И родники там не журчали, И пересохла там река. Но был суровый этот край Для нас — благословенный рай. О, как мы счастливы там были Наш каждый день, наш каждый час, Весь мир мы с нею там забыли Весь мир друг в друге был для нас! И тихо наша жизнь текла Вдали от суеты и зла. Глаз не сводили мы друг с друга Страсть набегала, как волна, Лишь мной жила моя подруга, Всем для меня была она. И нас узрев из райских кущей, Поведал ангел небесам: Часы любви быстротекущей Равны векам, равны векам… В тысячелетье каждый час Господь преображал для нас. Я пил любовь — и в упоенье Длил сладость каждого глотка; Но скоро чашу наслажденья Я выпил. И была горька На дне ее печаль моя. Но кто еще любил, как я. Никто! И кто был столь любимым? Любимой кто дарил себя. В блаженстве столь невыразимом? И чьи сливались так, любя, В одно и души и сердца, Не ведая любви конца? Кто знал, что горестные годы Нас неотвратно стерегут. И что сердечные невзгоды Разрушат мирный наш приют? Ах, рай наш на краю земли, Увы, сберечь мы не смогли. Но я не тщусь в пустой надежде, Вновь зреть те милые места, Ведь я уже не тот, что прежде, И та, кого любил, не та… И мне чужие те края, Где был когда-то счастлив я. Земля достигла там предела, И рая нет на той земле, Под ветром чудом уцелела Сосна на вздыбленной скале… И ныне сумрачен и дик Покинутой природы лик. Я прочла созвучные моему сердцу стихи и подумала: как странно лелеять что-либо еще не свое, видя и предвосхищая то в книге, говорящей о постороннем! А в это время свое, то, что заключено в сердце, плавает над строками, напряженно и трепетно. Закрыв глаза, я взывала к близкому будущему, призывая его стоном своего сердца.
Читая, или, вернее, держа на коленях книгу, я провела час или два.
Кто-то подошел и спросил:
— Не хотите ли ужинать, миссис Рочестер? Это был Радж. Я была рада его приходу.
— Посиди со мной, Радж, — сказала я ему.
Мы вместе поужинали, Рао принес нам цыпленка, приготовленного по какому-то специальному, лишь ему известному рецепту.
Я похвалила его за старание.
— Как вы себя чувствуете, миссис Рочестер? — спросил Радж, когда мы остались одни.
— Не знаю… Мне кажется… Джон все время стоит у меня перед глазами.
Радж посмотрел на меня с грустной улыбкой.
— Что вы читали? — спросил он, взяв в руки мою книгу.
— Это стихи, Радж… Хорошие стихи.
— Прочтите еще.
— Хорошо.
Я наугад открыла книгу:
Я отложил перо, мне шквальный ветер пел О бригах гибнущих, о буреломных чащах, — Полуночный псалом, утраченный для спящих Невольников забот и повседневных дел. Помыслил я тогда: вот мой земной удел — Внимать мелодии, без меры и созвучий, Чтоб я ответствовал на вещий зов певучий И страстным языком природы овладел. Немногим явственен надгробный стон такой, Зовущий набожно над горем и тоской Давно минувших лет, но он, как буря эта, Порывом яростным печаля сердце мне,
