этот раз их было уже трое. Существа, выглядевшие примерно так же, как и первое, сцепились на поляне. Драка была короткой – двое бойцов легко одолели третьего. Несколько минут они продолжали остервенело пинать безжизненное тело ногами, затем победители бросили свою жертву и, не оборачиваясь и не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.
– Это неандертальцы? – нарушил молчание Ковалев.
– Мы называем их морлоками. Кем они сами себя считают, мы еще не выяснили, – Ева пыталась шутить, но это выходило у нее плохо – она была слишком взволнована.
– Так вам удалось открыть замершую в своем развитии микрогруппу реликтовых гоминидов? Их не коснулась эволюция?
– Нет… Мы почти уверены, что эти люди прошли путь эволюции. Но в результате действия какого-то загадочного фактора их развитие остановилось и пошло в обратную сторону. Они стали деградировать. И деградируют до сих пор.
– Как такое могло произойти?
– Это мы и хотим выяснить. Но для этого нужно наблюдать за ними в течение хотя бы нескольких лет. А это возможно только при условии, что о существовании морлоков не будет известно никому, кроме участников экспедиции. Поэтому все, что связано с проектом, держится в строгом секрете. Если информация просочится в прессу, в тайгу съедутся толпы ученых и журналистов. И тогда можно забыть обо всех исследованиях, ты же понимаешь.
– Дорогая, это на них ты готова меня променять? – попытался пошутить Гумилев, но тут же стал серьезен. – Тебе не кажется, что это слишком опасно?
– Брось, Андрей, – вмешался Бунин. – Ученые сидят в подземном бункере, все наблюдения ведутся через управляемые дистанционно камеры. Никаких прямых контактов – это запрещено правилами проекта. Чистота эксперимента будет сохраняться только при условии, что морлоки не будут знать о присутствии там других людей. Все абсолютно безопасно.
– Но как же люди попадают в этот бункер? – поинтересовался Ковалев.
– К лагерю ученых ведет полуторакилометровый подземный ход, – объяснила Ева. – Он выходит на поляну, специально расчищенную для посадки вертолета. Так я и попаду в бункер. Есть и резервный выход на поверхность, ведущий непосредственно в лагерь, но им разрешено пользоваться только в крайних ситуациях, чтобы не привлекать внимания объектов наблюдения.
В это время на экране появилось мутное изображение толпы морлоков – съемки велись в темноте, но поляну, где находились существа, освещало несколько костров. На этот раз морлоки выглядели необычно – их тела казались намазанными каким-то блестящим маслом, из-за чего они стали менее мохнатыми и больше похожими на людей. Татуировки тоже стали заметнее. В руках существа держали странные предметы, похожие на копья, большие камни, деревянные плошки и доски. Несколько секунд морлоки стояли неподвижно, подняв головы к темному небу. Вдруг они разом начали двигаться в каком-то диком танце вокруг костров, но делали это бесшумно, не издавая никаких звуков. Казалось, каждый из них исполняет одному ему известную роль. В темноте, подсвеченной кострами, и полной тишине это зрелище выглядело зловещим и отталкивающим.
– Это праздник новой луны, – начала рассказывать Ева. – Морлоки поклоняются природным силам, а свою жизнь отсчитывают по новым лунам. В новолуние они как будто впадают в религиозный транс. Часами так танцуют, – она кивнула на экран, где продолжали сомнамбулически двигаться странные существа, – и не замечают ничего, что происходит вокруг. Поэтому мы свободно можем приземляться на вертолетной площадке, выгружать оборудование и вещи. В полнолуние у них тоже бывает праздник, но совсем другой, они пьют наркотическое зелье и рыщут по всей территории, разрывая пойманных по пути животных на куски. Поэтому полеты над территорией морлоков разрешены только в ночь новолуния.
– И где же расположено это место? – Ковалев с интересом наблюдал за морлоками, которые водили свои зловещие хороводы вокруг костров.
– Тебе понравится – это место называется Бараки Ада, – улыбнулась Ева. – Это в Сибири, там совершенно фантастическая природа. Завтра я отправляюсь в Хабаровск, оттуда – в тайгу. А через месяц обратно.
– Завтра? – Бунин посмотрел на часы. – Уже сегодня! Что-то мы засиделись за полночь, пора оставить хозяев наедине: им теперь не скоро удастся побыть вдвоем.
Бунин усмехнулся так, что Андрею вдруг захотелось дать ему в зубы. Ева заметила, как сузились глаза мужа, и быстро встала с дивана, подавая знак, что вечер закончен.
– Спасибо, что пришли! Маруся была очень рада.
Проводив гостей до машин, которые ожидали их возле ворот, Ева и Андрей не стали возвращаться сразу в дом, а задержались на веранде. Несмотря на поздний час, воздух был теплым, словно парное молоко. По темно-синему куполу неба скатывались серебряные капли падающих звезд. Ева прислонилась спиной к перилам, муж подошел вплотную, обнял ее за тонкую талию. Андрей был на голову выше жены, и когда она – так, как сейчас – смотрела на него снизу вверх, он видел перед собой маленькую, послушную и беззащитную девочку. Впрочем, никто лучше Гумилева не знал, как обманчиво это впечатление.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
– Знаю, милый. Но мне это очень нужно. Пойми меня, пожалуйста, – глаза Евы заблестели. – Я очень люблю тебя и Марусю. Но, когда я здесь, в этом мире, в этом доме, в этом городе, где никого не интересует ничего, кроме денег, мне кажется, что настоящая жизнь проходит мимо. У меня ничего не происходит. Понимаешь?
– Не понимаю. Чем дом-то тебе не угодил?
– Дом чудесный! Но я здесь как на острове… нет, даже не как на острове. Представь, что ты на космической станции, летящей по орбите над Землей! Она может быть очень комфортабельная, настоящий космический отель, но ты все равно будешь чувствовать себя оторванной от настоящей жизни!
– Но ты ведь работаешь! Ты проводишь совещания, получаешь все данные из экспедиций. Какая космическая станция, не выдумывай!
– Но ведь и космонавты получают всю необходимую им информацию, проводят эксперименты… вот только от настоящей жизни их отделяют триста пятьдесят километров!
– Знаешь, – Гумилев немного отстранился, – ты так все описываешь, что мне даже становится стыдно. Получается, будто я тиран, который посадил тебя в золотую клетку и контролирует каждый шаг.
– Не обижайся, Андрюш, – Ева попыталась теснее прижаться к нему, но очарование вечера уже прошло, и он не почувствовал в ее движении искренности. – Знаешь, как раньше называли ученых, которые делали свои открытия, не тратя время на поездки и экспедиции? Кабинетные крысы! Я не хочу быть такой!
Гумилев выпустил Еву из рук и отошел в сторону. Стоя в глубине веранды, он смотрел на жену: ее волосы горели в свете луны, а лицо оставалось в темноте. Какие эмоции она испытывала, оставалось загадкой. Сам же Андрей был очень зол – на нее, но в большей степени – на себя. Он дал ей все, что она просила, но так и не смог удержать ее дома.
– Ева, послушай теперь меня. Я устал от всей этой гонки. Мне тоже надоел этот город, бесконечные пробки, пустые переговоры, бессмысленные встречи.
– Но у тебя есть твой бизнес, ты всегда в гуще событий!
– И это мне тоже надоело. Я десять лет занимаюсь своей корпорацией, ты же знаешь: там все работает, как часы. По большому счету мне совершенно не обязательно ездить каждый день на работу или деловые встречи. Все, что нужно, я всегда могу решить дистанционно – по телефону или Интернету.
– К чему ты ведешь?
– Я хочу пожить в свое удовольствие. Я нашел отличный дом на берегу океана – в Малайзии, на острове Лангкави. Помнишь, я пытался рассказать тебе о нем в Сингапуре? Ты только подумай: не надо никуда бежать, играть роли, решать вопросы. Можно просто наслаждаться жизнью. И как хорошо будет Марусе расти на чистом океанском воздухе!
– Но, Андрей! Как же твои грандиозные планы? Твои терраформирующие станции, твой проект «Искусственное солнце»?
Гумилев помрачнел.
– Ты права, конечно. Я тоже об этом думал. Но испытание модуля пройдет уже через несколько
