говорю уже о том, что в его образе действовал Матвей Кривонос, хроноагент первого класса. Это было бы выше их уразумения. Рауль Солано был лейтенантом «Омеги», секретнейшего подразделения, подчинённого лично генералу Бускеросу. Служащие «Омеги» никогда не носили военной формы, почти никто из них не знал друг друга в лицо, а уж по фамилиям, тем более. Встречаясь при выполнении различных; прямо скажем, далеко не всегда легальных заданий, они называли друг друга по кличкам. Солано знали под кличкой «Ребро». Все они были боевиками самой высокой квалификации. Ограбить банк; угнать президентский самолёт вместе с президентом; взорвать небоскрёб в центре Нью-Йорка или собор в Москве; пустить под воду какую-нибудь эскадру; спровоцировать войну между двумя государствами; пожалуй, даже в штате самого Сатаны не нашлось бы для всего этого лучших исполнителей. А уж убить кого-либо или похитить, выкрасть что-нибудь особо охраняемое, перевезти из одного государства в другое что-нибудь особо ценное и особо разыскиваемое; это для молодчиков из «Омеги» было проще, чем пивко орешком закусить.
Вот таким был на этот раз мой «клиент»; известный в Испании и Европе, как страховой агент Рауль Солано, а корпусному генералу Бускеросу, как лейтенант «Омеги» Ребро.
Я внедрился в него в ночь перед посадкой на борт «Генерала Гранта». Эту ночь Солано провёл в грязной, переполненной беженцами, клопами и тараканами гостинице на окраине Виго. Как добрался туда Солано через линию фронта, меня совершенно не интересовало, так как я вряд ли кому-то буду отчитываться в этих подробностях. А вот свидание с генералом Бускеросом в пригороде Ла- Коруньи, это — совсем другое дело. Об этом следовало помнить и помнить крепко, основательно. Особенно хорошо следовало помнить слова корпусного генерала.
«Запомни, Рауль (генерал был единственным человеком, который знал имена и фамилии всего состава „Омеги“). От успеха этой операции зависит не только наше с тобой будущее, но и будущее всей Великой Католической Империи. Там, куда мы все направляемся, нет ни угля, ни нефти, там только очень много воды и сырого леса. А нам, чтобы подняться на ноги и вновь потрясти Мир, надо сделать очень много. Для этого и потребуется много всего и, в первую очередь, энергии. А где её взять? Строить гидростанции на притоках Амазонки? Да нас сразу обнаружат и разбомбят все эти станции! Несколько лет назад один тухлый чех придумал, как из урана, воды и прочего дерьма тихо и незаметно получать огромные количества дешевой энергии. Но тогда мы дрались на Волге и Янцзы, нам было не до этого. Недоумок Суареш законопатил этого чеха в ров под Линцем; и только сейчас, когда война, по его мнению, кончилась, начал судорожно разыскивать его открытие. Я думаю, он его уже нашел. Потому как, он не стал добиваться места на „Призраке“ (сверхсекретной субмарине Бессмертной Гвардии), а направился в Виго, где каким-то образом оказался в числе пассажиров „Генерала Гранта“. Полагаю, что он не планирует ехать на нём никуда дальше Майами. Сааведра имел задание проследить за Суарешем. Я уверен, что он тоже всё знает, так как он тоже пробрался в Виго и так же намерен сесть на американский пароход. Я не думаю, что он, завладев бумагами чеха, принесёт их нам. Он просто решил погреть на этом ручонки. Таким образом, Рауль, твоя задача в том, чтобы проникнуть на этот пароход, изъять бумажки чеха и доставить их на нашу базу. Можешь поступить с этими полковниками по своему усмотрению. Ты и с маршалами справлялся, мир праху русского Конева. Суареша и Сааведру ты знаешь. Вот фотографии людей, которые их сопровождают, запомни. С этими можешь вообще не церемониться, это только их охрана в пути до Америки. Там они от них избавятся. И вот ещё что. Когда эти бумаги будут доставлены на базу, можешь рассчитывать на чин майора „Омеги“. Действуй».
Лучше бы он не говорил о чине майора. Рауль Солано прекрасно знал, что это уже предел. Все сотрудники «Омеги», получавшие чин полковника, переживали это событие не более чем на три-четыре недели. Знал Солано и то, что аналогичное задание получат ещё пять-шесть сотрудников. И эти сотрудники, не задумываясь, ликвидируют его самого и завладеют документами Черны, если хоть что-то заподозрят. Хотя, при осложнениях они могут прийти на помощь. Но мне, Матвею Кривоносу, лучше было рассчитывать только на свои силы.
Проникнуть на борт «Генерала Гранта» не составляло особого труда. Конечно, пароход мог принять на борт далеко не всех желающих, и за день до отправления цена билетов в трюм и на палубу достигла астрономической величины. Но разве это было серьёзным препятствием для лейтенанта «Омеги» и хроноагента первого класса? За три часа до отправления некий Фрэнк Дулитл, коммерсант из Филадельфии, приехавший в Европу в расчете половить рыбки в мутной послевоенной воде, обладатель отдельной каюты на «Генерале Гранте»; смертельно пьяный оказался запертым в погребе невзрачной таверны. А его билет перекочевал в карман Рауля Солано.
В порту творилось такое, что светопреставление можно было сравнить с этим лишь с очень большой натяжкой. Пассажиры проходили через тройной кордон. У самых сходен и вдоль всего причала, вплотную к пароходу, стояли наряды американской морской пехоты. Они проверяли билеты и лупцевали дубинками и прикладами прорвавшихся безбилетников, не потерявших надежды уехать в Америку «зайцем». Метров на тридцать дальше от парохода расположилась цепь шведской военной полиции. Они следили, чтобы на пароход не проникли военные преступники. Впрочем, список этих преступников был весьма обширен, а альбом с их фотографиями был так велик, что полковник Суареш мог без всякого риска пройти через шведский кордон. Миновав цепь морской пехоты США, он мог уже вообще ни о чем не беспокоиться. Вышедшая из войны, Америка не подписала конвенции о преследовании, розыске и выдаче военных преступников. При этом она ссылалась на свои демократические свободы и приверженность правам человека, среди которых не последнее место занимало право на политическое убежище. Это не помешало американскому консулу в Виго обзавестись списком упомянутых преступников и альбомом их фотографий. Лицам, имевшим счастье оказаться в этом списке, билеты продавались в десять-пятнадцать раз дороже. Америка — практичная страна. Она делала бизнес на всём, в том числе и на военных преступлениях.
А на самых дальних подступах располагался ещё один кордон: самый плотный и самый страшный. Это были те, кто не сумел приобрести в консульстве заветный билет. Со всех сторон слышались крики: «Дон! Дон! Плачу любую сумму! Дон! Ради всего святого! Возьмите меня, буду вашим вечным рабом!» Это были просьбы. А были и требования, и угрозы. Тем, кто не поспешил на пароход заблаговременно, стоило большого труда пробраться через эту массу желающих уехать. Можно было запросто расстаться с жизнью или, по крайней мере, стать калекой. Мелькали ножи, кастеты и цепи; под шумок к самому носу совали стволы пистолетов. Некоторые пассажиры, послабее, попав в кольцо, сдавались и покупали себе жизнь ценой заветного билета. Мне же все эти просьбы и угрозы были безразличны. Я шел через толпу, как ледокол через слабый лёд. Пытавшиеся меня остановить, уразумев, с кем они имеют дело, быстро расступались. И таких личностей, вроде меня, было не так уж и мало. Во всяком случае, полковники Суареш и Сааведра и их боевики проникли на пароход без проблем.
Помощник капитана, глянув на меня и мой билет, признал во мне соотечественника и тут же кивнул стюарду. Негр, согнувшись под непомерной тяжестью, потащил мои кофры вверх по трапу. Испанские же беженцы волокли свой багаж сами.
— Сделали хороший бизнес, мистер Дулитл? — спросил меня помощник
— Сделаешь в этой Испании, как же! — ответил я, пренебрежительно пожав плечами.
Помощник понимающе улыбнулся, ещё раз глянув на согбенного под тяжестью кофров негра. Великое Время, если бы он знал, что лежит в этих кофрах, то вряд ли подпустил бы меня к пароходу. У себя в каюте я первым делом привёл в порядок свой багаж. Точнее, то, чем запасся предусмотрительный и опытный в таких делах Рауль Солано.
Сначала я вынул из кофра и привёл в боевую готовность «Гепарда» — оружие иранских диверсантов. Шестимиллиметровый портативный, сверхскорострельный пистолет- пулемёт. Очень удобная вещь. Совершенно бесполезный в полевых условиях, «Гепард» был незаменим в ближнем бою, когда всё решает не точность прицела, а быстрота. На его стволе даже не было мушки. Самая короткая очередь выплёвывала не менее трети магазина на шестьдесят патронов. Пули разлетались плотным веером, и хотя бы две из них всегда находили цель.
За «Гепардом» последовал американский «Писмейкер», девятимиллиметровый пистолет с глушителем. «Писмейкер» имел солидную убойную силу и был незаменим в случаях, когда кого-то надо было убрать быстро, надёжно и не привлекая внимания излишним
