девушку. – А ты мне ни в чем покаяться не хочешь?
- А ты уже имеешь право отпускать грехи?
- Почему ты согласилась ему помочь? – пока она не успела подняться, Андрей с некоторым усилием положил кисть ей на попу. Не шлепая, но и не поглаживая. Вот только не ожидал, что Уля с возгласом подскочит и шарахнется от него. – Что такое?
Девушка молчала, прижимая руку к тому месту, где только что побывала его ладонь, и старалась не морщиться от неприятных ощущений.
До него только через пару секунд дошло, что она совсем недавно приняла в ягодичную мышцу десяток достаточно болезненных уколов. А попа там такого размера, что особо плацдарма нет, значит, кололи все время в одну область.
Но предлагать размять или сделать массаж не стал, не время и не место.
- Все ясно, - что именно ему ясно, Андрей не договорил, но, поднявшись, направился в сторону шкафа. А уже через несколько секунд вернулся с чем-то вязаным синего цвета. – Иди сюда, скромница.
На то, чтобы нарядить Улю в его толстовку, причем, прямо поверх её пуловера, много времени тоже не ушло. А что рукава длинные, так их и подвернуть можно. Но вот с фактом некоторого утопания в его одежде сделать ничего не получалось. Зато теперь не было заметно, что её одежда немного помялась. Потому что при таком кошмарном виде, то, что у неё поддето снизу, точно не привлекает внимания. Осталось только найти кусок бечевки, подпоясаться и идти на паперть. Кто его знает, может, и не нужно будет заниматься чертежами…
- Мы потом поговорим, - он аккуратно сжал её ладонь и повел вниз.
Как раз вовремя, потому что есть разогретый шашлык совсем не то, что горячий, только что с углей.
Дергаться перестала, уже хорошо. Ну, или научилась маскировать это. С какой стороны ни посмотри, все же на пользу.
А вот братишке придется какое-то время от неё прятаться, слишком у Ульянки выразительный взгляд.
- Ты мне не поможешь? – мама тронула его руку, показывая на стопку грязных тарелок.
- Да, конечно.
У домработницы сегодня был выходной, но на то, чтобы загрузить все в посудомоечную машину, много времени не надо. В конце концов, у него дома точно такая же, в какую кнопку ткнуть – знает.
- Андрюш, я понимаю, что это твое дело, - мама отбросила со лба темную прядь, скрывая за этим жестом некоторую неуверенность. - Ты ведешь себя не очень красиво. Пусть Ульяна и Игорь не пара, - тут на её лице промелькнуло что-то непонятное, похожее на смесь облегчения и сожаления одновременно, - но…
- Если ты про то, что мы с ней уединились на несколько минут, то мне по этому поводу уже все высказали, - догадаться, о чем именно она хочет поговорить, оказалось не так сложно. Но тот факт, что Уля оказалась абсолютно права, не особо порадовал.
- Кто?
- Сама Ульяна. И я с ней никакому разврату не предавался, просто поговорили без свидетелей. Ну, и оделись, она только что переболела, до сих пор мерзнет.
Последнее было уже некоторой отсебятиной, но может так получиться, что Уле с его родителями придется довольно часто видеться, так что лучше исправить все прямо сейчас.
- Да? Ну, тогда извини… И все же постарайтесь больше так не исчезать.
- Хорошо.
Конечно, постараются, он её через полчасика увезет, все равно тут невозможно нормально поговорить. Да и Улька перестанет зажиматься, как только попадет на знакомую территорию, где, кроме них самих, никого не будет.
Все-таки за двое суток, которые прошли с момента предложения Игоря поработать сводней, Андрею пришлось о многом подумать. Даже если этого сильно не хотелось. Потому что с каждым днем нервозность только усиливалась, и ему это категорически не нравилось.
Сейчас его не тянуло ни к какой женщине, кроме Ульки. Если её можно назвать женщиной, а не девчонкой. Все-таки слишком уж он привык считать младшего брата ребенком, поэтому теперь, зная, что они одногодки, испытывал что-то, вроде угрызений совести. Хотя Ульяну ребенком не назовешь, если только не по годам умным и развитым. И это откровенно радовало, потому что чувствовать себя латентным педофилом не такое уж большое счастье.
Сейчас она о чем-то тихо разговаривала с его отцом и улыбалась. Не так, как делала это раньше – из вежливости, а на самом деле. И от этого становилась очень красивой. Нужно будет сказать ей это, пусть чаще радуется.
Только вот поводов пока особо нет. Мартынова никто не видел, его родители ничего не знают, и сами пребывают чуть ли не в истерике. Хотя никто его специально не разыскивал – заявление же подавать не стали – но и подобного пристального интереса, который им устроил Сашка, хватало, чтобы начать всерьез нервничать.
Мама ушла обратно на террасу, где и поставили стол, пользуясь последними теплыми днями, так что у Андрея было время в тишине и одиночестве обдумать складывающуюся ситуацию.
Почему-то он был почти уверен, что Алексея можно уже не искать. Если он был исполнителем, то его нет в живых. За такой провал ему благодарность вряд ли вынесут, а вот пулю в затылок – запросто. Если он сам был инициатором, что весьма сомнительно, значит, уже давно уехал, причем, туда, где его не найдут. Потому что только клинический идиот будет думать, что сможет когда-нибудь незаметно вернуться в этот город. А Мартынов себя в таком заподозрить ни разу не дал.
Но ответ на вопрос, кому так мешала Ульяна, Андрей так и не нашел. Хотя искал внимательно и тщательно. И её бывшего проверил, там все глухо, парень как раз в армии, у него сейчас другие проблемы. И в дела Улькиного отца немного сунулся, тоже мимо. А больше она ни в чем замешана точно не была. Остается только личная неприязнь.
Возможно, это была такая месть за то, что порушила весь план. Кто его знает, зачем Мартынову так резко понадобились деньги…
Но от этого желание медленно и с удовольствием разделать его на мелкие куски, не прошло. Причем так, чтобы он был жив и в сознании.
Тряхнув головой, Андрей отвлекся от заманчивых картин кровавой расправы. Так и маньяком стать недолго…
И ведь за брата бы просто шею свернул, но за Ульяну… Нет, быстро и безболезненно подохнуть точно бы не дал.
Через окно ему было видно, что папа с Улей, мирно о чем-то говорившие, поднялись и вместе пошли в дом.
О том, что отцу она нравится, Андрей знал. И это было, мягко говоря, необычно, папа редко с кем вот так быстро находил общий язык. Конечно, актерское мастерство он освоил давно и почти в совершенстве, так что об этом никто, кроме семьи, не знал, однако тех, кто был ему действительно дорог, но не был кровным родственником, вполне можно пересчитать по пальцам. И Уля в их число уже попала.
Возможно, потому что относилась с уважением, но без подобострастия. Да и вообще она лицемерить не особо умеет, что, с одной стороны, хорошо, а с другой не очень – такое умение иногда бывает очень кстати. И она всеми силами старается не замечать болезни Ивана Петровича. А не увидеть это сложно – нужно быть совсем слепым.
Кто бы знал, как Андрею было тяжело видеть это и понимать, что исправить такое нельзя. Потому что это болезни, нервы и самый главный, но незаметный враг – возраст. А Улька никак это не подчеркивает, может даже немного пококетничать с отцом, пошутить…
Ладно, и ему пора присоединяться, хватит уже сидеть в углу и думать, пора начинать действовать.
- Спасибо, мне очень понравилось.
