а в аэропорт приехали на такси. Причем, первые две машины мы пропустили и сели в третью. В аэропорту я выяснил, что утром улетают один за другим два самолёта. Сначала в Рио-де-Жанейро вылетит «Гастингс» Британской авиакомпании, а через полчаса в Париж пойдёт американский «Супер Костеллейшен». Мы взяли билеты на оба рейса.
До утра всё было спокойно. Но мы знали, что это спокойствие обманчиво. Фарбер нас так просто из Америки не выпустит. Объявили посадку на Рио. Мы не спешили и из укромного места разглядывали пассажиров, провожающих и прочий люд, толпящийся у стойки. Пассажиров было немного, чуть больше сорока человек. Я заметил, что один из служащих аэропорта внимательно всматривается в проходящих на посадку пассажиров, поминутно заглядывая в какой-то блокнот. Я указал на него Коре.
— Так и должно быть. Всё идёт по плану. Ну, нам пора.
Мы прошли к стойке и предъявили билеты. Хорошо, что ещё не наступили времена, когда пассажиров авиалайнеров станут тщательно досматривать при посадке. Черта лысого я тогда протащил бы своё оружие, включая автомат Калашникова и «Гепарда». Тот, который рассматривал пассажиров, увидев нас, сразу куда-то ушёл. Обернувшись через минуту, я увидел, как на посадку идут ещё шесть человек. Эти явно ждали нас.
У самого трапа мы обогнали группу англичан, и я ещё раз обернулся. Шестёрка стояла в дверях аэровокзала и наблюдала за нами. Они хотели убедиться, что мы действительно сядем в этот самолёт. Я сунул десять долларов водителю автотрапа, и тот понимающе кивнул. Анна поднималась первой. У входа в самолёт она завязла свой каблучок в щель между трапом и фюзеляжем. Сзади подошли англичане. Возникла сумятица, во время которой я, Кора и Анита нырнули вниз и устроились под трапом. Англичане галантно помогли Анне освободить каблучок и войти в самолёт. От аэропорта к трапу бежали шесть гангстеров. Они были последними пассажирами этого самолёта.
Дверь закрылась, и мы на трапе поехали к техническому ангару. В это время на борту «Гастингса» началось движение. Наёмники Фарбера увидели, что кроме Анны никого из нас в самолёте нет. Кто-то из наёмников выглянул в окно и увидел нас, отъезжающих на трапе.
«Гастингс» уже запускал двигатели, когда открылась дверь, и наёмники начали прыгать на бетон прямо из люка. Один выпрыгнул неудачно и остался лежать, остальные пять бросились за нами. Но трап ехал достаточно быстро, и они поняли, что им нас не догнать. Загремели выстрелы. Несколько пуль просвистело совсем рядом. Напуганный водитель обернулся ко мне.
— Сэр! Мы об этом не договаривались.
— Спокойно! — ответил я и извлёк из-под полы «Гепарда».
Наёмники бежали за нами вереницей, один за другим, и целиться не было никакой необходимости. Я просто нажал на спуск. Меньше чем за секунду «Гепард» выплюнул все шестьдесят патронов магазина, и я отбросил его в сторону. Для него у меня уже не было патронов, но в них и не было больше необходимости. Все шестеро гангстеров лежали на бетоне. Один — там, где выпрыгнул из самолёта, ему повезло больше других. Пятеро лежали там, где их настигли пули «Гепарда», по две-три каждого. А «Гастингс» с Анной на борту уже выруливал на взлётную полосу.
Я дал водителю ещё пятьдесят долларов, за испуг, и мы кружным путём вернулись в аэровокзал. Там было полно полиции. Я подошел к одному из служащих
— Что случилось?
— Да гангстеры опять разборку учинили. На этот раз прямо на лётном поле, другого места не нашли. Человек десять подстрелили или больше.
Пока полиция убирала тела, собирала гильзы, дивилась на «Гепарда», бегала в технический ангар, посадку на Париж не объявляли. Наученный мною водитель трапа сказал, что ему приставили к затылку пистолет и заставили ехать. Ещё он сказал, что два бандита уехали на машине в сторону Нью-Йорка. Полиции никак не могло прийти в голову, что участники этой «разборки» находятся в толпе пассажиров «Супер Констеллейшена» и возмущаются задержкой рейса на Париж. А я внимательно всматривался в тех, кто ожидал отправки рейса. Среди возмущающейся и галдящей толпы выделялись трое. Выделялись они своим спокойствием и тем, что непрестанно озирались, словно высматривая кого-то. Мне было ясно, кого они высматривали.
В конце концов, с задержкой почти на час объявили посадку на Париж. Я увидел, что из обнаруженной мною троицы на посадку прошли только двое, и обратил на это внимание Коры. Она, казалось, не услышала меня. Такой я её ещё ни разу не видел. Она была вся напряжена и как бы прислушивалась к чему-то. Я снова повторил свои слова, и лишь тогда она ответила:
— Да-да! Это — серьёзно, они что-то затевают. Но ещё серьёзней другое. Здесь сам Фарбер!
— Ты его видела?
— Нет, но я чувствую его присутствие.
— Плохо дело?
— Хуже некуда. Ему оружие не потребуется.
— То есть, как? Он способен справиться с нами голыми руками?
— Нет, не то. Долго объяснять. Пошли на посадку. Оставаться здесь всё равно нельзя. А с теми, что на борту, мы справимся.
Едва мы прошли за стойку регистрации, как меня охватил жуткий страх. Даже не страх, а ужас. Такой, что я почувствовал, как все волосы встали дыбом, а между лопатками потекли холодные струйки. Колени задрожали, и я чуть не упал. Анита подхватила меня.
— Что с тобой, Рауль? — испугано спросила она.
— Сам не знаю, — ответил я сквозь зубы и закрыл глаза. Мне вдруг показалось, да нет, не показалось, я точно знал, что если я поднимусь на борт самолёта, он тут же взорвётся. Может быть не тут же, но уж на взлёте — наверняка, а над океаном — на все сто пятьдесят процентов. Мерещилось ещё что-то, Время знает что, но не так отчетливо. И некуда мне было девать этот страх, и ничего я не мог с ним поделать. Словно, я был не хроноагентом, а кисейной барышней с чрезмерно гипертрофированным воображением, да ещё и склонной к истерике.
— Зато я знаю, — свистящим шепотом проговорила Кора, — Это — Фарбер. Он пытается задержать нас.
Кора была бледна, она тяжело дышала, на лбу её выступили крупные капли пота. Я понял, что с ней происходит примерно то же самое. Но держалась она лучше меня.
— Держись, Матвей! Ты же хроноагент! Мобилизуйся!
Но мобилизация не получалась. Слишком велика была навалившаяся на меня сила. Никакие напряжения воли не могли заставить меня сделать ни одного шага к самолёту. Наоборот, мне очень хотелось бежать от него и бежать не куда-нибудь, а на автостоянку. Конкретно, к коричневому Паккарду. Поняв моё состояние, Кора приняла решение:
— Уходи, Матвей, я постараюсь прикрыть тебя.
Она остановилась и закрыла глаза. И тут же я почувствовал себя немного легче.
— А ты? Что будет с тобой?
— Ничего страшного. Он не знает, что я здесь в своём теле работаю, и мою Матрицу заблокировать полностью нельзя. А вот тебе здесь оставаться опасно. Уходи!
— А почему с Анитой ничего не происходит?
— А её он всерьёз не принимает, его интересуем только мы с тобой и микроплёнка.
— Тогда отдадим её Аните. Пусть она летит, а мы с тобой останемся.
— Нельзя! Тебе нельзя оставаться. Он отделит твою Матрицу от носителя и уничтожит её: и здесь, и у вас! Уходи! Я не могу долго прикрывать тебя.
— Но ты рискуешь собой!
— Ничуть! Я же родилась в Биофазе и могу многое такое, о чем он и не догадывается. Но тебя я долго блокировать не могу. Уходи, Время тебя побери!
— Прощай, Кора! И спасибо за всё.
