болотистая местность затрудняла передвижение. Через два часа мы достигли последних хижин в области Мамбанги. На следующий день я неожиданно должен был задержаться вновь. Носильщики, ушедшие за продовольствием, вернулись поздно. Кроме того, Адатама укусила змея в ногу. Судя по всему, он сильно страдал, ибо негр обычно переносит боль без ропота. Общие явления отравления наступили так угрожающе быстро, что я должен был опасаться самого худшего. Спустя час я нашел его на том месте, где он был укушен и упал. Со слабым пульсом, сильно дрожа, он лежал в траве и жаловался на боли во всем теле. У меня сохранился лишь хинин, и я дал ему двойную дозу. Он вскоре после этого впал в глубокий и долгий сон и чувствовал себя после пробуждения значительно лучше; вечером он был совершенно здоров и на завтра продолжал с нами путешествие.
Мамбанга выступает перед собранием воинов
Путешествие в высокой траве в это время года тем затруднительнее, что созревающие метелочки травы легко отпадают. Эти травяные плоды, вида Andropogon, играют в Африке роль назойливых насекомых, когда они, прокалывая своими острыми, как иглы, стебельками одежду, касаются голой кожи.
После большого дневного перехода мы расположились на берегу реки Клиуа. Это был седьмой по счету приток реки Уэле, который нам пришлось перейти за день, — болотистый, выступивший из берегов. Поверхность между всеми этими притоками слегка волнистая, в редких саваннах повсюду выступает красноватая латеритная почва, густой высокоствольный лес окаймляет на значительную ширину берега рек. В одной из этих лесных чащ мы встретили группу людей, которые, завидя нас, убежали, преследуемые моими носильщиками. Как потом выяснилось, это были подданные Мамбанги, которые несли с реки Клиуа древесную кору и плоды масличной пальмы. Они убежали, приняв нас за независимых воинственных абиссанга, живущих на юге в водоразделе рек Уэле и Бомокан-ди. Клиуа была та река, из-за которой Мамбанга затянул мой отъезд, но ни моста, ни лодки, ни лагеря я там не нашел. Носильщики перешли реку вброд, я же осуществил свой переход, использовав огромный ствол дерева.
Небольшой, быстро сооруженный шалаш защитил меня от ночной росы. Дождь, к счастью, пощадил нас; все же я должен был вечером сушить одежду у огня. На ужин была каша из тыквы, затем последовал освежающий сон. У реки Клиуа меня порадовал вид многих стройных масличных пальм (Elaeis guineensis). У них длинные, далеко свисающие перистые листья. Гроздья, длиной около двух футов, дающие пальмовое масло, состоят из пучков кругловатых трехгранных плодов, величиной в сливу, со сравнительно очень маленьким ядром, окруженным скудным мясистым слоем, цвета красной киновари; плод жирный на вкус.
И на следующий день путь проходил по широкой низменности реки Уэле. Береговая растительность видна с некоторых высоких пунктов дороги, но характер местности остается неизменным. Его основную черту составляют многие небольшие речки, впадающие в Уэле, все без исключения стекающие в главный поток по ровным лощинам широкого прибрежного леса. Здесь отсутствовали галерейные и террасовые леса, но великолепие растительности было не меньшее. Свет, проникающий в эти леса, ускоряет развитие поросли, так что рощицы и кусты между громадными деревьями больше охвачены лианами и вьющимися растениями, чем в галерейных лесах. Богатство этих речных лесов увеличивается многими другими формами растительности, какие встречаются на севере. Путь через такие леса усложнялся из-за густых зарослей, тем более что приходилось проходить через болотистые и разлившиеся речные потоки. Только по узким дорожкам, уже протоптанным людьми и животными, можно было пройти без большой потери времени. Мы в тот день прошли через восемь таких лесов с протекающими в них реками, из которых наиболее значительной является Вавуа. На привале я сбил выстрелом дроби с листвы высокого дерева пару рядом сидевших больших лесных голубей. Это вызвало сильное изумление окружающих, разразившихся громкими, радостными криками, так как, по их понятиям, только чудо или моя особенная ловкость могли одним выстрелом сразить двух птиц; ведь эти люди до сих пор знали только действие пуль, а дробь была им незнакома. И здесь в небольших количествах росла масличная пальма. По той стороне реки Вавуа направление пути изменилось, мы повернули на восток-северо-восток, что несколько приближало нас к Уэле.
Вид на Уэле с Магарагаре
После двухчасового трудного перехода через необитаемую дикую местность мы к вечеру достигли первых населенных пунктов. На этом последнем участке полил сильный дождь. Тем более приятными были для нас гостеприимные хижины мангбалле, разбросанные кругом в банановых зарослях реки Уэле. Они образовали новое поселение под начальством вождя Дзумбе, брата Назимы и Бангузы, и были подвластны небольшой правительственной станции, находившейся на южном берегу Гадды, при ее впадении в Киба- ли. Наше прибытие привлекло толпу любопытных, женщины и дети сопровождали нас по полям и пашням к нашему пристанищу. На другой день затяжной дождь помешал нашему дальнейшему путешествию. На станции, расположенной недалеко отсюда, уже знали о моем прибытии к мангбалле. В сопровождении местного управителя Али и толпы арабов, я 14 октября пошел на станцию у реки Гадда. Дорога проходила вдоль длинных извилин реки. Главное направление реки — на восток; мы шли в этом направлении около трех часов, пересекли шесть притоков вблизи их впадения. Часть из них имела быстрое течение, сделавшее необходимым пользование лодкой. Так как здесь берег густо населен и через каждые 20–30 м встречаются группы хижин, то и дорога лучше утоптана и более удобна для пешеходов, а на некоторых участках даже расширена и очищена. Напротив, в дикой местности дороги едва заметны и по извилинам ведут через чащу травы так, что можно было бы каждые 5 минут наносить от двадцати до тридцати направлений компаса. Действительное расстояние, по прямой линии, таким образом, значительно короче, чем пройденный путь.
Из области мангбалле недалеко до хижин племени дай. Они принадлежат к племени мангбатту, но говорят на собственном диалекте и являются исключительно речными жителями и владельцами лодок на этом восточном участке Уэле, подобно тому как на запад от Мамбанги лодочниками и рыбаками являются эмбата. Вблизи станции у Гадды находятся под властью Али, кроме метисов, родственных по племени мангбатту, поселения ниапу, которые часто встречаются в других областях. Но ниапу по своему происхождению далеки от племени мангбатту, они принадлежат к амади, живущим на западе к северу от Уэле. Последний переход привел меня в уже исследованную область, где я снова мог пользоваться картами.
К западу, как и к востоку от станции у реки Гадда д-р Швейнфурт перешел реку 19 марта и 13 апреля 1870 года. Ему мы обязаны первыми определенными сведениями о мощной реке тропической Африки и о своеобразии народа, населяющего ее южный берег. Вместе со своим проводником, торговцем слоновой костью Абд-эс-Саматом, он после однодневного перехода к югу от Уэле пришел к королю Мунзе, могущественному самодержцу народа мангбатту [11]. Прошло едва десять лет со времени посещения мангбатту Швейнфуртом, а какой переворот совершился в стране! Король Мунза вместе с несколькими сочленами своей династии был убит арабами, на их место в качестве господствующего класса приказчики Абд-эс-Самата посадили своих угодливых рабов; вместе с тем к власти пришли абангбе — одно из родственных мангбатту племен. Во время моего путешествия бывшим округом Мунзы повелевал вождь абангбе — Ниангара.
Мой обратный путь к Ндоруме от станции у Гадды проходил на север, поэтому я должен был после экскурсии в южный округ возвратиться сюда. По этой причине я при выступлении на юг 17 октября взял с собой только необходимое из моих «эффектов». Я уволил со службы Адамата, причинявшего мне много неприятностей и желавшего, как видно, остаться у своих земляков мангбатту.
Направление движения к станции Тангази, главной колонии нубийцев к югу от Уэле, было юго- восточным. На половине пути мы переночевали у вождя Бонгуа. Встреченные здесь хераны текут на северо-восток к Гадце. Первый хор имел скалистое русло; другая, шириной в десять шагов, речка
