у пояса, а второй фиксируя занесенный кулак, слегка крутанул, провел красивую подножку — и Борн со всего маха полетел в груду барахла, а Громов, слегка расставив руки на уровне груди и чуть пригнувшись, уже шел на него. Борн, однако же, в барахле отнюдь не запутался — отскочил как мячик, пропустил над собой внушительный Дюшин кулак, легко блокировал второй, в воздухе мелькнула нога… Не ожидавший столь стремительной реакции Дюша не успевал поставить блок, но тут от окна метнулась еле видимая глазу серая молния и с душераздирающим воплем впилась в ногу Борна. Борн охнул, потерял равновесие и почти упал — невероятным образом выровнялся у самого пола, застыл на корточках. Дюша кровожадно гукнул, сделал шаг вперед, но застыл — перед ним напротив Борна материализовался Шпунтик. Кот был страшен: он испускал низкий утробный вой, шерсть стояла дыбом, клыки оскалены, уши прижаты, толстый как полено хвост бил Шпунтика по заду, лапы сведены в пружину для прыжка. На мгновение кот заткнулся — но лишь для того, чтобы устрашающе зашипеть. И завыл опять.
Так они пару секунд и стояли: Борн на корточках, в диковинной оборонительной стойке, напрягшийся Шпунтик, следящий за каждым его движением, и за спиной Шпунтика — Громов, второй эшелон осады.
Опомнившийся Чижиков бросился к валяющемуся у стены бессознательному Сумкину.
— Спокойно… — Напряженно улыбнулся Борн и выставил вперед открытые ладони. — Мир… Мир… — Он медленно, осторожно выпрямился, глядя только на Шпунтика. Похоже, Дюшу всерьез Борн не воспринимал.
— Что с Федором? — не сводя глаз с загнанного в угол Борна, бросил через плечо Громов, сжимая пудовые кулаки.
— Нокаут, — констатировал стоявший на коленях рядом с недвижным великим китаистом Котя. — Эта сволочь его вырубила. Эй, Федор Михайлович! Как ты в целом? — Чижиков осторожно похлопал Сумкина по щеке. Подобрал его очки: не разбились. — Что делать-то? — спросил Котя Громова.
— Посмотри, у него нигде из головы кровь не течет? Мог о стенку приложиться… Нет? Уже хлеб. Пульс есть? Значит, жить будет. На кухню сбегай, полотенце принеси, воды, — все так же через плечо посоветовал Дюша. — Надо сначала с этим вот фруктом разобраться… Да замолчи ты, котейко! Не шуми. Мы будем мочить его молча.
— Я могу еще пригодиться. Не надо меня мочить, — попросил Борн, не двигаясь и внимательно следя за Шпунтиком. Штанина на правой его ноге была разодрана и в крови.
— А что ж тебе за это, талоны на усиленное питание?! Я человек, как правило, мирный, — сообщил ему Громов. — Но тут ты конкретно накосячил. Придется ответить по полной.
— С удовольствием, — согласился Борн. — Можешь даже меня ударить. Только… что вы сделали с котом?
— Витаминами подкололи, — бросил Чижиков, вернувшийся из кухни с полотенцем. — Шпунтик, фас!
Шпунтик в ответ яростно оскалился и сделал в сторону Борна небольшой шажок. Кот явно не собирался останавливаться на достигнутом.
— А-а-а… — Тихо, жалобно простонал Сумкин.
— Не хочу я тебя бить, — с отвращением бросил Громов Борну, опуская руки. — Тебя кот и один уделает. Нелепый ты какой-то, Леша. С виду очень умный, рассуждаешь красиво, ногами здорово машешь, а — дурак. Тебя учить бесполезно. — Дюша презрительно скривился. — Видал я таких: вы же всегда самые умные! А ну, пошел вон из моего дома!!! — вдруг рявкнул Громов. — Выметайся, я сказал! Котейко, пропусти товарища на выход.
— И вам совсем не интересно, почему я так поступил? — спросил Борн, медленно отступая вдоль стенки и не делая ни одного лишнего движения. Шпунтик, ярясь и шипя, так же медленно следовал за ним, стлался по полу, готовый в любой момент взвиться в прыжке. — Я бы мог объяснить… — предложил он, спиной вперед шагнув к входной двери.
— Кость, а Кость, нам ведь не интересно? — спросил Чижикова Дюша.
— Совершенно, — подтвердил Котя, помогая Сумкину сесть и опереться спиной о стену. Вид у великого китаеведа был жалкий. Чижиков весь кипел. — Вот гад! Предназначение у него! Каждый делает свой выбор! А если выбор неправильный, то приходят нужным образом обученные люди и помогают сделать правильный! Дают в морду, бросают на голову кирпич, давят автомобилем… Что там у тебя еще в запасе из средств воздействия, хранитель?! — крикнул Чижиков Борну. — Набор хирургических инструментов для извлечения истины? Вопрос риторический, — добавил он, видя, что Борн хочет ответить. — Однажды я тебя выслушал. Больше не хочу.
— Проваливай, — велел Громов.
— Константин, ты все понял неправильно… — начал было Борн, нашаривая за спиной замок. Раздался щелчок. — Я мог бы попробовать объяснить…
Тут Шпунтик метнулся к нему — Борн в мгновение ока вылетел на лестницу, захлопнул дверь, и кот, выпустив когти, затормозил от нее в паре сантиметров.
— Чтобы я тебя больше не видел! — крикнул через дверь Громов. — С лестницы спущу!
Он проверил замок и вернулся в гостиную.
— Может, мы зря его отпустили? — взглянул на Дюшу Чижиков. — Может, надо было привязать его к стулу и допросить с пристрастием? Вот Сумкин у нас крутой специалист по пыткам…
— Ха-ха… — Простонал великий китаевед и открыл правый глаз.
— Не… — Мотнул головой Громов и присел рядом на корточки. — Ты извини, брат… — Смущенно прогудел он. — Но я это… гм… словом, не справился бы я с этим твоим Борном.
— Да ты что! — изумился Котя. Мысль о том, что могучий Дюша может с кем-то не справиться, просто не приходила ему в голову. Сумкин открыл левый глаз и уставился на Громова с не меньшим удивлением.
— Точно… — Повесил голову Дюша. — Я же вижу… опыт есть. Привык оценивать противника адекватно, — Громов смущенно потер предплечье. — Бьет он здорово. Дойди до серьезной драки — он бы меня уделал.
— Вот черт… Вот черт… — Только и смог вымолвить Чижиков.
— Котейко молодец, — сказал Громов. — Котейко твой крепко напугал этого парня.
— Да они уже встречались в Петербурге, — покосился Чижиков на Шпунтика: кот занял позицию рядом с банкой с Кьюхой и нервно вылизывался. Хомяк как ни в чем не бывало грыз семечку. — И даже подружились. «Словно как лев, на стадо бесстражное коз или агниц ночью набредши и гибель замысля, бросается быстрый, — так на фракийских мужей Диомед бросался могучий», — погладив Шпунтика, процитировал «Илиаду» Котя. — Лев ты мой могучий…
— Ну и друзья у вас… — простонал Сумкин.
— Не у нас, а у Кости и Шпунтика, — тут же открестился от Борна Громов. — Мне этот тип сразу не понравился. Скользкий какой-то, фальшивый. Не понимаю, что ты в нем нашел, брат.
Чижиков подумал, что хотя он толком и не знает Борна, а обстоятельства их встречи были, мягко говоря, волнующие, Алексей тем не менее не произвел на него того же впечатления, что на Дюшу: Котя не считал Борна ни скользким, ни фальшивым. Напротив, в трагический вечер после драки в подворотне Чижиков чувствовал себя в присутствии Борна более уверенно, защищенно, и разговаривали они вполне откровенно. Чижиков тогда многое узнал. Теперь Котя уже не был столь уверен в правильности первого своего впечатления. Но — фальшивый, скользкий? Гм. Чижикову внезапно пришло в голову, что, быть может, в распоряжении Борна находится еще какая-нибудь таинственная серебристая фигурка, позволяющая ему влиять на окружающих в своих интересах — например, нравиться им, внушать доверие… Ведь Борн признался, что обладает несколькими предметами!
— Как самочувствие? — спросил Котя Сумкина.
— Как-как… Голова кружится. Все плывет… ой, больно! — вскрикнул великий китаевед, когда Чижиков мокрым полотенцем дотронулся до его челюсти. — Погоди-ка… Сумкин, морщась, полез в рот пальцами. Некоторое время ковырялся там, потом вытаращил глаза. Что-то ощутимо хрустнуло, и Федор сдавленно пискнул.
— Он, старик, мне, кажется, зуб выбил… — Прошамкал Сумкин, доставая изо рта окровавленный обломок и кладя его на дрожащую от переживаний ладонь. — Тот самый, который болел!
