У копов могут возникнуть на его счет сомнения, они начнут задавать вопросы, арестуют. Потом возвращение назад, в гостиницу.
На какое время его задержат в участке, я не знал. Как быстро он проделает обратный путь, не мог предсказать.
– Ваши помощники из местных упомянули имя Сэнсома, – сказал я.
Лиля Хос снова вздохнула и немного раздраженно качнула головой.
– Когда мы прилетели, разумеется, я объяснила им, что мне требуется, и рассказала, кого мы ищем. Мы прекрасно поладили, но думаю, мы все считали, что попусту тратим время, потакая капризам моей матери. Признаюсь, мы даже шутили по этому поводу. Один из моих помощников прочитал в газете про Сэнсома и сказал: вот вам американский солдат по имени Джон, да и возраст примерно подходит; может, вы как раз его ищете? Пару дней мы постоянно это повторяли в разных вариациях; получилось что-то вроде анекдота, понятного только нам. Мы говорили: давайте позвоним Сэнсому и покончим с поисками. Естественно, я не отнеслась к их словам серьезно, потому что каковы были шансы, что человеком, которого хочет найти моя мать, действительно окажется Сэнсом? Один на миллион, наверное. Парни тоже не слишком в это верили, но позже веселиться перестали. Думаю, из-за того, какие могли бы быть последствия, ведь Сэнсом знаменитый политик.
– И какие могли быть последствия? Чем занималась ваша мать с парнем по имени Джон?
Светлана Хос смотрела в пространство, не понимая, о чем идет разговор. Лиля Хос снова села и сказала:
– Моя мать никогда на эту тему не распространялась. Разумеется, шпионаж тут ни при чем. Она не была предательницей. И я говорю не как любящая дочь, а как реалистка. Она жива. Значит, ее никогда и ни в чем таком не подозревали. Ее американский друг тоже не был предателем. Связь с агентами- иностранцами входила в компетенцию КГБ. И лично я сомневаюсь, что ее интерес имел под собой романтическую основу. Скорее всего, речь шла о какой-то помощи. Либо финансовой, либо политической. Советский Союз тогда переживал не самые лучшие времена. Впрочем, любовную связь не стоит сбрасывать со счетов. Однако моя мать сказала мне только, что тот человек проявил к ней поразительную доброту, и отказалась объяснить, что тогда произошло.
– Спросите ее еще раз, прямо сейчас.
– Как вы, наверное, догадываетесь, я спрашивала много раз, но она не отвечает на мои вопросы.
– Однако вы считаете, что на самом деле Сэнсом тут совершенно ни при чем?
– Совершенно. Это была шутка, которая вышла из-под контроля. И не более того. Разумеется, если действительно не выяснится, что наш случай как раз и есть тот самый один на миллион. Но вам не кажется такой поворот абсолютно невероятным? Когда шутка вдруг оказывается правдой?
Я не стал отвечать на ее вопрос.
– Теперь могу я кое о чем вас спросить? – проговорила Лиля Хос. – Сьюзан Марк передала вам информацию, предназначенную для моей матери?
Светлана Хос улыбнулась и снова кивнула. Я начал подозревать, что она узнает слова «моя мать» и ведет себя как пес, который машет хвостом, когда слышит свое имя.
– А с чего вы взяли, что Сьюзан Марк передала мне информацию? – спросил я.
– Люди, которых я здесь наняла, сообщили мне, что вы сказали им, будто она отдала вам флешку с записанными на нее сведениями. Они повторили мне ваши слова, переслали фотографию и заявили, что отказываются дальше на меня работать. Я не очень понимаю, в чем дело, я им очень хорошо платила.
Я поерзал на стуле, засунул руку в карман, сдвинул в сторону разобранный телефон и нашел флешку, купленную в «РадиоШэке», прикоснувшись пальцами к мягкому розовому чехлу из неопрена. Вытащил ее, поднял повыше и стал очень внимательно следить за глазами Лили Хос.
Она уставилась на флешку, как кот на птичку.
– Это действительно она? – спросила Лиля Хос.
Тереза Ли пошевелилась на своем стуле и посмотрела на меня, как будто хотела спросить: «Вы сами скажете или предоставляете это мне?» Лиля Хос перехватила ее взгляд и спросила:
– Что такое?
– Ваша история, с моей точки зрения, выглядит не совсем правдоподобно, – сказал я. – Когда Сьюзан Марк ехала в поезде метро, она была смертельно напугана, и я сразу понял, что у нее серьезные неприятности. Она совсем не походила на человека, который направляется в город, чтобы встретиться с приятельницей, сходить с ней на ужин, а потом на шоу.
– Я в самом начале сказала вам, что не могу объяснить того, что случилось, – ответила Лиля Хос.
Я убрал флешку обратно в карман и сказал:
– Сьюзан Марк не взяла с собой сумку с вещами, как если бы рассчитывала провести ночь в Нью- Йорке.
– Я не могу вам этого объяснить.
– Кроме того, она оставила машину и поехала дальше на метро. Очень странное поведение, потому что, если вы забронировали для нее номер, вы бы наверняка обеспечили ей услугу по парковке.
– Обеспечила?
– Заплатили бы.
– Разумеется.
– И еще: она имела при себе заряженный пистолет.
– Сьюзан жила в Вирджинии. Я слышала, там это обязательно.
– Разрешено законом, но не обязательно, – поправил ее я.
– Извините, этого я тоже не могу вам объяснить.
– Плюс ко всему пропал ее сын. В последний раз его видели в баре, когда он уходил оттуда с женщиной примерно вашего возраста и внешности.
– Пропал?
– Исчез.
– С женщиной моей внешности?
– Он ушел из бара с потрясающей крошкой.
– И что это значит?
– Это значит «очень красивая девушка».
– Из какого бара он ушел?
– Из какого-то бара в Лос-Анджелесе.
– В Лос-Анджелесе?
– Это в Калифорнии.
– Я ни разу в жизни не была в Лос-Анджелесе. Только в Нью-Йорке.
Я молчал.
– Оглянитесь по сторонам, – сказала Лиля. – Я нахожусь в Нью-Йорке три дня по туристической визе и занимаю апартаменты из трех комнат в дорогом отеле. У меня нет никакой команды, как вы это называете, и я никогда не была в Калифорнии.
Я продолжал молчать.
– Внешность – штука субъективная. И я не единственная женщина, которой двадцать шесть. В мире шесть миллиардов человек, причем тенденция такова, что население земного шара молодеет. Значит, половине его жителей пятнадцать лет и меньше. Таким образом, получается три миллиарда человек от шестнадцати и старше. Если продолжать в том же духе, получится, что примерно двенадцать процентов из них составляют те, кому между двадцатью и тридцатью. Иными словами, триста шестьдесят миллионов. Примерно половина из них женщины, то есть сто восемьдесят миллионов. Даже если хотя бы одну из ста можно оценить в баре в Калифорнии как красивую, тогда вероятность того, что Джон Сэнсом является другом моей матери, в десять раз выше, чем то, что я имею какое-то отношение к исчезновению сына Сьюзан Марк.
Я кивнул, потому что с точки зрения арифметики Лиля Хос была права на все сто.
– И, возможно, правда состоит в том, что Питер Марк на самом деле действительно куда-то сбежал со своей девушкой. Да, я знаю его имя. И вообще всё о нем. Сьюзан рассказала мне по телефону. Мы обсуждали с ней все наши проблемы. Она не любила сына и презирала то, чем он стал. В нем
