— Ждёт? — поинтересовалась девушка.
Снова утвердительный кивок.
— Предупреди. — бросила она охраннику, и позвав жестом за собой Илью, направилась к лестнице, ведущей наверх.
Илья молча шёл за девушкой. Поднявшись на последний этаж, Ирина вытащила из сумочки магнитную карточку, приложила её к считывающему устройству, и дверь, закрывающая проход с лестничного пролёта, распахнулась, открывая взору Ильи, длинный, хорошо освещённый коридор.
Около последней комнаты Ирина остановилась, нервно оправила одежду, пригладила волосы, затем бросила взгляд на Илью, ободряюще подмигнула и толкнула массивную деревянную дверь.
Они оказались в просторной приёмной. В дальнем углу стоял большой стол с двумя мониторами, жалюзи на окнах были плотно закрыты. Слева была ещё одна дверь, вероятно ведущая в кабинет Бештерова.
— Тебе туда. — сказала Ирина.
Илья посмотрел ей прямо в глаза.
— Смелее. — вымолвила девушка, и подойдя к столу у окна присела на его край, затем оценивающе взглянула на Илью, одобрительно кивнула головой и произнесла. — Момент истины. Смелее.
Илья открыл дверь и зашёл внутрь.
— Ну вот и вы. — произнёс Михаил, встречая Илью при входе, — Проходите. Чай, кофе, или..?
— Или. — сухо ответил Илаев.
Михаил улыбнулся, столь неприветливому тону, и жестом предложил присесть на небольшой диванчик в дальнем углу кабинета.
Илья уверенным шагом подошёл к диванчику, и вызывающе вольготно уселся.
Кабинет Бештерова, был, огромный. Вся мебель в нём: шкафы, закрывающие собой практически все стены, стол, стулья, диван и столик около дивана, были старинными, причём не сделанными в старинном стиле, а именно старинными, но в очень хорошем состоянии. И хотя Илья был не большой знаток предметов старины, он определил это с первого взгляда.
Пока Бештеров доставал из бара, спиртное и фужеры, Илья разглядывал обстановку. Взгляд его задержался на картине, висящей над столом Михаила. Он встал и подошёл поближе.
Нервный смешок сорвался с его уст. Эта была та самая картина, которую он купил в Греции, на острове, у молодого художника. Демон, похитивший свиток, и люди, старающиеся задержать его.
Илья закрыл глаза.
— Я подумал, что вы не станете сильно возражать, если она немного повисит в моём кабинете. Ведь вы так и не забрали её, хотя честно расплатились с автором.
Илья обернулся. Михаил стоял сзади, добродушно смотря на него, и держал в руках два пузатых бокала, на четверть наполненных янтарного цвета жидкостью.
— Коньяк. — непринуждённо заметил он. — Вы уж простите, что без наваждений, но я не люблю виски.
Илья рассмеялся и взял из рук Михаила бокал. Немного разогнав по стенкам содержимое, Илаев уловил тонкий приятный аромат, хорошего коньяка.
— Да я в общем и коньяк недолюбливаю. — произнёс он, смеясь, — Но с вами выпью с удовольствием. Если вы, конечно, не станете утомлять мой разум умопомрачительными откровениями.
— Теперь это не имеет смысла. — сказал Михаил, — Вы уже многое знаете и без меня.
Илья покачал головой.
— К сожалению не всё, но то, что знаю, думаю, не позволит мне жить так, как я жил до этого.
— За новую жизнь! — Михаил поднял бокал.
— За жизнь! — поддержал его Илья.
Он сделал глоток. Коньяк был действительно достоин настоящего момента.
— У вас, вероятно много вопросов. — сказал Михаил, — Я думаю, что времени у нас до утра не так много, но я успею ответить на главные. Вы простите, что принимаю вас здесь, но это самое безопасное на сегодняшний день место. Уверяю, что в следующий раз, наша встреча пройдёт в более располагающей к беседе обстановке.
Илья вспомнил, как последний раз они сидели в ресторане.
— Нет уж, увольте. Встречи с вами, и вашими друзьями, — он не многозначно намекал на молодого художника на острове, — Заканчиваются для меня очень неприятными провалами сознания. — он выставил руку в знак отрицания перед собой.
— Простите, Илья, но это была необходимая мера. Человеку очень трудно поверить в существование на земле, сил, которые не описаны в учебниках физики. Ну, может быть давайте по порядку?
Илья присел на диван и положил ногу на ногу.
— Валяйте, уверен, что в покое меня больше никто не оставит, да и я сам уже не смогу, выкинуть всё из головы, так, что давайте попробуем расставить точки над i.
Глава 38
Михаил подошёл к столу и удобно устроился на своём кресле.
— Вы не против, если я начну повествование отсюда?
Илья рукой показал, что готов созерцать его в любой точке кабинета.
— Ну, тогда давайте с главного. — Бештеров сделал ещё один глоток и поставил перед собой бокал, — Более тысячи лет назад недалеко от города Бухара, родился мальчик, который с самого детства отличался неординарными умственными способностями, и большой тягой к познанию. Будучи ребёнком, он наизусть знал Коран, а с десяти лет начал изучать естественные науки, такие как геометрию, астрономию, логику, биологию, математику, физику, а так же философию, которая в те времена, считалась действительной мудростью. В четырнадцать лет Абу Али Хусейн, которого больше знают как Ибн Сина, или в латинизированной форме Авиценна, начал знакомиться с трудами Аристотеля. Его «метафизика», то есть, то, что лежит за пределами физики, и послужила, началом, углублённого изучения причин бытия, или если хотите жизни.
Авиценна рассматривал человека как элемент сложной и гармонично работающей системы, которую мы называем вселенная. Причём человек в его понимании это не плоть и кровь, а в первую очередь интеллект, способный генерировать идеи, которые после рождения не исчезают, а становятся неотъемлемой частью вселенной, что заставляет её непрерывно расширяться и изменяться. Современная наука — ноэтика, уже доказала, что любая мысль имеет массу, ничтожную, но всё же имеет, и теперь руководствуясь уже известными законами физики, можно сделать вывод, что мысли явление материальное, а следовательно они могут притягивать другие материальные объекты. Во времена Авиценны, физика не имела такого значения как сегодня, но то, что любая мысль, рождённая человеческим умом, имеет воздействие на всю вселенную, он знал, изучая труды Аристотеля, Платона, Гермеса и других великих мыслителей древности. К сожалению, их знания забыты современными людьми, но это уже другая тема.
Бештеров мечтательно закрыл глаза, и несколько секунд сидел молча.
— По мнению Авиценны, тело это инструмент, данный человеку, богом, вселенной, творцом, духом или кем хотите, — продолжил он после небольшой мыслительной паузы. — Лишь для того, что бы контролировать безграничный поток человеческого сознания. Если хотите это своего рода защитная система вселенной, от человеческого несовершенства, от его неуёмного эгоизма, тщеславия, гордыни, ненависти, зависти и прочих порочных явлений. В Христианстве это называется грехами, а такие мысли греховными. В противном случае, не имея ограничения в мыслях и действиях, человек способен ввергнуть вселенную в хаос. Ведь наш эгоизм, попросту не имеет границ.
Бештеров вскинул руки кверху, демонстрируя небывалые размеры человеческого эгоизма.
— Прародитель греховной мысли — единственный, кто от неё будет претерпевать постоянные муки, как телесные, так и моральные. И все болезни, которые мы переносим в своей жизни, посланы нам вселенной,
