовые платы. Когда-то они оказались непригодными для температурных режимов космоса и были выброшены на помойку.
Из этих безделиц Совин смастерил мостик сопротивления для измерения электрического потенциала с переменным током, а также схему для автоматического контроля электрических параметров. Он надеялся с помощью таких приборов различить малейшие колебания электрического поля растения. Приборы Совина были в сто раз чувствительнее, чем гальванометр Бакстера, и позволили устранить множество случайных внешних помех.
Теперь Совин измерял не амплитуду напряжения, а изменение фаз переменного тока. В результате получился прибор, чем-то напоминающий обычный регулятор яркости света. Лист растения выступал в качестве регулятора. Изменение сопротивления в листе заставляло свет тускнеть или гореть ярче в зависимости от реакции растения на внешний раздражитель.
Как только прибор был готов, Совин приступил к круглосуточному снятию показаний с растений. Чтобы уловить малейшие сдвиги фаз переменного тока, Совин подключил растения к осциллографу. Этот прибор походил на большой зеленый электронный глаз с восьмеркой из света посередине. Петли восьмерки меняли свою форму в зависимости от изменения тока от растений, напоминая трепетание крыльев бабочки. Кроме того, экспериментатор подключил растения к динамикам и звукозаписывающему оборудованию, и изменения электрического потенциала растения можно было отслеживать на слух по изменению тона звука. Совин постоянно записывал этот звук на пленку, с гудком каждую секунду. С помощью секундомера он мог контролировать реакцию растения на его мысли даже на расстоянии: будь то на улице, на работе или на отдыхе.
Теперь Совину пригодились ранее им разработанные сложные автоответчики и записывающие устройства. На протяжении уже нескольких лет он подрабатывал в нескольких специализированных журналах — писал технические статьи под разными псевдонимами — и при этом еще и работал на обычной работе. В течение дня домой Совину постоянно звонили редакторы журналов с множеством вопросов. Чтобы скрыть свое «хобби» и не вызывать гнев начальства и при этом вовремя отвечать на звонки редакторов, Совин смастерил гениальную конструкцию. С помощью привязанного к ноге маленького радиопередатчика и батареи автоматических запрограммированных записывающих устройств, находящихся дома, он мог общаться через свой домашний телефон, принимать сообщения и давать ответы — и все это не отходя от своего рабочего места! Чтобы оборудование могло различать редакторов журналов, Совин придумал очень простой трюк: перед началом сообщения редактор должен был издать определенный звук — например, провести ногтем по зубцам расчески рядом с микрофоном телефона. Оборудование легко распознавало условленный сигнал и включало кассеты, предназначенные именно для этого редактора. Чтобы замаскировать свои тихие телефонные беседы с редакторами со своего рабочего места, Совин взял за привычку постоянно бубнить себе под нос. За что коллеги прозвали его «бубном».
Это «партизанское» оборудование сослужило ему добрую службу для опытов с растениями. Он мог набрать домашний номер и поговорить с растениями по телефону: аудио-осциллограф передавал в трубку звук, отражающий реакцию растений. Совин также мог на расстоянии контролировать в своем доме свет, оттенки света, температуру воздуха и записывающую аппаратуру.
Постепенно Совин пришел к сходным с Вогелем выводам: наилучшие результаты дают растения, с которыми ему удалось установить дружественные отношения. Для этого он входил в состояние легкого транса, желал растению всего хорошего, нежно прикасался к листьям или обмывал их водой. Через какое-то время он начинал чувствовать, как его вибрации соприкасаются и взаимодействуют с вибрациями растения.
Как и Бакстер, Совин обнаружил, что сильнее всего растения реагируют на смерть живых клеток, и особенно на смерть клеток человека. В процессе экспериментов он нашел самый простой способ вызывать резкую реакцию растений — подвергнуть себя легкому электрошоку. Для этого он просто ерзал на своем рабочем стуле, и потом разряжал скопившийся заряд статического электричества, прикасаясь к своему металлическому рабочему столу. Растения, находящиеся в нескольких километрах, неизменно бурно реагировали. Как и в экспериментах с электрическим поездом, в дальнейшем он запомнил свои ощущения от электрошока, и ему достаточно было воспроизвести их мысленно, чтобы вызвать реакцию растения. Причем связь с растениями не ослабевала, даже когда Совин находился в своем загородном доме за 120 км от растений.
Но основная загвоздка заключалась в том, что когда Совин отлучался из дома на несколько дней, растения постепенно перенастраивались с хозяина на свое непосредственное окружение. В таких случаях обычного общения с растениями по телефону было недостаточно. Сильнее всего растения реагировали на повреждения его тела или энергетического поля, и Совин решил попробовать оставлять дома свои живые клетки, и уничтожать их по сигналу, передаваемому по телефону. Эта система работала безукоризненно. Вот только где же найти клетки, которые могли бы жить несколько дней в отрыве от тела своего донора? Для этой цели неплохо подходили кровяные клетки; клетки волос было довольно сложно уничтожить; но в конце концов Совин остановил свой выбор на сперматозоидах, так как получить сперму было гораздо легче и не так болезненно, как кровь.
Но может растения реагируют на эмоции радости и удовольствия так же остро, как на боль и шок? Да и Совину уже порядком надоело ощущать лишь шок. К тому же он опасался, что, подвергая свои растения постоянному шоку, пусть даже косвенно, он существенно отягощает свою карму. Вскоре догадки Совина подтвердились: растения действительно реагировали на радость и удовольствие, но сила реакции была не резкой, а плавной и волнообразной. А этого было недостаточно, чтобы активизировать включатель. Тогда непоколебимый ученый решился на более отчаянные эксперименты. На праздники, прихватив с собой подругу, он отправлялся в свой дом на берегу озера. На пике сексуального возбуждения, а особенно в момент оргазма, его растения на расстоянии 120 км реагировали очень резкими звуками осциллографа. Все
