Все.
— Где же здесь про любовь? — спросила Люся.
— Про любовь дальше.
— Ты и прочитай дальше.
— А я дальше не помню. Я могу это еще раз прочитать. Можно?
— Можно. Читай.
И Боря еще раз с тихим удовольствием прочел:
и снова сунул нос под мышку.
«Ничего себе интернатники! — подумала Люся. — Мел едят! Про любовь стихотворения читают. Научи их чему-нибудь. Вот у нас в классе мел не едят. И вообще, с нами проще».
Тут она притормозила — проще ли? И решила проверить, понаблюдать за тем, что в ЕЁ классе мешает процессу обучения школьников. Сколько мешаний будет за неделю.
Пока Бурундуковый Боря стеснялся и дышал в рукава, черноносый игластик с первой парты вернулся с большим куском мела.
— Вот.
— Где ты его взял?
— Он у меня в зимних ходилках лежал.
— Зачем?
— Мы хотели, чтобы считальный урок отменили. И спрятали в ходилки.
Люся с трудом догадалась, что это валенки.
— И что? Отменили урок?
— Нет. Не отменили. Мехмех проверялку устроил. Меня в двоечный раздел записали.
— И меня! — вспомнил Бурундуковый Боря.
Он так расстроился от воспоминаний, что взял мел и стал его грызть.
— Подожди, не ешь, — сказала Люся. — Напиши, сколько тебе лет.
Боря наморщил лоб и закатил глаза.
— В какой системе? В меховой или в людовецкой?
— В какой такой «людовецкой»?
— В людовецкой — это в какой люди считают.
— Напиши в людовецкой, — согласилась Люся. — То есть в человеческой.
Бурундуковый Боря написал:
В ЛЮДОВЕЦКОЙ С. МИНЕ СИЧАС 8 ЛЕТ.
— А в меховой системе?
В МЕХОВОЙ С. МИНЕ СИЧАС 16 ЛЕТ.
Люся ничего не поняла.
— Может, ты что-то напутал? Как может быть два возраста? При чем тут меховая система?
Но застенчивый мелопоедательный бурундук стоял на своем:
— Девочка Люся, ведь у собак, которые у вас живут, два возраста. Собаческий и человеческий. Ведь правильно?
— Правильно. Мой папа говорил: «Нашему Шаху восемь лет. Его года надо умножить на семь. Тогда мы узнаем его человеческий возраст. Получается, что ему пятьдесят шесть. Он уже пенсионер».
— И у нас два возраста. Для людей и для нас, — упирался Бурундуковый Боря.
— Я поняла, — сказала Люся. — Чтобы узнать ваш возраст, ваши года нужно поделить на два.
Вперед выступил головастый ежик. Он теперь оживился и гремел иголками, как хорошая погремушка.
— Мы живем долго и долго вырастаем. Поэтому нам много лет, а мы еще маленькие.
Люся подумала про себя:
«Я считала, что они бестолковые, как на площадке молодняка. А они — умнющие ребята».
Прогудел начинальник. Вошел Меховой Механик с подносом ярко-фиолетовой свеклы. Он посмотрел на Вафельный Отметник:
— Он целый? Вы не спрашивали учеников? Был беседовательный рассказ в виде доклада?
— Просто мы про него забыли.
Она отломила два больших квадрата и угостила бурундучка и ежика. И спросила:
— Как здоровье матушки Зюм-Зюм?
— Лежит с температурой, — ответил дир.
— Знаете что, Мехмех, я пойду на свою дачу. Там есть аптечка с лекарствами. Я принесу аспирин или анальгин. Они понижают температуру.
— Пожалуйста, помогите нам, девочка Люся, — попросил дир.
— Можно я пойду с вами? — потянул Люсю за руку ежик.
— Конечно. Как тебя зовут?
— Иглосски.
— Можно я тоже пойду? — спросил Бурундуковый Боря.
— И я, — попросился зубастый Сева Бобров.
— Конечно, можно. Все пошли.
Они повисли на Люсе, как детсадовские малыши. И все отправились на Люсину дачу.
Люся взяла заржавевший ключ под водосточной трубой. Открыла замок и вошла на веранду.
Меховая ребятня всунулась за ней. Малыши все нюхали, трогали и даже облизывали языком. Все, все. И про все спрашивали — зачем?
Больше всего их поразил не телевизор (они его понюхали, лизнули, и все). Не электрокамин (только потрогали). Не старинный магнитофон (покусали, и только). А большой резиновый мяч.
— Это что? — спросил Сева.
— Мяч. Он прыгает. В него играют.
— У нас есть такие. Они называются скакуны. Только они очень тяжелые. Как капуста, — сказал Иглосски.
— Мы возьмем его с собой в интернат, — решила Люся. Она отыскала лекарства, и они пошли в поселок.
Красный мяч произвел фурор. Меховая публика накинулась на него кучей. И стала кататься клубком по осенней траве.
Люся подошла к диру. Протянула таблетки:
— Это для матушки Зюм-Зюм. Помогает сбить температуру.
— Пойдемте к ней. Она очень отсталая личность. Боится всего нового. Может и отказаться.
Они прошли в глубь участка, к задней стороне дома. Там вдоль стены лепилась лесенка на второй этаж. И была дверь в подвал.
— Здесь у нас котельная, — сказал дир, — и кухня. А наверху ночевальни для учащихся и состава. Да, как насчет обманизма? Нашли кого-нибудь?
— Пока нет, — ответила Люся. — У меня есть одна знакомая девочка — жуткая врушка. Но она себя
