романах?
— Боюсь, что Гёте ничего не писал о бильярдных, — фыркнула Дайна. — И судьба здесь ни при чем. Просто в Виннице не так много мест, где можно отдохнуть.
Двое связистов, пройдя мимо их столика, направились к стойке, за которой протирал бокалы невозмутимый Вилли.
— Черт знает что такое! — громко жаловался один. — Мы заплатили за час игры, у нас оставалось еще пятнадцать минут. И тут являются эти наглецы, утверждая, что они герои Рейха и для них, мол, такого понятия, как очередь, не существует! Эй, Вилли, мы требуем, чтобы нам вернули деньги!
— С какой это радости? — поинтересовался бармиксер. — Стол, надеюсь, исправен?
— Исправен, но при чем здесь это?
— При том, что вы сами добровольно уступили его господам офицерам. Либо требуйте деньги с них, либо убирайтесь к черту.
— Добровольно? Вилли, ты издеваешься? Да они бы нам головы оторвали, скажи мы хоть слово поперек!
Бармиксер перекинул полотенце через плечо.
— Значит, Юрген, ты отдал им стол, потому что испугался? И кто мне объяснит, почему я должен платить деньги за твою трусость?
— Ты кого называешь трусом? Я полгода был на Восточном фронте!
— Тянул провода из штаба полка в штаб дивизии?
Второй связист обнял товарища за плечи.
— Ладно, Юрген, не кипятись, пойдем. Нам все равно надо возвращаться к девяти в казарму.
— Вот ведь скоты, — усмехнулся Хаген. — Бьюсь об заклад, мои товарищи вежливо попросили их уступить им стол, а эти недоноски просто побоялись возразить. А потом начали скандалить с безобидным бармиксером!
— Зато вы ведете себя так, как будто никого не боитесь, — заметила Дайна.
— Слушайте, фройляйн, ну кого мне тут бояться? Вот этих штабных крыс?
Хаген протянул руку и схватил Клейнмихеля за костистый подбородок.
— Вы посмотрите на него! Вылитый Крысиный король из сказки!
Клейнмихель дернулся, очки слетели у него с носа.
— Не сметь распускать руки, шарфюрер! Я старше вас по званию и я…
Хаген отпустил его подбородок и тут же зажал острый нос Клейнмихеля указательным и средним пальцами.
— А теперь повторите эту фразу еще раз, — попросил он. — Ту, которая начинается со слов «я старше вас по званию». Очень забавно, знаете ли, звучит.
У Клейнмихеля из глаз брызнули слезы. Дайне на мгновение даже стало жаль его.
— Прекратите издевательство, Хаген, — сказала она резко. — Вы выглядите отвратительно.
— Что ж, хорошо, — Хаген пожал плечами и отпустил противника. — Если прекрасная фройляйн просит…
Штурмшарфюрер, откинувшись на спинку стула, тяжело дышал и осторожно трогал свой покрасневший нос, как бы желая убедиться, на месте ли он.
— Я всего лишь хотел доказать вам, милая Дайна, что вы развлекаетесь не в той компании. Пойдемте со мной, я познакомлю вас со своими друзьями. Мы прекрасно проведем время, и потом доставим вас домой в целости и сохранности.
«Сговорились они все, что ли? — подумала Катя. — Когда же, наконец, появится Отто?»
Она уже собиралась вежливо отклонить предложение Хагена, но тут в разговор неожиданно вклинился Кох.
— Фройляйн никуда не пойдет, — грубо сказал он, кладя руку на запястье Дайны. — Тем более с таким человеком, как вы.
Хаген повернул голову и некоторое время с интересом изучал набычившегося шифровальщика.
— С каким это таким человеком? — спросил он, наконец, вкрадчиво. — С трусливым? Слабым? Некрасивым? Может быть, с просиживающим штаны в штабе?
Кох смотрел на него, выпятив челюсть. Вид у него был довольно забавный.
— Некультурным! — выпалил он.
— Как сказал Йозеф Геббельс, когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет,[13] — усмехнулся Хаген. — Как быстро вы сможете вытащить ваш пистолет, обершарфюрер?
Дайна не успела и глазом моргнуть, как в руке у Хагена оказался парабеллум, нацеленный прямо в грудь Коха. Скорость, с которой эсэсовец проделал этот трюк, поражала воображение.
— Вы же не будете стрелять? — пробормотал Кох, не отрывая взгляда от парабеллума. — Я имею в виду, по-настоящему?
— Ты думаешь, дядя Хаген с тобой играет? — хмыкнул эсэсовец. — Нет, мой дерзкий дружок, сейчас у нас все взаправду. Знаешь, что со мной будет, если я пристрелю тебя здесь? Мне не дадут орден. Жаль, конечно, но я без него как-нибудь проживу. А как ты проживешь с дыркой в правом легком — я не знаю.
Лицо шифровальщика посерело и стало похоже на кусок заплесневелого сыра.
— Не надо, шарфюрер, я прошу вас… Уберите пистолет, пожалуйста…
Хаген любовался его страхом.
— Уберу, — сказал он, наконец, — если ты извинишься за то, что назвал меня некультурным.
— О, — с облегчением вздохнул Кох, — я, разумеется, приношу вам свои самые искренние извинения!
— И признаешь, что ты всего лишь маленький и трусливый штабной засранец.
— Я… — Кох бросил быстрый взгляд на Дайну. — Нет, шарфюрер, мы так не договаривались!
— Как хочешь, — Хаген щелкнул предохранителем.
— Господи, — сказала Дайна, вставая. — Как все это глупо! Уберите свой пистолет, Хаген, и пойдемте к вашим друзьям.
— Что ж, благодари фройляйн, маленький ублюдок, — парабеллум Хагена с той же фантастической быстротой скользнул в кобуру. — Прошу вас, Дайна.
Кох сидел на стуле, неестественно прямой и бледный. По щеке его медленно стекала слеза.
Хаген, галантно поддерживая Дайну за локоть, провел ее в дальний зал. Там было почти пусто; молчаливый Петр вытирал тряпкой зеленую доску, на которой мелом был написан счет предыдущей игры, похожий на медведя Бруно кружил у стола, выбирая позицию для удара, а светловолосый спокойно пил свое пиво.
— Ты где застрял, висельник? — начал, было, Бруно, но, увидев Дайну, осекся. — Эге, да ты не один!
— Прошу извинить нашего друга, фройляйн, — светловолосый поставил кружку на стол, не торопясь, подошел к Дайне и, взяв ее ладонь, поднес к губам. — Рольф, к вашим услугам. Этот медведь с кием — Бруно. Ну, а с Хагеном вы, вероятно, знакомы уже давно. Если, конечно, вы и есть та волшебная фея, которую он встретил на берегу реки и о которой прожужжал нам все уши.
— Ну, не стоит так, Рольф, — Хаген, ничуть не смутившись, подмигнул Дайне. — Фройляйн сидела в окружении каких-то штафирок, и я решил, что мой долг — познакомить ее с настоящими мужчинами. Итак, господа, имею честь представить вам фройляйн Дайну Кайните.
«Запомнил, надо же», — подумала Катя.
— Рада познакомиться, господа, — сказала она вслух.
— У вас интересный акцент, — сказал светловолосый. — Откуда вы, фройляйн?
— Из Литвы. Я стараюсь совершенствовать мой немецкий, но у меня еще не все получается…
— О, ваш немецкий безупречен, — улыбнулся Рольф. — Только вот этот акцент… Ваш родной язык — русский?
«Откуда он узнал? — подумала Катя. — Хаген сказал, что они недавно вернулись из Ленинграда…»
