Ханной, и сделала несколько глотков. Горячий чай немного успокоил.
– Молли? – удивилась Ханна. – Зачем Молли интересоваться Родни? Не понимаю!
– У нее нет причин тебе не доверять, – добавил Ньютон.
– Вряд ли она затеет что-то серьезное, но надо подстраховаться.
– Карла, что именно тебя тревожит? – спросила Ханна.
– Наверное… наверное, я боюсь, что полиция обы щет дом Перкинсонов!
Пастор Летт ощутила облегчение. Наконец-то она произнесла это вслух, выплеснула свой вечный страх. Сколько лет молчала, сколько лет пряталась за взглядами друзей, за их тщательно продуманными историями.
– Дом Перкинсонов? – эхом повторила Ханна.
– Как-то ночью она видела меня на лодке.
– Ох, Карла! – вздохнул Ньютон. – Это и вправду плохо! Что будем делать? Столько лет все шло нормально… Перкинсоны тебе доверяли! – Он весь сжался, точно эти слова причинили ему боль.
– Знаю, Ньютон! – резко сказала Карла. – Нужно сходить туда, удостовериться, что подвал надежно закрыт. Если ордер на обыск все-таки выпишут, полиция не должна обнаружить никаких… дыр.
– Да-да, верно. Сейчас и пойдем. – Ньютон вскочил.
– Что взять с собой? – спросила Ханна.
– Нет, ты останешься здесь. Время позднее, на улице холодно. В такую погоду тебе из дома лучше не выходить. Мы с Карлой прекрасно управимся вдвоем.
– Ерунда, я иду с вами. Так что мне взять? – Голос у Ханны был решительный, и Ньютон не стал спорить.
– Напрасно я вас в это втянула, – вздохнула пастор. – Напрасно, ой как напрасно!
– Ерунда! – повторила Ханна. – Мы должны друг за другом присматривать.
– Она права, Карла. Одна ты бы не справилась. – Он наклонился, подхватил большую коробку, которую принес с собой. – Ну, пошли?
Пастор Летт попросила Ханну взять побольше продуктов.
– Вода и еда. Сама реши, что понадобится мальчишке на неделю, если за домом будет следить полиция и мы не сможем к нему пробиться.
Карла представила, как мальчишка прислушивается к шуму и грохоту, как сидит, сжавшись, в страхе издать хоть звук.
– Ханна, у тебя есть плеер с наушниками? Надо ему чем-то отвлечься, если все-таки полиция нагрянет.
– Есть. – И Ханна быстро вышла из гостиной.
Продукты и воду погрузили в машину Ханны и поехали к дому Перкинсонов. Остановиться договорились в автопарке братьев Хантингтон: он ведь в той же стороне, что железная дорога. Машину они припарковали у мастерской, взяли сумки с едой и углубились в лес, начинавшийся сразу за автомастерской. По лесу пробирались без фонарей. Ханна была за проводника: «Осторожнее, ветка! Сейчас направо. Ньютон, смотри под ноги!».
Наконец они одолели холм и увидели дом Перкинсонов. У пастора Летт заныло сердце. Сколько лжи скрывают эти старые величественные стены!
Она с благодарностью взглянула на Ньютона. Как долго она колебалась, прежде чем решилась доверить ему свой секрет. Как боялась, что Карр не захочет ничего знать, и разве его упрекнешь? После месяца тягостных размышлений она решила рискнуть, тем более приближалась вторая поездка в Делавэр. Однажды вечером она пригласила Ньютона в церковь и выложила все начистоту – и о тайных встречах, и об их причинах, и, наконец, о мальчишке. Ньютон даже обрадовался. Как оказалось, он переживал за мальчика.
В отличие от Карлы, Ньютон был мастер на все руки, мог починить что угодно, разобраться и с электричеством, и с водопроводом, и со всеми вещами, о которых пастор и понятия не имела. Он даже соорудил в подвале дверь-стеллаж. Карлу восхищало упорство, с которым Ньютон штудировал всевозможные «Советы любителям мастерить». Целый месяц они каждую ночь рыли канавы для труб, проводили электричество, тайком подключившись к разводке автомастерской братьев Хантингтон. Впрочем, Карла не удивилась бы, сочини Ньютон невинную и абсолютно правдоподобную историю.
Год спустя они посвятили в секрет Ханну. Никому на свете Карла не доверяла больше, чем Ханне и Ньютону. Не было у нее никого ближе и роднее, и все эти годы она чувствовала себя ответственной за то, что взвалила на них свои проблемы. Впрочем, пастор понимала, что выбора у нее попросту не было.
По высокой траве они подошли к двери в подвал. Холодный ветер остудил вспотевшее лицо пастора Летт, взбодрил. Она сняла с шеи ключ и открыла внушительный металлический замок на тяжелой цепи. Ханна с Ньютоном наблюдали за каждым ее движением. Пастор Летт поежилась, вспомнив вдруг призрачную девочку, открыла одну створку, вторую. В подземной каморке было темно. Пастор Летт спустилась по кривым ступенькам, услышала, как за дверью-стеллажом возится мальчишка.
На то, чтобы привести каморку в порядок, ушло много времени и сил, поэтому закрывали лаз фанерой и ставили на место стеллаж куда медленнее, чем снимали и отодвигали. Ньютон выбрался из подвала последним и, прежде чем пастор Летт заперла дверь, забросал ступеньки и пол подвала старыми чурками и щепками.
– Теперь подумают, что Перкинсоны хранили здесь дрова.
Ньютон швырнул в подвал ворох старой листвы, после чего попросил Ханну передать ему коробку, которую оставил у входа в подвал. Ханна принесла коробку. Внутри что-то зашуршало.
– Карла, когда ты позвонила, я сразу подумал, что будем заниматься подвалом, поэтому тоже подстраховался.
Ньютон достал из коробки живую крысу и швырнул ее на лестницу. Потом вытащил двух дохлых крыс, одну бросил на пол, другую на ступеньки. Вонь была такая, что Ханна попятилась.
– Господи, Ньютон, где ты их взял?
– Ну и вонь! – пастор Летт тоже отступила.
– В этом весь смысл.
Они навесили тяжелый замок на место и пустились в обратный путь. До машины добрались только в третьем часу утра.
– Карла, ты неважно выглядишь, – заметила Ханна.
– Вымоталась. Просто это все… чересчур. Все идет наперекосяк.
– У каждого есть свои причины для сожалений, – ответила Ханна. – Одни поступки мы совершаем, потому что приходится, другие – потому что считаем правильными. А порой… поступок, который ты считал правильным, со временем начинает казаться иным. – Ханна порывисто обняла пастора Летт. – Только исправить ошибку уже нельзя. И мы смиряемся и бредем дальше.
Они сели в машину. Каждый думал о своем, каждый делал вид, что ничего необычного в уходящей ночи нет.
Глава 24
Субботние и воскресные утра всегда были для Молли своего рода крошечными каникулами. Как бы ни манила пробежка, тело желало подольше полежать, понежиться, насладиться покоем. Солнечный свет лился сквозь занавески на разметавшегося в постели Коула. Молли лежала рядом, чувствуя себя в полной безопасности. Поразительно, но спала она этой ночью очень крепко. Открытия и переживания прошлого вечера словно сдали поле боя покою и расслабленности.
Коул притянул Молли к себе, глаза его сонно улыбались.
– Привет, незнакомка!
– Привет! – Она обняла его, поцеловала.
– Во сколько вчера вернулась? – Коул провел указательным пальцем по ее плечу. У Молли по спине пробежал озноб.
– Не помню, – пробормотала она, вся во власти чудесного ощущения. – Поздно.
Коул поцеловал ее в лоб, потом поочередно – в закрытые глаза. Молли наслаждалась колючестью его небритого лица. Утреннее блаженство нарушил телефонный звонок.
– Алло! – недовольно ответил Коул и передал Молли трубку, лицо у него было брезгливое. – Тебя. Майк
