— Пустяки. Эта яхта, как реликвия, на ней сгорел пакет, в котором лежало полмиллиона баксами. Кому ни скажешь, никто не поверит.
— Это точно, — постаралась засмеяться я, но с трудом выдавила лишь улыбку.
— Неужели сон подходит к концу? Я знаю точно, что все это больше никогда не повторится. Я фотографировал тебя, когда ты танцевала, ты не против?
— Нет, конечно. Мне кажется, фотографии должны быть классные. Когда я умру, ты приедешь ко мне на могилу, снимешь ту идиотскую фотку, которую обычно ставят покойникам, и вставишь эту. Мне будет приятно видеть себя такой, какая я есть на самом деле.
— Нет, Яна, ты будешь жить. Ты обязательно будешь жить. У меня всегда будет перед глазами обалденно красивая девушка, которая попросила меня отвезти ее на море и в которую стреляли у меня на глазах. А затем она угнала джип у моего товарища и прирулила на нем прямо ко мне на «стрелку» вся в крови и с пистолетом за пазухой. Потом она устроила перестрелку у тысячекоечной больницы, сняла полмиллиона долларов в банке и со мной на яхте занималась любовью. Полмиллиона сгорает, а она танцует прямо на том месте, где это произошло, получая при этом дикий оргазм. Ничего подобного в своей жизни я уже не встречу. Это точно.
Мы заскочили домой, привели себя в порядок и помчались в аэропорт. В машине Сашка тяжело дышал и сопел, да и я сидела как на иголках.
— Послушай, а вдруг билетов нет? Лето же все-таки.
— Ты забыл, — улыбнулась я, — я же Леди и всегда летаю только первым классом. Это в экономическом классе с билетами может быть напряженка, а с бизнес-классом проблем никаких.
— Но ведь там почти в два раза дороже, а сервис, говорят, точно такой же.
— Может быть, но ты сам знаешь, разве у нас может быть хороший сервис? В основном пародия на Запад. Здесь важен не сервис, а самоудовлетворение, понимаешь?
— Все равно не понимаю.
— Тогда тебе нужно полететь самому, и ты меня наконец поймешь.
— Будем надеяться. Слушай, а что ты решила делать дальше? Знай, что бы ни случилось, мое предложение всегда остается в силе.
— Я не хочу сейчас думать о том, что меня ждет дальше. В данный момент я больше думаю о предстоящей разлуке с тобой.
— Может, еще задержишься на пару дней?
— Тогда я просто не смогу никуда улететь, и мы с тобой натворим много глупостей. Мне нужно обязательно со всем разобраться. Я не смогу спокойно жить, если не сделаю этого.
— С чем разобраться, Яна?! Тебя грохнут, и все, закончатся все твои бессмысленные разборки. Кстати, кто такой Руслан, с которым ты разговаривала по телефону?
— Мой друг, фотограф. Он очень мне помогает.
— Ты с ним спала?
— Когда-то совсем давно. Мы были любовниками. Жили вместе на квартире, затем я ушла от него и вышла замуж. После всего этого никаких сексуальных контактов с ним не припомню.
— Но он по-прежнему любит тебя?
— У него есть одна женщина, которой он предан и служит уже много лет, — это фотография. Он не просто фотограф, а еще и художник, то есть занимается художественной фотографией. Кстати, он настоящий умница, делает большие успехи. Очень известен в богемной тусовке, любая модель из самого навороченного агентства просто мечтает о том, чтобы он с ней поработал. Девчонки считают за счастье получить фотографию из его рук. У него большая собственная студия. Все свои деньги он в основном вбухивает туда, совершенно не думая о хлебе насущном и нормальной квартире. Люди искусства, как правило, всегда с чудинкой, непонятной обычному человеку. Как мужчина он мне не интересен. Я не хочу его и никогда не хотела.
— Зачем же ты тогда спала с ним раньше?
— Он мне помог сделать карьеру. Мы оба использовали друг друга в своих целях. Каждого интересовал конечный результат такого сотрудничества. В модельном бизнесе иначе нельзя. Называется — не переспишь, не пролезешь. Конкурс ведь я тоже не только за красивые глаза выиграла. Это жизнь, Саня, и от этого никуда не денешься.
— Да уж, — тяжело вздохнул он.
— Давай не будем. Нам не по восемнадцать лет. У каждого из нас за спиной по большому чемодану, в котором лежат все наши чувства, эмоции, встречи и расставания с различными людьми, там боль, предательство, измены и собственная трусость, а также секс по любви или по необходимости, а может быть, просто от скуки или тоски. Все это лежит в наших чемоданах. Я предлагаю не открывать их и не показывать друг другу содержимое. Это все равно что копаться в чужом грязном белье. Пусть это лежит там, под замком, и умрет вместе с нами.
Приехав в аэропорт, мы сразу купили билет.
— Я же тебе говорила, что первым классом можно лететь без проблем.
— Конечно, за такие деньги, — улыбнулся Сашка.
Я прошла регистрацию. У нас еще было время. Мы поднялись на второй этаж и взяли бутылку шампанского.
Сашка наполнил фужеры до самого верха и торжественно произнес:
— За то, чтобы ты не потерялась.
Я осушила фужер до дна и чмокнула Сашку в щеку.
— Знаешь, у меня какое-то странное, нехорошее предчувствие, — сказал он. — Мне кажется, что я никогда тебя больше не увижу. Как странно, вчера была наша последняя ночь, а сегодня я в последний раз держу тебя за руку.
— А как же Питер? — улыбнулась я. — Город, который я тебе обещала. Город, который по-настоящему сделает нас счастливыми и переплетет наши судьбы.
— Само собой, — сказал Санька и прижал меня к себе. — Только, пожалуйста, звони, если ты вдруг не позвонишь, значит, с тобой что-то случилось. А хочешь, я полечу с тобой, ты только скажи!
— Зачем, Саш? Мы же оба знаем, что ты никуда не полетишь. Я позвоню, вот увидишь, обязательно позвоню.
Объявили посадку. Мы молча допивали шампанское и смотрели друг другу в глаза. Затем я как сумасшедшая бросилась к Саньке на шею и громко заревела. Он попытался меня успокоить, но бесполезно. Проходившие мимо люди оглядывались и перешептывались.
— На нас смотрят, — сказал Сашка.
— Пусть.
— Ты так рыдаешь, что уже пол-аэропорта сбежалось.
— Пусть завидуют.
— Чудная ты все-таки, Янка, орешь, как потерпевшая, а оставаться не хочешь.
— По-моему, я люблю тебя, — сказала я и заревела еще громче.
— Спасибо. — Сашка взял мои ладони и стал нежно их целовать. — Спасибо за то, что ты есть, моя милая, ненасытная, шальная девочка, и спасибо за то, что я тебя узнал. Мы никогда не будем вместе, но воспоминания о тебе всегда будут греть мою душу.
Я пошла на посадку. Через несколько минут в «отстойник», где народ дожидался автобуса, вбежал Сашка.
— Какими судьбами?! — закричала я и бросилась к нему на шею.
— Оставил паспорт в залог, сказал, что улетает любимая женщина, хочется проводить.
— Здорово!
— Ян, а что ты такая бледная?
— Боюсь летать.
— Брось, ты же смелая. Ты вообще ничего не боишься. Я буду смотреть, как ты взлетаешь. Сяду в джип и немного проеду за твоим самолетом.
— А я буду смотреть на твой джип сверху. Знаешь, у меня теперь при слове Владивосток будет учащенно биться сердце и путаться мысли. Я прилечу сюда за машиной, ты же знаешь, что я без колес.
