блиндажами.
Вот так мы и жили, словно последние из могикан. Пилоты «Брюстеров», которые располагались на противоположном краю аэродрома, считались у нас враждебным племенем ирокезов. Когда мы выходили на тропу войны, совершая набег на «вражескую» территорию, летные пайки моментально исчезали в голодных ртах. Боевой дух был исключительно высок как среди пилотов, так и среди механиков. Мы устраивали друг другу всевозможные ловушки, и любую дверь следовало открывать очень осторожно во избежание каких-либо неприятностей. Могло случиться буквально все что угодно. Например, ирокез, пришедший выкурить трубку мира, мог получить сюрприз в виде взорвавшейся сигареты. Когда мы начинали эту игру, все обычные заботы уходили куда-то на второй план.
Разумеется, мы всегда помнили, что на противоположном берегу залива находятся пилоты русских. Мы ежедневно навещали их и были рады каждой возможности вступить в бой. И хотя успех в этих стычках всегда оставался на нашей стороне, я был уверен, что им бои также доставляли удовольствие.
На соседней базе находилась эскадрилья, в которой служил известный шутник капитан Микко Линкола. Однажды он посоветовал нам приобрести знаменитый средневековый «чеснок». Их можно было разбросать по вражеской летной полосе, и пилотам русских пришлось бы собирать колючки вместо того, чтобы взлетать по тревоге. Специальный звуковой сигнал «ку-ку» раздавался бы каждый раз, когда кто-то подбирает очередную колючку, и голос по-русски вопрошал бы: «Как вам это нравится?»
По очевидным техническим причинам от заманчивой идеи пришлось отказаться, но мы иногда сбрасывали им на аэродром пустые пивные бутылки. Они неприятно гудели в полете, а при ударе о землю разбрасывали массу острых осколков.
19 июля мы встретились с четверкой агрессивных ЛаГГ-3, которые крутились в воздухе возле Койвисто. Этот бой я считаю самым четким из всех, что я видел. Тройка наших истребителей атаковала русских, а я остался вверху, чтобы обеспечить прикрытие на случай нежеланного вмешательства.
Атака оказалась совершенно неожиданной для русских, и один их самолет сразу вспыхнул. Пока наши парни разворачивались, другой русский истребитель попытался выйти из боя и удрать. Он не видел моего самолета вверху, так как повернулся хвостом ко мне и направился в сторону Сескара. Я спикировал прямо за ним и едва успел нажать гашетку, как он загорелся и упал в море в миле от Койвисто.
Наши парни сумели сбить еще один «лагг», но четвертый сумел вернуться на свою базу, чтобы рассказать товарищам о случившемся.
Однажды я совершал разведывательный полет над морем вместе со старшим сержантом Лённфорсом южнее Лавенсаари, когда его мотор начал чихать. Я проводил его до берега, а потом повернул, чтобы продолжить полет.
Южнее Сескара я увидел прямо перед собой двухмоторный самолет, который направлялся к острову. Я спикировал за ним и быстро пристроился в хвост, оказавшись в мертвой зоне. Я открыл огонь с расстояния 200 метров и непрерывно стрелял, пока дистанция не снизилась до 100 метров.
За самолетом появился хвост маслянистого дыма, который запачкал мне лобовое стекло и вообще чуть не весь истребитель. От него начали отлетать какие-то куски, и часть из них попала в мой самолет, который дернулся вправо против моей воли. Поэтому я предпочел сам заложить крутой вираж, после чего снова набрал высоту. Теперь, когда скорость уменьшилась, я сумел удержать свой истребитель на прямом курсе. Я не знал, насколько серьезно поврежден мой истребитель, но заметил, что летающая лодка, которую я обстрелял, разбилась в море. Парашюты двух летчиков медленно плыли по воздуху в направлении Сескара.
Я повернул на базу. Скорость заметно упала, и я все время крутил головой, страстно желая одного: чтобы мне по дороге не попался никакой противник. Когда я оказался над аэродромом, мне пришлось разворачиваться блинчиком, но я все-таки благополучно приземлился.
Когда механики осмотрели самолет, то заметили лишь несколько царапин на крыльях. Однако один элерон был вырван из петель, и это заставляло самолет постоянно уходить вправо на большой скорости.
Однажды мастер-летчик Паппа Туркка был вынужден сидеть на земле, потому что рация его самолета в это время ремонтировалась. Разочарованный вынужденной бездеятельностью, он какое-то время играл в снукер с девушками из «Лотты Свярд», чтобы хоть где-то победить, как он объяснял. Для начала он продул две партии и уже готовился проиграть третью. Я загорал рядом с домиком и слышал, как Паппа спрашивает, не слышно ли что-нибудь о самолетах противника.
Немного подождав, я крикнул: «Паппа, взлет! Вражеские бомбардировщики приближаются к базе!»
Паппа помчался к своему самолету как ошпаренный, опрокинув по дороге игровой стол, и потом утверждал, что эту партию он обязательно выиграл бы, если бы… Разумеется, он прекрасно понимал, что никакого противника поблизости нет, однако он использовал этот повод, чтобы не проиграть девушке в третий раз. Паппа стремительно набрал высоту и выровнял самолет на 13 000 футов. Затем он решил немного покрутиться в воздухе, пока все успокоятся, и лишь потом садиться.
Как раз в это время командир устроил мне выволочку за то, что я отправил Паппу в воздух без всяких на то оснований. Я сказал, что мы всегда можем отозвать его обратно по радио, и лишь потом вспомнил, что его рация ремонтируется.
Как раз в это время над летной полосой показался советский штурмовик Ил-2, который летел на высоте нескольких метров. Это был тот случай, когда сработало шестое чувство. Инстинкт подсказал мне, что противник все-таки приближается. Мой командир ответил, что Паппа вряд ли увидит штурмовик. Я посоветовал ему не спешить с такими заявлениями.
Паппа заметил противника и развернулся для атаки. Он зашел на противника широким разворотом со снижением и сбил его. После посадки Паппа широко улыбнулся, и наш командир заявил: «Ты действительно чертовский везунчик!» Мы хором ответили: «Это не везение, это военный опыт!»
Мы обнаружили, что в качестве экипажа на этом Ил-2 летели два татарина. Пилотом был старший сержант, а бортстрелком - 19-летний юнец. Последний пережил катастрофу и попал в плен. На допросе выяснилось, что он плохо знает русский. Он показал, что самолет совершал боевой вылет где-то в направлении моря, вероятно, над Финским заливом. Во время обратного полета пилот решил, что с самолетом что-то неладно. Стрелок согласился, и пилот вывел самолет из общего строя. Остальные летчики грозили им кулаками, но сделать ничего не могли.
Прилетев к нам и обнаружив аэродром, они попытались сесть, но зенитный огонь отогнал их. Самолет уже фактически проскочил мимо полосы, поэтому летчики решили, что они врежутся в деревья при попытке набрать высоту. Их летающий танк, весящий около шести тонн, срубил дерево, и они полетели искать другой аэродром. Покинув «промежуточную» базу Петаярви, они заблудились и даже приняли геодезическую вышку за минарет!
Потом они нашли наш аэродром и здесь были сбиты.
Пленный рассказал, что командир стрелков дал ему совет: «Если ты хочешь прожить подольше, прячься за броней, когда увидишь атакующий вражеский истребитель».
Вот так этот паренек и сумел спастись.
Он добавил, что его отец сказал, чтобы он при первом удобном случае бежал от безбожников.
Несколько дней во время вылетов мы не встречали противника, хотя испробовали буквально все уловки, чтобы заставить красных летчиков вступить в бой. Но либо они боялись, либо имели строгий приказ в бой не вступать. Даже если они замечали нас, то сразу поворачивались хвостом к нам и удирали на полной скорости. При таких обстоятельствах завязать бой было практически нереально.
