— Полагаю, Митто при инициации тоже замечал необычные вещи. Ульрик — Избранный, но, кроме того, он Арденс. Прежние выводы об особенностях владельца Дара делались на основе тех, кто не был в родстве с Основателем. А кровь Ульрика особенна, она имеет иные характеристики. Но вернёмся к Макте…
— Ты так много знаешь о Первом!
— Я — его первое дитя. Создателя поглотила ненависть к Арденсам, и он забыл всё остальное, забыл меня, но моя нить к его мыслям цела… Лита Фабер мешала Макте — она была 'не той' Избранной. Первый всегда считал, что правильный Избранный вовсе не должен знать о своём Даре и действовать от чистого сердца. Макта вложил в тебя цель убить Литу. Её Дар должен был уйти к Ульрику, но некстати вмешалась Габриель. Путь Старейшего чуть удлинился. Пришлось подстроить нападение на дом Калькаров. В том пожаре погибла Габриель, и Дар оказался у Ульрика. А зачем Макте была нужна ты? — Палач не пожелал бы отдать свою жизнь презренному carere morte, но влюблённый в тебя Ульрик сумел над этим задуматься.
— Макта говорил мне о светлых детях Бездны. Эту цель он тоже в меня 'вложил'? — упавшим голосом спросила Лира. Ей представилась ехидная ухмылка вампирской пророчицы, и знакомый хрустальный голос вновь произнёс: 'Инструмент!'
Нефандус задумался.
— Ты не была его инструментом, ты была его мечтой, — наконец проговорил он. — Его любимое дитя… Я, увидев это, не стал препятствовать. Я знал, что успею воспользоваться плодами вашего совместного труда. И Гектор, и ты справились со своей частью задания. Я получил всё, что хотел. Твоё зелье даст мне великую силу там, в Бездне, а из тех несчастных, что попали туда благодаря экспериментам Гектора, получатся мои новые куклы. С их помощью я проложу путь и к другим… Какими мы станем в Бездне? — Я пока не знаю, и это завораживает. Я вновь чувствую себя в начале пути, юным и полным надежд.
Туман над яблоневым садом вдруг словно слизнуло языком. Лишившаяся тени площадка выглядела отсюда, с холма, идеальным кругом.
— Что это?!
— Последний Арденс встретился с Первым вампиром, — отозвался Нефандус. — Вот и конец эпохи carere morte, Лира Диос!
— Ульрик! — опять прошептала Лира. Ей показалось, она видит, как там, по далёкому лысому кругу земли, идёт человек.
— Если тебя это утешит… Ваш мир будет исцелён. Все в Земле Страха мечтали об этом, верно? Мечта об исцелении давно бродит по этой земле. Мы с Либитиной могли бы воспрепятствовать этому, но не стали. Это так чудесно, правда? Мечтать об исцелении лишённых жизни… А, Лира?
Лира не слушала. Её взгляд не отрывался от круга земли на месте бывшего дворца Макты. В центре его было что-то чёрное, чернее тумана, заполнившего Пустошь, и это чёрное тянуло пальцы-лучи к идущему человеку.
— Ты же отпустила его, — издеваясь, прошелестел Нефандус. — Или нет? Может быть, он соврал о своей нелюбви, чтобы тебе легче было отпустить его? А, может, в тумане с тобой говорил вовсе не Ульрик, а моя кукла?
Лира вздохнула и сделала первый шаг, прочь от Нефандуса — к Ульрику.
— Беги, беги, девочка, — не унимался вампир. — Только зря ты тревожишься: он не умрёт. Верь мне!
Лира бежала прочь. На каждом шаге она словно уходила в пропасть — чтобы оттолкнуться от её дна и взлететь. Она обернулась один раз, как раз перед тем, как погрузиться в туман, услышав странный не то вздох, не то всхлип. Нефандус стоял там же, на вершине холма. Вампир скинул капюшон, и солнце осветило черты Кукловода, скрывавшегося четыре столетия. Это был мужчина, истощённый, как все Высшие, с длинными седыми волосами. Но, несмотря на седину, он не казался старым — может быть, лет тридцати. Узкое лицо с резкими тонкими хищными чертами, тонкие губы… Довольно обычная внешность среди вампиров — зачем столько лет было скрывать её? Ответа никто не узнал. Солнце, которому вампир решился довериться, превратило его тело в чёрный пепел, ветер развеял пыль. Но под этой пылью поблёскивало что-то… Неясное переплетение золотых нитей в виде фигуры человека, будто лучи солнца запутались в сложном кристалле. Видение держалось мгновение и исчезло.
'Значит, зелье подействовало. Он ушёл в Бездну, чтобы стать там новым богом…'
Больше Лира не оглядывалась и не останавливалась. Два шага-два удара сердца — и она скрылась в тумане с головой.
Ульрик медлил. Он не знал в точности, что ему следует делать. Макта убивал Арденсов, выпивая их кровь, но сейчас Первый не чувствовал, кто перед ним и не делал попыток подняться, схватить протянутую ему руку. Видимо, придётся перевернуть его, и поить, поднеся разрезанное запястье к самым губам… но Ульрик сомневался, что прикосновение к Старейшему пройдёт для смертного бесследно. Вдруг он сгорит, прикоснувшись к Первому, и так и не успеет завершить, что должен? В разгар его сомнений подошла герцогиня.
— Это Макта? — с ужасом спросила Солен.
— Да.
— Я не сказала вам, Корвус, раньше. Существует снадобье, избавляющее Арденсов от метки. Я должна была предложить его вам, ещё когда мы встречались накануне, но… Снадобье долго готовится, а времени у нас нет: туман распространяется. И Гроздья в Карде подняли хаос.
— Я с вами согласен, и зла не держу, — прервал ее Ульрик. — Нужно закончить всё побыстрее. Только я не знаю, что делать дальше: Макта меня не замечает.
— Попробуйте привлечь вампира запахом крови.
Ульрик с готовностью снял перчатку и взрезал запястье своим кинжалом.
— Если вы увидите, что всё идёт не так, как надо, что я превращаюсь в новое подобие Макты, вы остановите это? — ровно, излишне безучастно спросил он.
— Сделаю всё, что смогу.
Макта не шевелился. Ульрик присел над ним, с внутренним содроганием коснулся головы, попробовал повернуть. В это время несколько незамеченных капель крови Арденса упали на кожу вампира и мгновенно впитались. Макта дёрнулся, сам резко повернулся к Ульрику. Белые слепые глаза Старейшего на чёрном лице, лишённом черт, казались яркими звёздами. Рот раскрылся в немом крике. Не рот — колодец, тоннель в пустоту…
'О боже! — успел подумать последний Арденс. И потом ещё: — Лира!'
Её образ представился ему, необыкновенно ясный, необыкновенно чистый. Она обнимала его, из зелёных глаз ушла холодность, они были не замерзшими озёрами — зелень молодой листвы, сквозь которую пробивается солнце. Ульрик чувствовал тепло её кожи, слышал как бьётся её сердце, рядом с его… Да разве это видение? Это же Лира, живая, любимая, стоит рядом! Она прошла за Покров, не испугавшись Первого, не поверив его последним злым словам…
— Лира?
— Я здесь.
Макта бросился на последнего Арденса, его пальцы оплели смертного, подобно нитям паутины, голодный рот с острыми, как иглы, зубами приник к груди, где билось сердце. Лира чуть отступила, чтобы эти нити не оплели её, но руки Ульрика не выпустила.
— Туман… Он уходит, — сказала Солен.
Да, туман таял. Солнечным лучам удалось взять верх над тенью. Рассыпались пылью чёрные ленты, мгла стала серой, предрассветной. Весь мир затих, наблюдая второй за день рассвет. Вот лик солнца очистился от остатков тени, оно засияло, а тумана уже не было. Он исчез, и уже казалось, что такого в этом светлом мире просто не могло быть.
Тело Макты источалось по мере того, как таял туман. Скоро стало казаться, это просто странная тень падает на Ульрика, застывшего посреди Пустоши. Потом и эта тень исчезла.
Ульрик очнулся, от того, что кто-то осторожно трогал его за плечо. Он обернулся. Это была Лира.
