вся покрылась пупырышками гусиной кожи.
Она попыталась пошевелиться, но не смогла, потому что на ноги и на руки ее были накинуты ременные петли, поддерживающие ее в распятом положении.
Чуть поодаль она услышала мужские голоса — несомненно, Флоримона де Барраса и незнакомого мужчины, который ему что-то доказывал, а Флоримон с ним не соглашался.
— Это хорошо, что она девственна. Честно говоря, я побаивался, что после всех ее приключений княжну можно будет использовать лишь для немецкого заказа. Теперь же… Султан будто ее описывал: золотоволосая, зеленоглазая, аристократка. Вот только возраст… И почему она до сих пор не вышла замуж?! В ее возрасте многие женщины имеют уже по нескольку детей…
От осознания положения, в котором она оказалась, Соня еще плотнее смежила веки, будто создаваемая ими темнота закрывала ее от нескромных взглядов мужчин.
— Посмотри, Леон, какая прелестная у нее грудь!
Кто-то из мужчин взял ее за сосок и довольно крякнул.
— Она даже в беспамятстве откликается на мужскую ласку. Тот, кто разбудит в ней женщину, будет многократно вознагражден.
— Что же делать с ее возрастом? Такой бриллиант — не хотелось бы продешевить.
— Ты меня удивляешь, Флоримон! — сказал второй, незнакомый Соне мужчина. — Можно подумать, тебе никогда не приходилось подделывать документы. Лет семь ты смело можешь убрать, никто и не догадается.
— Спасибо тебе, дружище Леон! Кажется, ты прав, со всеми этими передрягами даже моя природная сообразительность от страха куда-то спряталась.
Они засмеялись.
— Оставляю тебя наедине с твоей прекрасной пленницей, — сказал тот, кого звали Леоном, и вскоре Соня услышала, как отворилась дверь, громко заскрипели петли и дверь со стуком захлопнулась.
— Довольно, ваше сиятельство, притворяться! — громко сказал Флоримон у самого ее уха. — Вы уже давно пришли в себя, так что пора нам поговорить о наших делах насущных.
Соня открыла глаза и покраснела. Что может быть унизительней, чем лежать обнаженной под насмешливым взглядом мужчины в таком вот положении, не в силах хоть как-то прикрыть свою наготу!
— Развяжите меня, — сказала она.
— Э нет, — не согласился Флоримон. — Я вовсе не собираюсь уравнивать наши шансы. Тогда вместо переговоров мне останется лишь торговаться с вами.
— Ну хотя бы прикройте меня, — жалобно попросила Соня, а поскольку Флоримон медлил, она твердо сказала: — Или я больше и рта не открою!
— Вы мне угрожаете? — изумился де Баррас. — Да я кликну сюда Рауля, и он сделает с вами то же, что и с вашей горничной. Помните? Правда, я не смогу выполнить заказ султана. Но это пока. Найдутся и кроме вас золотоволосые да зеленоглазые.
Но, посмотрев на ее закаменевшее в упорстве лицо, закушенную губу, неохотно пробурчал:
— Хорошо, хорошо, пойду вам навстречу.
Он прикрыл ее мягким шерстяным пледом. Неужели Флоримон настолько сообразителен и коварен, что предвидел даже такое развитие их переговоров?
— Понятное дело, предвидел, — кивнул он, с насмешкой наблюдая ее попытки осмыслить свое положение и предвосхитить его поступки.
Ах, вот оно что! Флоримон де Баррас придумал и разыграл спектакль для русской княжны Софьи Астаховой. Какая девица не испугалась бы на ее месте после такого жестокого урока? Теперь Флоримон небось ждет, что Соня станет умолять его о снисхождении и согласится на все его условия.
А все условия — наверняка
— Кажется, моя жизнь ценится очень дорого, — медленно произнесла она. — Сколько же вы хотите золота?
Но нет, он слишком умен, этот негодяй! Вслух он не собирался признаваться, что намерен отобрать у нее все. Решил, что спугнет свою жертву раньше времени.
— Как и договаривались, половину, — сказал он, сладко улыбаясь.
— А что или кто будет порукой нашей предстоящей договоренности? — спросила она. — Я осталась одна, без всякой защиты, и пока вы не знаете, где золото, можно надеяться, не причините мне значительного вреда. А когда узнаете место, где оно лежит, что помешает вам избавиться от меня?
— Ничто не помешает, — ехидно ощерился он. — Однако вы непременно хотите услышать от меня какую-нибудь клятву? В этом, милочка, вы неоригинальны. Сколько мужчин ежедневно дает женщинам всяческие обещания… Какая вы, право, упрямая! Неужели вам достаточно будет моего честного слова?
— Конечно, нет! — возмутилась она. — Придется вам подумать, как вам вашу жертву убедить в добрых намерениях… Теперь развяжите меня. Вы можете быть довольны: я ужасно напугана! К переговорам готова. Дело за небольшим: как провернуть все так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Вы куда, мсье Флоримон? — окликнула его Соня.
— Я пришлю кого-нибудь из женщин. Они помогут вам одеться. Вряд ли мадемуазель Софи доставит удовольствие моя помощь!.. Или нам пора привыкать друг к другу?
Он гнусно хихикнул.
— Вы не могли бы прислать ко мне Мари? — попросила Соня.
От неожиданности у Флоримона даже лицо вытянулось.
— Мари? Вам понравилась эта крокодилица? Или вы понравились друг другу?
Опять пошлая улыбка.
Софье не хотелось бросать ни малейшего подозрения на женщину, которая, наверное, ни у кого не вызывала симпатии и которую ей отчего-то было ужасно жаль.
— У нее красивое тело, — выпалила Соня и сама удивилась своим словам. Когда это прежде она с мужчиной могла обсуждать достоинства женщины?
Однако Флоримон не усмотрел в ее словах ничего странного.
— Что есть, то есть. Господь ошибся. Тело ангела он отдал дьяволице. Вынужден огорчить вас, ваше сиятельство, Мари к вам я прислать не могу… Странно, что вы о ней вспомнили. Но вы, наверное, думаете, что мы с вами в Дежансоне?
— А разве нет?
— Мы бы не успели доехать до него так быстро. Это всего лишь одно из моих многочисленных убежищ. Так что, если бы даже ваш нежный друг Грегор, имеющий такие большие связи в полиции, знал о них всех, и тогда вряд ли сумел бы меня поймать!.. Впрочем, зачем я вам это говорю? Все равно вы с ним больше не увидитесь.
Он вышел, закрыв за собой дверь, и даже загремел замком, словно Соня смогла бы самостоятельно освободить руки и ноги, а потом выйти в дверь.
Бедная княжна лежала на дурацком столе и размышляла — что ей еще оставалось? Как это ни смешно звучит, она одержала первую победу: захотела узнать, где она находится, и почти узнала! Какая разница, кто развяжет ее — Мари или какая другая несчастная, но она обманула Флоримона, и он на ее обман купился. Значит, можно что-то пытаться делать даже в самых на первый взгляд безвыходных ситуациях?! Почему прежде она об этом не задумывалась? Почему раньше позволяла обстоятельствам распоряжаться ею без всякого сопротивления?
Надо прикинуть, с чем она осталась. Получается, ей на помощь никто не придет. Значит, надо постоянно быть настороже и искать возможность улизнуть. Для начала у нее есть два выхода.
«Два выхода! Ха-ха, ни одного!» — попробовал было лишить ее последней надежды дрожащий внутренний голос. Молчи, подлый, не мешай думать!
Итак, у нее есть два выхода: первый — покориться и выполнять все требования Флоримона де Барраса; второй — придумать, как отсюда выбраться…
«Это невозможно! — опять прорвался несчастный голос. — Что можешь ты, слабая женщина!..»
Понятно, кое-что Софья все-таки умеет делать. Значит, нужно думать… Осмотреться вначале, а потом
