Берайни не существовало, его следовало бы выдумать. Но Бралгар, сделавшись магистром, начал тянуть вверх и всех своих родственников. Хэбиар стал его заместителем» и после смерти племянника занял его место. Хэбиар — какое несчастье! — покинул нас два года тому назад. — Фольгорм усмехнулся. — Я заглянул в Орден через несколько месяцев после его смерти, столкнулся в холле с Яльмой и понял, что мое нежелание связываться с этой организацией не стало меньше.
— С Яльмой? — переспросила Идэль. ^'Значит, после детишек Ксейдзана эстафета перешла к ита-Берайни?
— Ага. При мне из ита-Берайни там были Кольборн и Неймарна. Про текущий состав ничего не могу сказать.
— Ты упомянул о силе, которую селпарэлиты приобретают после инициации. Можно поподробнее об этом? — спросил Дэвид.
Фольгорм прищурился. Ты вообще что-нибудь знаешь о хеллаэнских магических Орденах? — Только то, что они есть.
— Как правило, Орден образуется вокруг какой-нибудь магической системы — скажем, заклинательно-го круга, созданного основателем Ордена на природном Источнике Силы. Прошедший инициацию получает новые способности, характер которых задан структурой узора.
— Подожди-подожди… Получается, каждый хелла-энский Орден имеет в своем распоряжении штуку наподобие вашего Рунного Круга?
— Во-первых, не каждый. Я сказал «как правило, Орден образуется вокруг магической системы…» Как правило. Есть и исключения. Во-вторых, магические узоры различны и по силе, и по свойствам. Например, узор селпарэлитов не дает адепту никакой дополнительной энергии, но изменяет его гэемон таким обра зом, что посвященный становится способен создавать более сложные и качественные заклятья, и делает это намного быстрее, чем раньше»
— Ты меня удивил. Я думал, Рунный Круг — это что-то уникальное…
— Он уникален, — перебил Дэвида Фольгорм. — Уникален, как, скажем, картина, написанная великим мастером. Но тот же самый мастер может написать не одну картину, а много, и вообще это отнюдь не единственный художник во вселенной… Ясна аналогия?
— Да. То есть, став членом нескольких Орденов, можно вообще заделаться этаким мега-чародеем? Фольгорм хмыкнул;
— Думаешь, ты один такой умный? Есть немало людей, которые так и делают. Но у этого пути развития есть свои недостатки» Во-первых, большинство Орденов закрыто для приема «со стороны», туда принимают только своих. Во-вторых, обязательства перед руководством Ордена. Где-то до тебя не станут докапываться, а где-то нагрузят работой и ты будешь тратить все свое время, таская для кого-нибудь рангом постарше каштаны из огня. В-третьих, в самых общедоступных Орденах, то есть в тех, куда доступ открыт не только «своим», тебе по ходу дела заодно еще и мозги промоют, чтобы точно не предал. В- четвертых, некоторые магические узоры несовместимы друг с другом. Твой гэемон просто разрушится, если ты попытаешься стать адептом сразу двух взаимоисключающих систем волшебства. В общем, количество минусов на этом пути ничуть не меньше, чем количество плюсов.
— А есть какое-то общее название для систем такого типа? Просто «колдовскими узорами» их называть неудобно — вон, в твоих собственных заклинательных покоях таких узоров целый десяток. Но Рунный Круг — это все-таки нечто иное… Да и узор селпарэлитов, думаю, тоже. — Хотя они оба являются намного более сложными структурами, чем то, что нарисовано у меня в заклина-тельных покоях — по сути это одно и то же: магическая система на базе Источника Силы, имеющая свое графическое отображение. Но мои рисунки питаются от Источника, а для более высокоуровневой системы — нашей или Орденской — сам Источник трансформируется, и эти изменения необратимы. Общее название для узоров такого класса — Рунные Круги, Тертшаурш. Иногда эти системы имеют самоназвание, но чаще всего их именуют по месту или по названию Ордена, которому они принадлежат. Или по имени создателя. Поскольку в нашем мире высокоуровневый магический узор только один, мы обычно так и говорим — «Рунный Крут». Всем понятно, о каком круге речь. В метрополии, — если речь заходит о нашей системе, обычно добавляют Килъбренийский Рунный Круг, чтобы не путать с другими…
— Понятно. И Селпарэлитский Тертшаур с вашим — совместим». А каким образом об этом узнали? Кто-то из высокорожденных первым рискнул и обнаружил, что конфликта между системами нет?
— Обычно так и происходит, но в данном случае все было немного иначе. До Катастрофы мы поддерживали связь с селпарэлитами. Многие из нас входили в их Орден. Потом связь нарушилась. Халгар попытался восстановить ее и добился приема в Орден». Видишь ли, в чем дело — и наш Круг, и тот, который принадлежит селпарэлитам, создал один и тот же человек. Гельмор кен Саутит был талантливой и творческой личностью. Некоторое время после его смерти существовал еще один Орден и, соответственно, третий Круг, но его уничтожили и Орден распался.
— Как я понимаю, для метрополии уничтожение Круга совсем не так катастрофично, как для вас? — спросил Дэвид. — Конечно. Несмотря на все таланты Гельмора, никто ему в Хеллаэне не позволил бы замкнуть всю энергетику мира на одну-единственную магическую систему. Да и вообще, чтобы сделать это, нужно, как минимум, контролировать все значимые Источники Силы мира. А большая часть тамошних значимых Источников — Средоточья, зримое воплощение Силы Обладающих. — Фольгорм усмехнулся. Образ Гельмора кен Саутита, требующего, чтобы все Обладающие немедленно передали ему контроль над своими Источниками, показался принцу забавным.
Дэвид подумал, чего бы спросить еще. Хеллаэнский Орден его заинтересовал.
— Селпарэлиты, Ткачи Заклятий™ они называют себя так потому, создают свои заклинания быстрее и лучше, чем до посвящения? Ткут заклятья, как пауки — паутину?.. Или для такого названия существует иная причина?
— В первую очередь, думаю, причина именно эта, — заверил его Фольгорм. — Само волшебство селпарэлит-ского узора основано на двух системах Высшего волшебства, которые не имеют в Сущем никакого зримого воплощения. Вообще, они считаются взаимоисключающими, и адепт одного не может стать адептом другого, но Гельмор каким-то образом умудрился пройти инициацию в обоих системах. Позже, на базе чар, одни из которых принадлежат Свету, а другие Тьме, он создал систему, где это волшебство каким-то образом объе-диненъ. Светлая его часть именуется Белыми Нитями Сияния, а темная — соответственно — Черными.
— Странное какое-то название, — сказал Дэвид. — Может, Сияющие Белые Нити? Так как-то получше звучит…
— Если бы называл ты, я не сомневаюсь, что звучало бы «получше», — недовольным тоном ответил Фольгорм. — Но вообще-то это волшебство было открыто людям могущественными духами, обитающими на глубинных пластах этих двух стихий, и им уж виднее, как называть волшебство, которое они сами, вероятно, и создали же.
— Что это такое «Нити Сияния»? Ерунда какая-то. Как у сияния могут быть какие-то нити?
— Дэвид, успокойся, — шикнула Идэль. — Если дядя Фольгорм говорит, что так правильнее, значит» так правильнее.
Я Вот-вот, — Фольгорм назидательно покачал пальцем. — Послушай мудрую женщину.
— Я и не думал возражать… Можно я не буду бить тридцать три извинительных поклона? Передо мной тарелка с салатом, мастер… Так вот, я не возражаю. Я просто не понимаю. — Увидишь как-нибудь — поймешь.
— Я не ошибусь, что с этими сияющими нитями… или как их там… с ними умели работать и до Гельмора?
— Да, правильно. А он объединил это волшебство, и создал свое. Узор селпарэлитов равно улавливает и Свет, и Тьму. Те, кто осваивал Высшее Волшебство Нитей, утверждали, что и Черные, и Белые Нити Сияния подобны далекому солнцу или некоему кругу из движущихся лучей чистого сияния, часть из которых отходит от своего источника подобно лучам. Гельмор перехватил и те, и другие — «лучи» и соткал из них свою паутину. У Ордена и символ такой — паутинка.
— А этому Высшему Волшебству селпарэлитских адептов учат? — спросила Идэль. Фольгорм кивнул. — Но только надежных и полноправных членов Ордена, как ты понимаешь. — А что вообще позволяют делать эти ниточки? поинтересовался Дэвид.
— На их базе можно создавать заклинания особого типа; Что-то среднее между классикой и Формами. В этой магии очень сильна стихиальная составляющая, но плетутся заклинания во многом так же, как обычные системные. Вместе с тем классикой Нити ты не опишешь, а вот Нити запустить в классическое заклинание и взять под контроль его нервные узлы в боль-шШгстве случаев можно легко. С другой стороны, у Нитей нет того разнообразия, которое предлагают классика и Формы. Это магия с довольно узким спектром действия. Эффективнее всего использовать Нити для разрушения чужих энергетических полей, поглощения энергии, вскрытия заклинаний, к которым никак не удается подобрать отмычек обычными методами и тому подобных вещей.
9
Лийеман пришел на подземный вокзал за полчаса до отправления своего электропоезда — он помнил, как в Рикине он едва не опоздал на поезд, залюбовавшись людским потоком и мраморной отделкой вестибюля. С точки зрения кильбренийского обывателя, в подземных станциях и электропоездах не было ничего особенного, но Лийеман путешествовал таким образом всего лишь второй раз в жизни, и ему все было в новинку. Он не терялся — теоретически он прекрасно знал, как пользоваться тем, что его окружало. Но видимость завораживала. Огромный зал, множество дверей, деловито снующие люди… Лестницы и переходы, стены из стекла, мчащиеся где-то над головой поезда — все это производило на него такое же впечатление, как Цирковое представление на ребенка. Правда, в отличии от ребенка, своих бурных эмоций Лийеман не выназывал — он смаковал свои переживания, как гурман. Этот мир такой интересный. Вот бы еще полетать на спегсайбе!.. Он сел в электропоезд 1-го класса на одной из платформ минус четвертого уровня. Бросил вещи в купе и прошел в общий вагон. Он еще не определился, что будет делать — ссориться с молодыми дворянчиками или знакомиться с девушками. В идеале, можно было совместить эти два занятий, чтобы не скучать во время пути. Вид книги в руках какого-то пожилого пассажира вызвал у него приступ отвращения. Целых семнадцать лет он только и видел, что книги. И еще обучающие кристаллы. И еще големы — в качестве партнеров для спарринга. Никакого живого общения до того, как началось это Приключение. Это так здорово, когда кто-то бесится от ненависти к тебе. Или когда женщина в твоей постели содрогается в пароксизме страсти. Или когда кто-то до коликов тебя боится. Или когда кто-то катается по полу, дико хохоча над твоей шуткой. В такие минуты сразу чувствуешь, что рядом с тобой живой человек, а не оживленный колдовством механизм. Поразительное ощущение.
Подраться не получилось: Лийеман отыскал всего лишь одного, подходящего для таких целей, дворянчика, но и тот струсил, когда дошло до дела. Начал извиняться и вообще потерял лицо. Наверное, ему не понравился нехороший блеск в Лийемановых глазах. Лийеман хотел крови, ненависти, боли, а потом, может быть, и страха — и не задумывался о последствиях. Точнее сказать, он делал что хотел и не слишком переживал из-за последствий, которые в итоге возникали. Смерть его не пугала — он вообще о ней никогда не думал, а ко всему остальному он относился как к открытию — впрочем, для него оно и было открытием. Дворянчик, видимо, почувствовал, что его будущий противник совсем без тормозов, и предпочел замять ссору. Лийеман был разочарован.
Позже он познакомился с молодой парой — просто подсел к ним и, не обращая внимания на напряженные взгляды, начал разговор, и через десять минут они уже стали лучшими друзьями. Девушка — симпатичная и умная, но совсем не сексуальная — привлекла его как собеседник, и не более того, а с ее парнем ссориться было неинтересно — он явно не умел держать меч в руках. «Вызывать слабого противника — значит позорить себя» было написано в «Кодексе», а
