один раз. Потом Кантор ушел по пути, так стремительно и легко, как будто был призраком, а не человеком. Марево еще не рассеялось, и Дэвид практически мгновенно потерял противника из виду — он не видел точно, но, кажется, Путь уносил Кантора куда-то вверх и… обратно?
— Второй раз твой номер с мечом не пройдется раздался издевательский голос откуда-то сверху. Дэвид посмотрел вверх… Ошибка. Лучше бы он вместо этого поставил щит. Кантор, висевший в метрах тридцати над ним, ударил со всей дури, использовав, вероятно, одну из своих собственных подвесок. Все вокруг будто взорвалось, только на этот раз в пространстве не расплескались Огонь и Свет, а буйно расцвела Тьма. Дэвид почувствовал, что падает вниз. Его воздушное заклинание не было повреждено, но оно цеплялось за воздух» а воздух сейчас сминался, спрессовывался под сокрушительной мощью Молота Тьмы. У самой земли ему удалось остановить падение, но вот от защитной оболочки, так удачно выручившей его минуту назад, теперь мало что осталось. Дэвид был дезориентирован, из-за окружавшей его темноты почти ничего не видел, с трудом удерживался в воздухе и понимал, что представляет сейчас для Кантора идеальную мишень. Наугад он использовал еще одну подвеску, и на этот раз ему повезло. Одновременно с ним Кантор зачитал новое заклинание, по внешнему виду более всего похожее на падающий с небес заостренный конус. Вершина его, обращенная к земле, была острее иглы, прочнее алмаза, а широкое, диаметром с теннисную площадку, основание, размывалось, закручиваясь в теневой смерч. Эта хреновина должна была добита Дэвида, но результат вышел обратным. Задействованная землянином подвеска базировалась на Жизни, но стихиаяьная составляющая в ней не была отчетливо выражена: стихия здесь использовались только для того, чтобы дать заклинанию силу, ее собственные свойства практически никак не были задействованы. В самой основе — «Защите Живого Существа», под которым Дэвид, конечно, подразумевал самого себя, не было ничего особенно оригинального, но вот зато вторичные заклинания, которые крепились к основе, были намного более интересными. Дэвид использовал производную Формы Зеркало — Отражение. Заклятье, которое должно было уничтожить его защиту, разрушить его тело и гэемон, обращалось вспять, поток силы менял направление течения, путь искажался.
К этому Кантор не был готов и, когда его собственное заклинание вдруг вышло из-под контроля, предпринять что-либо уже не успел. Дэвид, применив отражающие чары, поспешил покинуть созданную Молотом Тьмы аномальную зону, летать в которой было до сих пор затруднительна, и поэтому не ввдел, что произошло с Кантором. Для своей иглы кен Рейз энергии не пожалел, и вдобавок, снабдил ее еще и сочетанием Форм «Источник Силы^, создав таким образом внутри заклинания локальный генератор энергии. Поэтому, когда игла неописуемым образом вдруг исказилась и лора-зила его же, мало хеллаэнцу не показалось. Он рефлек-торно ушел на волшебную дорогу — заклинание последовало за ним, ибо он, такой предусмотрительный, наделил свою конструкцию способностью перемещаться по Путям. Внешняя оболочка разлетелась вдребезги, защитное поле амулета развалилось более чем наполовину, и, вдобавок, инерция смела кен Рейза с магического пути и вышвырнула в обычное пространство — куда-то вниз, на землю, хорошо хоть, не на ту раскаленную корку у восточной стены замка, которая образовалась там в самом начале боя, после развала Огненной Плети Дэввда… Кантор врезался в землю и, кувыркаясь, покатился по ней. Когда он сумел остановиться и встать на ноги, красивого и гордого юношу было уже не Узнать. Одежда изодралась и извозилась в пыли, на лице, руках, на теле в разрывах ткани блестели свежие порезы, оставленные камнями. Он сплюнул — смесь грязи и крови — и посмотрел вверх. Сказать, что в эта секунды он ощущал бешеную ярость и ненависть, — значит ничего не сказать.
…Выбравшись из аномальной зоны, Дэвид немедленно занялся восстановлением защитного поля, параллельно обшаривая окружающее пространство как обычным, так и мапгаеским зрением на предмет местонахождения противника. Судя по тому, что он, Дэввд, был все еще жив. а Кантор никак себя не проявлял, отражающие чары какой-то эффект дали, это очевидно, но вот насколько серьезен нанесенный Кантору урон, землянин не представлял. Восстановив защиту, он раскинул вокруг себя шугану, долженствовавшую предупредить его о любых энергетических возмущениях в окружающем пространстве: сюрпризов вроде неожиданного появления хеллаэнца над головой или за спиной, второй раз ему получать совершенно не хотелось.
Уже через две или три секунды паутина предупредила его о приближении врага. Кантор не стал теле-портнроватъся, он взлетел, по ходу окружая себя новой защитной сферой. Он наконец-таки достал из ножен свой собственный меч. Ярость, бушевавшая в кев Рейзе, требовала выхода, а бой на дальней дистанции никак не мог ее утолить. С самого начала он ожидая сопротивления, но был уверен, что легко победит. Вместо этого его заставили наесться грязи. Ему хотелось порвать смерда собственными руками.
Они столкнулись в воздухе, в двухстах метрах над землей, и клинки, один из которых был черно-багровым, с рубином в рукояти, а другой голубым, с сапфиром, скрестились со звоном и разошлись с отвратительным скрежещущим визгом. Дэвид очень быстро понял, что на преимущество в ближнем бою он рассчитывал совершенно напрасно. Этот тактика сработала в Академии на дуэли: тогда Кантор меча с собой не взял, предпочтя выбрать два других артефакта из тех, что дозволялись правилами. Но это вовсе не значило, что он не умел пользоваться оружием. Напротив, умел, и очень даже неплохо. В Академии он не взял с собой меч, выказывая тем самым презрение к противнику Он не собирался обнажать клинок и сейчас, намереваясь раздавить Дэвида как насекомое, но после того, как его — посредством его же собственного заклинания! — протащили лицом по земле, высокомерное презрение попросту утонуло в затопившей его ярости. Он не потерял голову, нет — но теперь он хотел увидеть лицо Дэвида, когда будет его убивать, заглянуть в его глаза — расширенные от страха, молящие о пощаде, мутящиеся от боли в тот момент, котда его клинок вспорет брюхо смерду». Но Кантор увидел не страх, а холодную решимость, и это поколебало его собственную уверенность в себе: смерд не должен, не может себя так вести. Раб должен бояться смерти. Но Дэвид не боялся. Он защищался умело, был осторожен и сосредоточен на поединке, страха не было — и это сбивало Кантора с толку
Они кружились в воздухе, осыпая друг друга гра-домударов, расходились и сцеплялись вновь. Через три минуты, так ничего не добившись в нескольких коротких, но яростных стычках, они отдалились на расстояние, которое позволяло применять магию, не опасаясь того, что противник, воспользовавшись заминкой, тут же снесет тебе голову. Кантор уже поостыл, ярость слегка улеглась, кроме того, ему стало ясно, что Дэвида сломать так просто он не сумеет. Физически Дэвид оыл слабее и не так быстр, но он компенсировал это техникой и опытом, кроме того, он защищал свою ^изнь и в силу этого дрался намного лучше, чем если 0Ь! находился в фехтовальном зале. Дэвид был предельно собран, он не размышлял, способен ли победить, он просто делал все, что мог, для этого. Кантор же растерял немалую часть собственной уверенности. Происходило что-то неправильное. Он должен был победить. Он знал это. Но…
Вытянув клинок в направлении противника, леву®* руку Кантор отвел назад. Пространство вокруг хелла-энца стало темнее, перед раскрытой ладонью возникла черная сфера, как будто всасывавшая в себя дымные нити темноты, появлявшиеся из ниоткуда. Кольцо показало Дэвиду общий рисунок заклинания, а то, что Кантор накачивает в свою конструкцию силу, землянин видел и без помощи артефакта. Кантор не медлил — между моментом» когда он начал собирать силу и моментом, когда метнул заклинание, разворачивающееся в ревущий всепожирающий водоворот Тьмы, прошла одна, от силы — две секунды, но Дэвид благодаря кольцу за это время успел оценить угрозу, продумать ответ и приступить к его воплощению. Он метнулся к Кантору — но не через центр заклятья, где концентрация Тьмы была наиболее высокой, а по дуге, пробив одну из «стенок* черного вихря. Заклятье, которое он наложил на себя, — звучало, как «Живое Существо Перемещается как Молния в Защитной Оболочке, Отражающей Окружающие ее Разрушительные Силы» — развалилось, но зато его второе охранное поле осталось практически незадетым, а на большее Дэвид и не рассчитывал. Увидев, что он вырвался из вихря, оставшись, что называется, «при своих», Кантор шагнул на волшебную дорогу, но к такому повороту Дэвид уже был готов и немедленно активировал еще одну из своих подвесок, на скорую руку дополнив ее заклинанием, придававшем подвеске способность преследовать свою цель и на колдовских путях. Он не ждал, каким будет эффект — рванул сразу следом. Кантор отбился, также использовав одно из припасенных заклинаний, но выпал в обычное пространство практически сразу, и здесь Дэвид наконец его достал.
Клинок Гьёрта, раскаляясь и вибрируя, погрузился в защитное поле кен Рейза. Перед тем, как ударить, Дэвид увеличил собственную силу коротким заклинанием Приращения — в противном случае он вряд ли бы сумел пробить защиту. Он едва не сломал меч, но все-таки достиг цели — внешняя оболочка, окружавшая Кантора, иссякла, а его амулет, хотя и пытался противодействовать клинку, защищал своего носителя в большей степе-нивсе-такиотмап!ческихатак, анеотфизических. В первую секунду Кантор не понял, что произошло, — окруженный безумным калейдоскопом бликов и теней (таков был эффект от двух взаимоуничтоживших друг друга подвесок), он вдруг почувствовал холод в правом плече и увидел торчащую из него полосу голубоватой стали. Потом пришла боль, обида, он поднял взгляд — и столкнулся с яростным взглядом Дэвида. На лице землянина читалось злое торжество: я все-таки достал тебя, ублюдок!.. Потом боль взялась за Кантора всерьез — не столько от пробитой кости, сколько от рассеченного колдовским клинком гэемона. Это было ужасно. Он уже пережил однажды такое и не думал, что когда-нибудь испытает вновь — по крайней мере, надеялся, что не испытает. Отливающий синим цветом клинок вышел из его тела и отправился на новый замах; все, что успел сделать Кантор, — это ослабить левитадионное заклинание и позволить себе упасть… Меч нарисовал сверкающую дугу прямо перед его лицом.
Дэвид бросился за ускользающим врагом: в отличие от Кантора, он не ослаблял заклинание полета, а, наоборот, увеличил его силу, вот только вектор его Движения был обращен к земле. Вернее — к Кантору. Он догнал кен Рейза почти мгновенно и даже успел еШе раз ударить… Преодолевая кровавую муть перед глазами и собственную боль, Кантор задействовал одну из еще остававшихся у него подвесок. Магический пинок отшвырнул Дэвида в небо, внешнее защитное поле развалилось. Пока Дэвид разбирался с заклинанием, Кантор продолжал падать, он пытался замедлить свою скорость, но из-за боли и разорванных связок гэемона не успел сделать это вовремя и врезался-таки в землю. К счастью, левитационное заклинание сохранило часть своей силы, и он не погиб, вот только почувствовал, как хрустнуло что-то в спине и понял, что не способен встать. В небе — он видел это — Дэвид уже почти разделался с Коконом Тьмы и мог добраться до него за считанные секунды. В таком состоянии он не мог продолжать бой Щ да что там, он и сознание сохранял с трудом — требовалась передышка, и Кантор сделал то, чего делать совсем не собирался: прибег к помощи кольца с Истинным Морионом на своей левой руке… Правую он вообще не чувствовал, и меч выронил еще при падании. Из кольца вытекла струйка дыма и, практически мгновенно набрав густоту и объем, сложилась в ужасающую призрачную фигуру.
^Убей его, — приказал Кантор, показав глазами на небо.
Распрямляясь, как сжатая, а затем отпущенная пружина, мирукхайд устремился вверх. Кольцо Кантору подарил отец, но младшему кен Рейзу и в кошмарном сне привидеться не могло, что ему придется использовать это оружие против смерда, которого он собирался спокойно и с ленцой раздавить; как обычного таракана. Если он выживет и победит, он еще успеет почувствовать себя униженным от того, что ему пришлось прибегнуть к помощи демона — как бы расписываясь тем самым в неспособности самостоятельно расправиться со своим врагом. Но для начала нужно было выжить. Дэвид не знал, что это за демон, понял лишь, на основанюшекоторого сходства в энергетическом строении и уровня Дара, что эта тварь — нечто вроде сейга, только чуток посильнее и поискуснее в управлении потоками. В скорости мирукхайд сейгу действительно уступал, но если, обратившись к аналогиям из мира насекомых, сейга можно было бы сравнить с осой, быстрой и злой, дамирукхайда — с пауком или богомолом. Мирукхайд — чистокровное порождение Тьмы, этих демонов можно встретить везде, где сильна данная стихия — и в Преисподней, и в Сущем (хотя и не на человеческом пласте бытия), и во внешних пространствах Царства Пределов, и даже на Небесах — в той их части, где господствует не День, а бесконечная Ночь. Мирукхайды подобны паукам и богомолам в том, что охотятся на более мелких демонов, те же сей-ги вполне способны запутаться в их тенетах и сами из демонбв-охотников превратиться в пищу. Подобно паукам, мирукхайды раскидывают сети в укромных закутках — складках реальности, которые они находят или сами же создают; подобно богомолам, они и сами, Даже без паутины, способны поймать добычу стремительным движением клешнеобразных конечностей. Их внешний облик текуч, он отдаленно напоминает змею, ящерицу, паука — все вместе; основных отростков-клешней у них шестнадцать, жгутообразных щупалец, вырастающих из тела по малейшему желанию демона и с той же легкостью втягивающихся обратно — бессчетное множество. Материализовываясь, они по виду будто состоят из темноты или сгущенного дыма, вне-щний их облик при
