мысли, что мир далеко не так прост, как может показаться на первый взгляд.
Внезапно я очнулся от мечтаний. Мы летели на высоте 13 500 футов от Кексгольма, когда я услышал по радио: «Внимание, парни, это Эрик. «Чайки» ниже вас к северу».
Я посмотрел вниз и увидел большую группу истребителей И-153 «Чайка». Я приказал атаковать, перевернулся через крыло и вошел в пике. Затем я повторил приказ и на всякий случай оглянулся. Юсси следовал прямо за мной, а остальные пары тоже поворачивали следом. Командир звена запросил подтверждение координат противника. Мы шли в крутом пике прямо на врага, который держался на высоте 6500 футов. Я передал Йоппе: «Пикируй до высоты 6500 футов в северном направлении, мы уже идем туда».
Я подсчитал истребители впереди и ниже нас. Там были 21 «Чайка» и один МиГ-3. Три самолета, державшиеся позади общего строя, были «Чайками», и я пошел на них, постепенно снижая скорость. Теперь я сближался с противником на скорости 490 км/ч. Цель быстро росла у меня на прицеле. Вот теперь, именно теперь! Когда расстояние сократилось до 100 метров, я открыл огонь. Я увидел, как мои трассы вспороли фюзеляж самолета и тот начал медленно заваливаться вправо. С левой стороны мелькнул язык пламени, и самолет полетел вниз.
В этот момент самолеты, летевшие рядом, заметили, что происходит, и, похоже, переполошили все соединение еще до того, как пули Юсси нашли свою цель.
Когда мы пошли вверх, русские самолеты заметались, словно кто-то ткнул палкой в осиное гнездо. Они начали набирать высоту, чтобы атаковать нас с разных направлений, но мы постепенно «отступали» вверх. На высоте 13 500 футов мы снова взяли инициативу на себя и начали пикировать на крутившиеся внизу русские самолеты. Было приятно следить за работой наших пилотов. «Брюстеры» взмывали вверх, а потом бросались вниз, точно ястребы на стаю воробьев. Эфир наполнился криками на разных языках, и все перекрывал треск пулеметных очередей.
Я поймал одну «Чайку» на прицел и послал в нее длинную очередь. Сначала мишень попыталась увернуться, но потом перестала сопротивляться и спиралью пошла к земле сквозь окно в тучах, причем все это время от истребителя отлетали какие-то куски. Когда самолет врезался в землю, поднялся большой столб дыма, подсвеченный кроваво-красным пламенем, вспыхнувшим посреди леса.
Я увидел, как один «Брюстер» атаковал двух противников и сбил их одного за другим. Русские постарались оторваться и покинуть район боя. Но в это же самое время спереди на «Брюстер» бросились 5 русских истребителей и открыли огонь с небольшого расстояния. Нипа Катаяйнен, который был пилотом «Брюстера», спокойно шел прямо на врага, хотя был окружен светящимися трассами.
Он сам открыл огонь прямо в упор. Головной самолет русских резко вздрогнул, словно получил удар хлыстом, задымился и отвернул. Остальные также поспешно повернули в сторону следом за ним. Однако и самолет Нипы Катаяйнена также был поврежден. Он перешел в пологое пике и исчез в облаке, волоча за собой длинный хвост бензина, хлеставшего из пробитого бака. Было больно видеть товарища в таком положении, но сделать я ничего не мог.
Я огляделся. Далеко вверху кружил один из наших истребителей, похоже, его пилот отчаянно пытался перезарядить свои пулеметы. Бедный парень не мог вступить в игру, хотя повсюду мелькали заманчивые цели.
Теперь я решил побеспокоить группу, которая атаковала Нипу. Противник, понятно, попытался проделать то же самое со мной. Я обстрелял с разворота сразу две цели, но сделал это плохо и, разумеется, не попал ни в кого. В это самое время вмешались наши зенитные батареи, энергично обстрелявшие все, что летало, вокруг нас начали вспухать черные облачка разрывов. Я посчитал такой энтузиазм слишком опасным и дернул ручку на себя, поднимая истребитель повыше. Оттуда я мог спокойно рассмотреть все происходящее.
Тем временем противник получил передышку, чтобы перегруппироваться. Мы успели сделать то же самое и снова бросились на советских пилотов. В результате началась точно такая же свалка, как несколько минут назад.
Я увидел, как один самолет разлетелся на куски, а другой вспыхнул и полетел вниз, точно огромный факел. Вот теперь началось настоящее веселье! Я перехватил вражеский самолет, летевший прямо передо мной, и нажал гашетку. Клубы густого черного дыма, потянувшиеся за ним, на мгновение скрыли от меня цель. Вдобавок масло из пробитого бака «Чайки» забрызгало мне все лобовое стекло и капот двигателя. Меня это не слишком обеспокоило, потому что подобное со мной уже происходило не раз во время «зимней войны». Я шутил, что намасленным мой истребитель летает даже лучше!
Когда битва была в самом разгаре и обе стороны уже начали готовить отход к своим базам, мы увидели 5 «Чаек», которые на малой высоте летели змейкой в направлении перешейка. Они очень спешили и явно опасались преследования.
Мы также увидели горящие обломки 9 вражеских самолетов, а общее количество побед достигло 13. Мы сделали круг почета на месте боя, и поскольку мы больше не увидели вражеских самолетов, то перестроились и неспешно двинулись домой.
Во время обратного полета Ким попросил меня проверить, все ли в порядке у него с рулем, потому что самолет управлялся как-то тяжело. Я осмотрел киль его самолета и сообщил, что все в порядке. С другой стороны, после бешеной карусели, которая только что закончилась, неудивительно, что спокойный полет по прямой воспринимался как-то странно!
После посадки мы заговорили все разом, все были настолько переполнены впечатлениями прошедшей битвы, что никому кусок в горло не лез, мы не могли обедать. Ким был настолько возбужден, что принял котел с варящейся картошкой за чай, а потом страшно обиделся, что его никто не предупредил, хотя ошибку заметили практически все.
С аэродрома Иммола пришло сообщение, что Катаяйнен приземлился там, поэтому сегодня мы не потеряли ни одного летчика.
Начался период прекрасной солнечной погоды и одновременно затишья на фронте. Поэтому мы смогли прекрасно отдохнуть и расслабиться: плавание, сауна, сенокос в усадьбе Пюювила - приятные мирные занятия, разнообразившие нашу фронтовую жизнь.
Однажды нас подняли по тревоге, хотя сообщение наблюдателей было очень невнятным. В небе было пусто, как в брюхе у бродяги. Но вдруг мимо нас начали падать бомбы… черные капли на фоне солнечного неба.
Мы внимательно осмотрели чистое небо и никого не увидели. Далеко в стороне мы различили всплески и столбы воды на поверхности озера. Оказалось, что траектория тяжелых снарядов пересекала наш путь! В противоположном направлении, на расстоянии 8 или 9 миль, на фоне темной зелени леса были видны вспышки выстрелов. Мы полетели туда, чтобы проверить, что там происходит.
Наша собственная тяжелая зенитная артиллерия попыталась помешать нам. Мы прошли огневую завесу и обнаружили прекрасную коллекцию артиллерийских орудий. На самом краю просеки в лесу стояла батарея шестидюймовых орудий, а также обозленные до предела зенитки.
Во время обратного полета наши зенитчики, перевозбужденные и слишком нервные, снова попытались помешать нам. Мы вернулись несколько разочарованными, хотя никто не получил никаких повреждений. Вероятно, зенитчики тренировали новобранцев и использовали нас в качестве учебной мишени. Мы сделали небольшой круг и вернулись в то же место, но теперь несколько ниже. И все повторилось снова!
После посадки мы написали рапорт об этом происшествии и потребовали от артиллеристов быть более внимательными, потому что все могло закончиться печально. Зенитчики ответили, что когда мы пролетаем над расположением собственных зенитных батарей, то должны пускать сигнальные ракеты. Здорово, но на истребителях такое сделать довольно сложно. Тогда наши братья-зенитчики пригрозили, что, если мы не будем пускать ракеты, они сначала дадут очередь нам
